Загадка рождественской колокольни

— В любом случае я пойду, поговорю с ним, — сказал я, оставляя Волгу на попечение Эйприл, и двинулся по заснеженным улицам Нормонта в сторону тюрьмы, находящейся в трех кварталах от моего офиса. Шериф Ленс был уже там, беседуя с неожиданной посетительницей, Минни Хаскинс.

— Привет, Минни. Не очень приятное Рождество для города, не так ли?

— Конечно, нет, д-р Сэм.

— Вы навестили заключенного?

— Я пытаюсь выяснить, когда они уберутся с моей земли. Я была сегодня утром в их лагере, они говорят, что Карранса их вождь, и они не уйдут до тех пор, пока Карранса им не прикажет.

— Я думал, вы разрешили им жить на вашей земле.

— Да, но это было прежде, чем они убили отца Виггера, — ответила она, отражая мнение горожан.

— Я хотел бы поговорить с заключенным, — попросил я шерифа Ленса.

— Это не по правилам.

— Да бросьте, шериф.

Он поморщился и достал ключи от камеры. Войдя, мы обнаружили цыгана, сидящим на краю своей металлической койки и неотрывно глядящим в пространство. Он очнулся, увидев меня.

— Доктор, вы пришли, чтобы вытащить меня из этого места?

— Пять минут, — сказал шериф Ленс, закрывая меня в камере с Ловаром.

— Я пришел, Карранса, потому что ваша жена Волга попросила меня помочь вам. Но для этого я должен знать все, что происходило вчера в колокольне.

— Я сказал правду. Я не убивал Парсона Виггера.

— Что вы там делали? Почему вы не ушли с Волгой и другими?

Он закинул назад длинные черные волосы.

— Может ли гаджо^{2} (с цыг.
– не цыган), как вы, понять это? Я остался, потому что почувствовал родство с этим человеком, священником, который пригласил ромов^{3} к себе. Я хотел поговорить с ним наедине.

— И что случилось?

— Он пошел проводить других, вышел из колокольни и стоял в дверях, глядя им вслед. Затем он довольно быстро вернулся наверх. Я слышал, как он запирает засов на нижней двери, как будто боялся преследователей. Когда он пролазил через люк, я стоял к нему спиной. Я не видел, кто сделал это. Я только услышал медленный глубокий вздох и повернулся вовремя, чтобы увидеть, как тело падает на пол.

— Вы не видели никого другого?

— Нет, я никого не видел.

— Может, он был зарезан раньше? — спросил я. — В церкви?

— Он не смог бы подняться по той лестнице с ножом в груди, — сказал Ловар, покачав головой. — Это убило бы его сразу.

— А как насчет ножа? Вы признаете, что кинжал ваш?

Он пожал плечами.

— Он мой. Я носил его вчера под пальто. Но в толпе после службы меня толкнули. Нож выпал, и кто-то подобрал его.

— Трудно поверить, что вы не заметили, кто это сделал.

—Тем не менее это правда.

— Зачем кому-то понадобилось убивать отца Виггера? — спросил я.

Ловар грустно улыбнулся.

— Чтобы обвинить в этом цыган, — сказал он, как будто это было самой логичной причиной в мире.

Снегопад прекратился, и я двинулся обратно к церкви. В кармане у меня лежал аккуратно завернутый в газету кинжал, которым был убит отец Виггер. Шериф отказался от всякой надежды найти отпечатки пальцев на рукоятке, щедро инкрустированной рубинами, и позволил мне взять нож для проведения эксперимента.

Я предположил, что кинжал мог быть брошен или приведен в движение другим способом с некоторого расстояния и мог оказаться достаточно тонким, чтобы пройти через ячейки проволочного ограждения на окнах колокольни. Чтобы проверить эту теорию, я вошел в церковь и поднялся на колокольню.

Как оказалось, я ошибался. Правда, лезвие ножа могло пройти с некоторым трудом через проволоку, прямо или под углом, но рукоять обязательно застряла бы в ограждении. Без сомнения, броском извне пастор не мог быть убит.

Не оставалось никого, кроме Карранса Ловара, единственно возможного убийцы.

Что если он лгал?

Я вспомнил, какой ужас был написан на лице Ловара, когда шериф Ленс и я нашли его стоящим возле тела пастора. Ни один человек не мог бы так притворяться.

Я спустился по лестнице и обошел церковь, надеясь на вспышку озарения. Наконец, я сунул нож в карман и вышел на улицу. Проходя через двор, я заметил какую-то белую тряпку, наполовину засыпанную снегом. Подняв ее, я понял, что это белый стихарь, такой же, как пастор Виггер носил во время рождественской службы. На нем были темно-красные пятна и разрез около дюйма длиной.

Я стоял, держа стихарь в руке, а потом повернулся и посмотрел на колокольню, которая возвышалась надо мной.

— Я считаю, что следует отправить цыгана в округ, — сказал шериф Ленс, когда я вернулся, чтобы отдать кинжал.

— Почему, шериф?

— Юстас Кэри говорит, что ходят разговоры о суде Линча. Я знаю, черт побери, они не сделают этого, но не могу рисковать. Не хочу повторения истории пятидесятилетней давности.

Я сел напротив него.

— Шериф, расскажите, зачем вы искали Виггера на Рождество. От этого может зависеть человеческая жизнь.

Шериф Ленс поморщился.

— Я же сказал вам, сейчас это не имеет значения.

— Но разве вы не видите, это имеет значение, теперь более, чем когда-либо?

Шериф поднялся на ноги и подошел к окну. На площади стояла небольшая группа людей, смотрящих на тюрьму. Наверное, это подтолкнуло его к решению.

— Возможно, вы правы, док. В любом случае я слишком стар, чтобы хранить тайны. Видите ли, полиция Хартфорда направила мне донесение, подвергающее сомнению личность отца Виггера. Кажется, он не был никаким священником.

— Что?!

— Он выдавал себя за священника в районе Хартфорда в течение двух лет, пока кто-то не проверил его прошлое, и Виггер сбежал из города. Одни говорили, что он возглавлял банду мошенников, другие, что у него были проблемы с прихожанками. В любом случае его репутация была сильно подмоченной.

— Почему вы не сказали мне этого раньше?

— Как я уже говорил, человек мертв. К чему очернять память о нем? В Нортмонте он не сделал ничего плохого.

Дверь открылась, и в комнату вторгся Юстас Кэри, а за ним с полдюжины местных предпринимателей.

— Шериф, в городе ходят разные слухи. Даже если главарь цыган в безопасности в тюрьме, возмущенные люди могут поджечь его лагерь с повозками.

Я знал, что нужно сказать.

— Минуточку. Успокойтесь, и я скажу вам, что произошло на самом деле с отцом Виггером. Он не был убит цыганами либо невидимыми демонами, если не считать его собственного демона.

— Что вы имеете в виду? — требовательно спросил Кэри.

Я рассказал им, что я только что узнал от шерифа Ленса.

— Разве не очевидно? Пастор стоял в дверях церкви и вдруг увидел нас, идущих нему. Он посмотрел на шерифа и понял, что его тайна раскрыта. Иначе, зачем бы он бежал на колокольню, запирая за собой дверь? Его гнал туда страх, он боялся шерифа Ленса и правды.