Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории
Шрифт:
Коммунистический секретарь как вам понравился в церкви на фоне патриарха, который тоже надеялся получить от власти кое–чего? И получил, причем два раза. От Ельцина – много денег и церквей, от Путина – сперва тоже денег от сокращения налогов, а потом – пощечину, правда виртуальную, по поводу несовпадения их мнения о смертной казни. А чего тут удивляться? Церковных главарей правители всегда, с 16 века пинали, когда были не в духе. Но сперва о хвастовстве.
Я хвастовству наших правителей посвятил много места в этой книге, причем хвастовству такому подростовскому, наивному, типа «у кого х.. толще». Другого сравнения придумать просто нельзя. Вот по этому поводу приведу еще справку.
Игорь Флорэ («МК», 25.06.1999) в сокращении по поводу выплат российским миротворцам в Косово по 1000 долларов в месяц: «Из Москвы Косово выглядит тепленьким местечком, и, конечно, хорошо, что хотя бы 3616 российских военных каждый месяц будут получать по тысяче долларов. Но одно дело, если бы эти тысячи были у нас лишними. А они ведь отнюдь не лишние. Миллионы россиян живут в запредельной нищете. Может хватить
Возвращусь снова к религии, вернее к патриарху. Может быть, это и не относится к религии, но я говорю вообще о религии власти. Юлия Калинина. «Фишка» («МК» от 14 июля 2001): «Путин, встречаясь в понедельник с президентом Всемирного банка господином Вульфенсоном, делает заявление, в точности цитирующее программные документы Совета Европы: «Государство не может присваивать себе права, которые принадлежат Всевышнему». По все видимости, президент таким образом рассчитывал произвести хорошее впечатление на господина Вульфенсона. (И он таки произвел. Уже во вторник господин отвалил кучу денег для жителей нашего Крайнего Севера, чтоб они смогли переехать в места, более пригодные для жизни). Интересно, однако, что при этом президент поставил в глупейшее положение патриарха Алексия II, который тремя днями раньше высказался в прямо противоположном смысле – в защиту смертной казни, — пояснив, что в Библии не говорится ничего такого, что можно было бы истолковать как указание не применять высшую меру наказания. (…) Не могу судить, кто ближе к истине в этом богословском споре патриарха и президента. Но там точно есть одно место, где написано ясно, черным по белому: «не убий». Вот мне теперь интересно, читал патриарх это место или, может, пропустил?» У меня тут один всего вывод: религия как была у нас подстилкой власти, так и осталась. Хватит ей и того, что разрешают грести деньги лопатой.
«Архипелаг ГУЛаг» теперь все читали. Про беспредел милиции, прокуратуры, налоговиков и прочих «правоохранителей» читаем каждый день в газетах. Наш президент на словах как Сталин о коммунизме недаром озаботился о правах своих граждан. Вот вам и пример его заботы. Махач Магомедов из Махачкалы («Труд» от 26.07.01): «Недавно Анатолий Приставкин заявил, что Комиссия по помилованию при президенте РФ, которую он возглавляет, приостанавливает работу на неопределенный срок. В Минюсте, Верховном суде и Генеральной прокуратуре не могли смириться с тем, что общественная организация постоянно вторгается в их «вотчину»: кого судить и сажать, а кого миловать и уважать. Ни для кого не секрет, что «профессионалам» не всегда по душе вмешательство «дилетантов», якобы не имеющих юридического образования и опыта работы в правоохранительных органах и потому милующих тех, кого они усердно сажали. В Комиссию по помилованию многие зеки верили больше, чем Верховному суду и Генпрокуратуре. «В Комиссии ни одного мента нет, и все решается по–человечески» — слышал я от многих зеков.
Всех зеков можно условно разделить на «кучерявых» и «беспонтовых». «Кучерявые» располагают деньгами на воле. У «беспонтовых» их нет. Так вот замечено: «кучерявые» для снижения срока всегда шли одной дорогой: сторговывались с правоохранительными органами. Цена на изменение срока в этих органах общеизвестна и на сегодняшний день варьирует в среднем в пределах тысячи руьлей за месяц срока. Что касается «беспонтовых», то «комиссия по помиловке» или «комиссия Приставкина» давала надежду выйти на свободу досрочно, не нанимая дорогих адвокатов. Причем комиссия Приставкина рассматривала ходатайства не только осужденных, но и их матерей, родственников и просто друзей. (…) И с «повальным помилованием» нужно разобраться. Скажем, в США рассматривается 30 процентов ходатайств от числа заключенных, а у нас — только 0,6 процента. Необходимо учесть и тот факт, что в России большинство судебных приговоров юридически безграмотны. Как ни странно, в этих условиях члены Комиссии по помилованию, не имея специального юридического образования, очень часто исправляли ошибки органов Фемиды. Теперь все зависит от того, кого поддержит президент: сохранит ли Комиссию по помилованию как общественный орган или же отдаст процедуру помилования на откуп вышеуказанным Минюсту, Верховному суду и Генпрокуратуре».
Процитированный автор по–видимому не понаслышке вопрос знает, доходчиво и неопровержимо все объяснил. Надо что–то делать, наверное, подумали в Кремле, ведь Приставкин (сам по телевизору видел) собирает свои вещички. Наняли из второй древнейшей проштрафившегося мудака, пусть, мол, народ просветит насчет Комиссии Приставкина. Александр Хинштейн и просветил под заголовком: «Свободу Япончику! Именем президента милуют убийц и бандитов» («МК» от 20.07.01). Надеюсь, по первой части заголовка об Япончике вы поняли, куда будет клонить Хинштейн, не говоря уже о второй части заголовка? Поэтому, я потом скажу о самой статье, которая больше скажет сама об ее авторе.
Начинается статья так: «Прокурор трудно давал милиции санкции на арест. У прокурора украли из подъезда детскую коляску. Санкции он начал подписывать, даже не читая. Очень удобно миловать, когда у тебя не воруют коляски». Это первая «литературная мысль» Хинштейна, внедряемая в нас, но не о прокуроре, у которого украли коляску, так как не о прокуроре статья, а о Комиссии Приставкина. Она нас с порога настраивает на никчемность Комиссии Приставкина на примере незадачливого прокурора. Ишь, какой «революционер» из проститутки получается? И не только «подспудно» настраивает. Эта, с неба свалившаяся мысль Хинштейна, просто приказывает нам относиться к возможной силовой ликвидации Комиссии по помилованию как к полусмешному, полудуроломному случайному обстоятельству обыденной жизни, о котором следует немедленно забыть.
«В прошлом году по рекомендации комиссии было помиловано 13 тысяч человек», продолжает автор, притом «неправильно», так как он сразу же из этих 13 тысяч находит для нас с вами самые отвратительные случаи помилования. Рекламировать их не буду, напомню только, что в предыдущей заметке сказано о многочисленных исправлениях Комиссией судебных ошибок. Прерывал я газетного краснобая на самом «жареном» для того, чтобы сделать маленький расчет, воспользовавшись 0,6 процента, приведенными выше Магомедовым. 13 тысяч человек, помилованных за год, даже если Приставкин помиловал исключительно всех к нему обратившихся заключенных, дает нам общую численность заключенных российских тюрем: 13 000 х 100 / 0,6 = 2 166 667 человек. Но Приставкин же не всех милует, как будет показано ниже. Если он милует только половину, то наши тюрьмы ломятся от 4, 34 миллиона зеков, а если — всего четверть, то тюремных сидельцев в нашей стране зашкалит далеко за 8 миллионов, ближе к 9. И что тогда за цифра эта, в 13 тысяч будет? Мелочевка. Зато, какое важное ей значение хотят дать те, перед кем холуйствует Хинштейн, высказывая «собственное» журналистское мнение по «этому», опять же с неба свалившемуся к нему «вопросу».
«Выдергиваю» еще цитату из Хинштейна: «Вот, кстати, один из последних протоколов ее заседания («комиссии Приставкина» — мое) от 10 апреля уже этого года. Заключительный пункт гласит: «Комиссия согласилась с предложением Управления по вопросам помилования, что не имеется основания для рассмотрения на заседании ходатайств 393 осужденных»». Этой репликой Хинштейн, во–первых, зачеркивает свое мнение о том, что Комиссия слишком «много» милует. Во–вторых, старается убедить нас, что «в конце концов, есть же Управление по помилованию (не путать с Комиссией, так как это другая, чиновничья структура — мое). Есть ГУИН Минюста (ранее ГУлаг — мое). Именно там готовятся документы, которые выносятся потом на Комиссию». Но «намек» этот Хинштейну кажется очень тонким, нам дуракам непонятный, поэтому он совершенно подло продолжает: «Именно там (в Управлении и ГУине — мое) – я не утверждаю этого, но предполагаю (выделение мое) – и можно решить все вопросы. Кого вносить, кого – нет». Можно и мне «не утвердить, а предположить», что Хинштейн является подлым человеком? Может прилипнуть к нему это мое «предположение»? Или нет? Говорят же люди, надсмехаясь: то ли у него украли, то ли он украл? И знаете ли? Прилипает. Как же иначе нам понимать этот идиотский «намек» Хинштейна с его «не утверждаю, но предполагаю»?
Вернусь к «393 осужденным». Хинштейн вопрошает: «Кто эти 393 человека? Почему «голосуются» они (в Комиссии — мое) списком, а не персонально? Занималась ли Комиссия делом каждого из них?» Вопрос провокационный и явно направлен на то, чтобы запачкать Комиссию. Дескать, придут, сядут на полчаса и готовенькое от ГУлага, простите, от ГУИНа, что в общем–то одно и то же, проголосуют. Вот и вся работа. Разогнать лентяев! В ту же точку бьет и фразочка: «Конечно, никто не собирается обвинять членов Комиссии в мздоимстве». Опять: или ты украл, или у тебя украли?
Но не в этом дело. Хинштейн так тщательно конфигурировал свои фразы, чтобы «кое–кому» понравиться и не прослыть для всех остальных дубаком, что допустил необдуманность, которую можно и дуростью назвать. Так сколько же у нас заключенных? 2,17 миллиона, 4, 3 миллиона или 8,6 миллиона? Главное, что их миллионы. Сколько надо правоохранителей всех сортов, чтобы их поймать, доказать, посадить, охранить? Тоже ведь миллионы. Но опять же не в этом дело. Дело в том, что все эти правоохранители написали миллионы килограммов бумаг, по килограмму на каждого. Сидеть опять–таки тоже никому не охота, поэтому судя по американцам 30 процентов из них пишет письма в Комиссию, и хотя до Комиссии доходит всего менее процента, остальные задерживаются на подступах к ней, это очень много, так как нет криминального очерка или простой заметки, в которой бы не значилось: в деле 20, 40, 150 томов. А Хинштейн по глупости пересчитал членов комиссии, правда весьма своеобразно: «шесть писателей (включая председателя Анатолия Приставкина), литературовед, журналист, священник, адвокат, и театральный режиссер», стало быть 11. Ну и подумал бы Хинштейн, что тут не 11 человек надо, а впору министерство под Приставкина создавать. А он вместо этого заставляет 11 бедняг рассматривать все эти горы бумаг строго индивидуально. Но это же невозможно. Миллионы пишут, а прочесть все надо 11 страдальцам? Если бы Хинштейн догадался сопоставить горы бумаг и несколько человек из команды Приставкина, то он бы, конечно другой вывод сделал. Ах, невозможно, так зачем такая комиссия, в которой невозможно перечитать все дела? Разогнать. Но он же «писатель», не аналитик, притом бестолковый.