Загадка вечернего звонка

— Я случайно воду пролил, — принялся оправдываться Иван.

В это время он заметил, что на него, злорадно усмехаясь, взирает Синицын. Ивану стало все ясно. «Дай мне только не поступить сюда, — подумал он. — А уж потом я обязательно тебе второй фингал поставлю».

— Вот что, дорогой друг, — сунул ему в руки пустой бланк Коростелев, — пиши по-быстрому заявление, и чтобы до результатов голосования мы тут тебя не видели.

— А на голосование приходить надо? — спросил на всякий случай Иван.

— Нет! — На сей раз нижняя губа оттопырилась как-то вбок. — Результаты найдешь на доске объявлений в вестибюле.

Иван постарался как можно скорее заполнить бланк. И, отдав его председателю, покинул негостеприимную комнату.

— Ну, — ждали его в передней друзья, — как дела?

— Сложный вопрос. — Иван пожал плечами. — Одно могу сказать точно: любви ко мне в клубе не прибавилось. Я стенгазету им испортил.

— Даешь! — воскликнул Герасим. — Стенгазета-то что тебе сделала?

— Я совершенно ненарочно, — с виноватым видом изрек Иван. — Меня Синицын из мести толкнул.

И он рассказал все по порядку. Луна слушал с большим удивлением.

— Погоди, погоди, — перебил Ивана Павел. — Этот, который в очках рисовал, он такой маленький, белобрысенький?

— Ну, — кивнул Иван.

— Пуаро, ты гений, — в полном замешательстве произнес Луна. — Последнего члена совета уделал.

— Как? — вытаращился Иван. — Он тоже член совета?

— И притом последний, — повторил Луна. — Потому что ещё одна девчонка болеет. И появится только через неделю. Я навел справки.

— Тогда, Ваня, позволь выразить тебе восхищение от всей нашей команды, — ехидно произнесла Варя. — Разумеется, тайное голосование совета все покажет. Но я лично уверена, что ты не станешь членом Английского клуба.

Иван вымученно улыбнулся. С одной стороны, он был доволен, что все трудности уже почти позади. С другой — у него остался от этой истории какой-то неприятный осадок. Особенно было жаль парня в очках и ни в чем не повинную стенгазету. Хотя, положа руку на сердце, упрекнуть себя в данном случае Иван не мог. Вина целиком лежала на Синицыне. Пуаро отчетливо ощущал, что в лице Глеба Синицына нажил себе лютого врага, и вендетта наверняка продолжится.

— Какой-то ты, Ваня, нерадостный, — отвлекла его от грустных мыслей Варвара.

Чтобы скрыть свои чувства, Иван вымученно улыбнулся.

Глава X. ХИТРЫЙ ПЛАН

После уроков ребята, собравшись у Марго, продолжали обсуждать, что делать с Настасьей.

— Ниточка тянется к ломбарду, — с важностью заявил Герасим. — Я считаю, что нужно идти именно в этом направлении.

— Куда и как? — посмотрел на него Луна.

— Куда и как, не знаю, но надо, — отозвался Муму.

— Р-рискованное пр-редложение, — прокомментировал из-под стола Птичка Божья.

— Интересно, Герочка, он с тобой согласен или возражает? — полюбопытствовала Варя.

— Разумеется, согласен, — гордо вздернул голову Каменное Муму. — Кажется, он наконец научился что-то соображать.

И мальчик указал на скатерть, под которой прятался попугай. В следующий момент Муму взвыл от боли. Птичка Божья, изловчившись, ущипнул врага за ногу.

— Я — ор-рел. Гер-расим — тр-рус! — немедленно раздалось из-под стола.

— Нет. Он не согласен, — покачала головой Варя.

— Бр-ред! Бр-ред! — подтвердили снизу.

— Вот именно, — усмехнулся Луна. — Ломбард — это не ниточка, а результат истории.

— И то, что бабушкино наследство пропало, тоже результат? — Муму взглянул на него с таким видом, будто не кто иной, как Павел, снес в ломбард драгоценности покойной бабушки Пановых.

— Естественно, — Луна хранил полную невозмутимость. — Потому что с ломбардом все до боли просто. Настасья снесла туда драгоценности и получила за них деньги. А вот зачем и для чего — другой вопрос.

— И ещё совершенно ясно, — подхватил Иван, — что Настасья рассчитывала на одну сумму, а получила гораздо меньше.

— Ежу понятно, — отмахнулся Герасим. — Получи она то, что ей требовалось, в такую прострацию бы не впала.

— Гера, — строго сказала Марго, — ты сам себе противоречишь. Если ежу понятно, то при чем тут ниточка, которая тянется в ломбард?

— Ниточка, дорогая моя, — Герасим покровительственно похлопал её по плечу, — имеет свойство где-то начинаться и где-то заканчиваться.

— Да-а-а, — протянул Луна. — Началось в химчистке, закончилось в ломбарде. В общем, сплошная служба быта.

— Пр-равительственный кр-ризис. — Попугай успел переместиться в угол гостиной и теперь вещал оттуда.

— Ты к чему это, Птичка? — удивилась Марго.

— Глас нар-рода, — гордо прошествовав на середину комнаты, возвестил попугай. — Тр-ребуем отставки!

— Кого? — заинтересовались ребята.

Птичка Божья, расправив свою попугаичью грудь и лихо тряхнув зеленым хохолком, увенчивающим его голову, ответил:

— Гер-расим дур-рак! Долой! Ха-ха-ха-ха!

Все, кроме Каменного Муму, засмеялись. У Вари, несмотря на тревогу по поводу старшей сестры, из глаз от хохота полились слезы.

— Слушай, Марго, — хмуро и обиженно пробормотал Герасим, — ты мне все-таки объясни, почему эта ваша бразильская куропатка меня так не любит?

— Кр-ровопийца! — вновь покосился попугай на Каменное Муму. — Пр-редатель нар-рода!

— Марго, — сказал Луна, — по-моему, ваша милая птичка насмотрелась по ящику репортажей с какого-то шибко оппозиционного митинга.

— Вообще-то бабушка такое не смотрит, — отозвалась Марго. — Может, просто ушла и телевизор забыла выключить? А Птичка Божья насмотрелся.

— А я при чем? — вскочил со стула Муму. Волосы у него на голове вздыбились от возмущения, и они с попугаем сейчас были очень друг на друга похожи.

— Душитель пр-равды! — И Птичка Божья грозно зацокал.

— Марго, — по скуластому лицу Герасима уже ходили желваки, — убери свою реакционную курицу. Иначе я за себя не ручаюсь.

Команда отчаянных покатывалась от хохота.