Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова
Шрифт:
Все были в восторге от этой пышной свадьбы, красавца жениха и очаровательной невесты. Император Николай II записал в дневнике: «В 2 часа Аликс и я с детьми поехали в город в Аничков на свадьбу Ирины и Феликса Юсупова. Все прошло очень хорошо. Народу было множество. Все проходили чрез зимний сад мимо Мама и новобрачных и так поздравляли их. Вернулись в Ц. С. в 5 1/2» [116] .
В семейном архиве князей Юсуповых сохранилось стихотворение, посвященное бракосочетанию Ирины и Феликса:
116
Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 447.
«Посвящается высоконовобрачным.
Надежда русского117
РГАДА. Ф. 1290. Оп. 2. Д. 3445. Л. 1–2 об.
Свадебное путешествие было, наверное, единственным безоблачным временем в их долгой совместной жизни. После Франции были Египет, Палестина, Италия, Англия и Германия. Как свидетельствуют письма Феликса из заграничного путешествия к матери, с самого начала пути проявилась болезнь Ирины Александровны: «Ирина 4 года тому назад упала спиной на рельсы, и что с тех пор у нее всегда были боли в нижней части спины, и она молчала! Падала много раз с лошади, с велосипеда, поднимала постоянно тяжелые вещи, и никто не обращал внимания и не останавливал ее» [118] .
118
Там же. Д. 2610. Л. 26–27.
Никто и не подозревал, что это была последняя торжественная свадьба в Российской империи. Над Европой сгущались тучи. Молодоженам чудом удалось выехать из Германии через Данию буквальное за считанные дни до начала военных действий полномасштабной Первой мировой войны.
В подарок молодоженам (как отмечалось выше) было выделено в Крыму имение «Сосновая роща» и небольшой особняк рядом с Кореизским дворцом, который Юсуповы называли «Морозовская дача», а лично Ирине – участок горного леса близ Коккоза «Орлиный залет», с построенным на нем ранее архитектором Н.П. Красновым чайным домиком в татарском духе. В связи с этой женитьбой Феликс Феликсович Юсупов (младший) получил право от Государя носить княжеский титул еще при жизни отца.
Год спустя 8 (21) марта Ирина Александровна родила дочь, которую тоже назвали Ириной («маленькая Ирина», 1915–1983). После рождения дочери здоровье молодой княгини ухудшилось. Врачи ставили разные диагнозы: от туберкулеза до воспаления почек. Молодая семья Юсуповых уехала на кумыс в Саратовскую губернию, в небольшое имение Филипповка, которое принадлежало родственникам бабушки Феликса Феликсовича – Зинаиде Ивановне Юсуповой (урожденной Нарышкиной). Маленький деревянный дом со старой мебелью и без удобств стоял в степи. Молодоженам нравилась жизнь вдали от светской суеты. Они совершали большие прогулки по «карамзинской» дороге, рядом находились имения Карамзиных и Аксаковых. После отъезда Феликса Ирина еще какое-то время оставалась в заброшенном имении, пила кумыс под наблюдением доктора Посникова и часто писала письма супругу и свекрови, которую она называла «мама Феликса».
В ее одном из писем есть описание природы этих провинциальных мест: «Было удивительно красиво. Как будто было солнце и в то же время его не было. И мне было грустно покидать степь» [119] .
Во время Первой мировой войны князь Феликс Юсупов-младший поступил волонтером в Пажеский Его Величества корпус: от призыва в армию он был пока освобожден, поскольку теперь являлся единственным сыном в семье. Однако его могли забрать на вспомогательную, т. е. тыловую
службу рядовым солдатом. В связи с такими обстоятельствами, он в 1915–1916 гг. стал заниматься на специальных курсах (пехотных) при Пажеском корпусе, готовясь к экзаменам на чин офицера. Окончание Пажеского корпуса открывало дорогу не только для военной, но и для придворной службы.119
Там же. Д. 4772. Л. 33 об.
Этот момент был важен для будущей карьеры князя Ф.Ф. Юсупова-младшего, так как на поддержку и авторитет отца приходилось все меньше надеяться. В январе 1915 г. князь Ф.Ф. Юсупов-старший посетил Францию в качестве посланника императора с целью вручения русских орденов отличившимся французским военным. Своим экстравагантным поведением он не снискал уважения у союзников по Антанте.
Между прочим, в разговоре с президентом Франции Р. Пуанкаре (1860–1934) он пустился в следующие рассуждения: «Он рассказывает мне, что в России на каждом шагу видишь следы немецкого влияния, что в Москве полиция находится в руках Германии, что в России не осмеливаются изгнать немцев ни из торговли, ни с государственных должностей, потому что у немцев защитники при дворе, у великих князей, во всех кругах общества. С такой свободой выражается посланец императора. Правда, после этой поправки он добавляет, что император твердо решился вести войну до победного конца» [120] .
120
Пуанкаре Р. На службе Франции. Воспоминания за девять лет. Кн. 1. М., 1936. С. 309.
С мая по июнь 1915 г. князь Ф.Ф. Юсупов-старший состоял в должности главного начальника Московского военного округа и одновременно в мае – сентябре 1915 г. – главноначальствующего г. Москвы. Это назначение состоялось при активной поддержке великого князя Николая Николаевича (1856–1929). По характеристике бывшего военного министра В.А. Сухомлинова это соответствовало и довоенному принципу назначения: «В общем цеплялись за старые и частью устарелые формы и брали на должности людей не там, где их можно было найти, а исключительно только таких, которые, казалось, удовлетворяли следующим условиям: преданность царю, безусловное повиновение и отсутствие какого-либо собственного политического убеждения. Это приводило к тому, что гвардейские офицеры по своему соответствию для назначения на должности по управлению оказывались в первых рядах. Этим объясняется, что гвардейская кавалерия очутилась в роли академии по поставке членов управления: губернаторов, полицмейстеров и генерал-губернаторов, – задача для нее непосильная и вовсе ей не соответствующая» [121] .
121
Сухомлинов В.А. Воспоминания. Берлин, 1925; М.Л., 1926; Мн., 2005. С. 127.
Своими действиями князь Ф.Ф. Юсупов-старший на новой должности (арестами, высылкой лиц с «подозрительными фамилиями», запретами полиции разгонять «патриотические демонстрации») весьма способствовал росту шовинистических настроений. По его приказу был арестован даже председатель Общества фабрикантов и заводчиков Московского района Ю.П. Гужон – французский подданный. Однако вскоре случившийся немецкий погром, а заодно разорение и других иностранных предпринимателей в Москве, заставили князя Ф.Ф. Юсупова-старшего через некоторое время подать в отставку.
Начальник Московского охранного отделения полковник А.П. Мартынов (1875–1951) позднее делился воспоминаниями о службе при князе Ф.Ф. Юсупове-старшем:
«Не прошло и дня, как градоначальник передал мне приказание главноначальствующего явиться к нему. Я поехал и снова присутствовал при разборе князем почты. На другое утро я опять был вызван к князю – на этот раз по каким-то делам градоначальства.
Каждый вызов к главноначальствующему, естественно, отнимал у меня много времени. Самая забавная в наших “деловых” встречах с князем история, почти анекдот, приключилась в мой четвертый или пятый приезд к нему. Я сидел у него в кабинете, и князь, разбирая бумаги, вдруг устремил на меня недоуменный взгляд и спросил: “А скажите, пожалуйста, полковник, какую вы, собственно говоря, занимаете должность?”
Я опешил от этого вопроса, но, насколько возможно, в удобопонятной для мальчика среднего возраста форме объяснил, в чем заключается моя должность.
В комнату вошел лакей и доложил о завтраке. Князь пригласил меня к столу.
Завтраки у князя Юсупова подавались в разных комнатах: стол был сервирован то в “угловой” гостиной, то в “желтой”, редко в одной и той же комнате. За завтраком на этот раз собралась небольшая группа приглашенных, близких к князю по должности. Очень красивая и очень моложавая княгиня завтракала с нами. За стулом каждого присутствовавшего стоял ливрейный лакей. Князь был очень в духе и рассказывал, изящно грассируя, как ему пришлось утром присутствовать на длинной церковной службе по случаю похорон какого-то видного чиновника. <…>