Заговор Аквитании

– Чепуха!

– Но очень может быть, что вы правы в одном. Женева. Помните, вы сказали, что все это каким-то образом связано с Женевой?

– Помню. Так что было в Женеве?

– Там-то все и началось, с этим в Вашингтоне согласны буквально все. Я не знаю, читали ли вы газеты…

– Только “Глоб”, которую я выписываю. Я не могла отойти от телефона – ждала вашего звонка.

– Этот юрист, которого убили в Женеве, был сыном Джека Холлидея, вернее, его пасынком. В шестидесятых годах он был выдающимся лидером антивоенного движения, а тут он оказался представителем противной стороны в сделке по слиянию, порученной нами Конверсу. Установлено, что до начала заседания они вместе завтракали. Здесь полагают, что Холлидей попытался схватить Джоэла за горло, и сделал это весьма напористо – у него репутация адвоката, который набрасывается на своих противников буквально как ягуар.

– Зачем бы ему это делать? – спросила Валери, настораживаясь.

– Чтобы отшвырнуть Джоэла или сбить его с толку. Не забывайте – речь шла о многомиллионной сделке, и победивший в этой игре мог бы извлечь для себя немалую пользу: клиенты расстелили бы перед ним ковровые дорожки по всей Уолл-Стрит. Есть доказательства, что Холлидей преуспел в этом.

– Какие доказательства?

– Они двух категорий. Первая – чисто техническая, поэтому, не вдаваясь в подробности, скажу только, что создалась деликатная проблема с распределением основных акций, при нынешней рыночной ситуации это дает некоторые преимущества клиентам Холлидея. Джоэл принял эти условия, чего, мне кажется, он бы не сделал в нормальных условиях.

– В нормальных?… Ну а вторая категория?

– Поведение самого Джоэла в ходе конференции. Согласно отчетам, – а опрошены были все присутствующие в зале, – он был не похож на себя, выглядел рассеянным, а по словам других – и явно расстроенным. Некоторые юристы, и с той и с другой стороны, утверждали, что он был замкнут, большую часть времени простоял у окна, выглядывая из него, как будто чего-то ждал. Внимание его было настолько рассеянным, что приходилось повторять задаваемые ему вопросы, и даже тогда он не сразу улавливал суть. Мысли его были где-то далеко.

– Ларри! – не выдержала Валери. – Что вы хотите сказать? Что Джоэл имел какое-то отношение и к убийству Холлидея?

– Такую возможность тоже исключить нельзя, – грустно ответил Тальбот. – И с точки зрения психологической, и судя по тому, что видели свидетели смерти Холлидея.

– И что же они видели? – прошептала Валери. – В газетах сказано, что он умер на руках у Джоэла.

– Боюсь, это не совсем так, моя дорогая. Я читал все отчеты. Служащий отеля и двое адвокатов показали, что перед тем, как умереть, Холлидей успел обменяться с Джоэлом какими-то словами, довольно резкими. Слов никто не расслышал, но выглядело это достаточно подозрительно: Холлидей ухватил Джоэла за отвороты пиджака, как бы обвиняя в чем-то. Позднее, на допросе в женевской полиции, Джоэл назвал эти слова бессвязным бредом умирающего. В полицейском протоколе отмечено, что показания он давал крайне неохотно.

– Господи, но он же был в шоке! Вы же знаете, через что он прошел, и вид человека, умирающего прямо у него на руках, мог потрясти его.

– Допустим, что так, Валери, но они все тщательно проанализировали, и в первую очередь – его поведение.

– И какую же версию они выдвигают? Что Джоэл вышел на улицу, увидел кого-то подходящего и нанял его, чтобы убить человека? Нет, Ларри, это уже какая-то фантастика.

– Естественно, здесь больше вопросов, чем ответов, но мы знаем, что произошло, и выглядит это отнюдь не забавно. Это трагично.

– Хорошо, хорошо, – торопливо заговорила Валери. – Но зачем ему было это делать? Для чего ему понадобилось убивать Холлидея? Для чего?

– Думаю, что это – очевидно. Он должен был ненавидеть людей типа Холлидея. Человека, который спокойно сидел дома и издевался надо всем, через что пришлось пройти Джоэлу, обзывая таких, как Джоэл, бандитами, убийцами и лакеями либо… бессмысленными жертвами. Вместе с ненавистными “командирами” холлидеи этого мира представляли собой то, что он больше всего ненавидел. Первые гнали их в бой своими приказами, где их калечили, убивали, захватывали в плен… подвергали пыткам, а вторые – издевались над их страданиями. То, что сказал Холлидей в тот день за завтраком, видимо, перевернуло что-то в голове Джоэла.

– И вы считаете, – сказала Валери очень спокойно, но слова как-то странно вибрировали у нее в горле, – что именно поэтому он решил убить Холлидея?

– Затаенная месть. Это – широко распространенная теория, если хотите, всеобщее мнение.

– Нет, не хочу. Потому что это неправда и правдой быть не может.

– Таково мнение высококвалифицированных экспертов, Вэл, бихевиористов – врачей, изучающих поведение человека. Они тщательно проанализировали все источники и считают, что в его поведении есть определенная логика. Это – шизофрения, вызванная шоком.

– Очень впечатляюще. Пусть бы они вышили этот рассказ на бейсбольной кепке Снупи [101] , там ему самое место!

– Не думаю, что мы можем оспаривать…

– Нет, черт побери, я вполне могу, – прервала его бывшая миссис Конверс. – Да только никто не поинтересовался моим мнением, мнением отца Джоэла или его сестры – которая, кстати, и была той самой одержимой, выступавшей тогда против войны. Так что Холлидей никак не мог спровоцировать Джоэла – ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином.

– Вы не можете этого утверждать, дорогая. Вы просто не знаете, что там происходило.

– Могу и знаю, Ларри. Потому что Джоэл считал, что эти, как вы их называете, холлидеи были абсолютно правы.

– Трудно этому поверить, учитывая, что ему пришлось испытать.

– В таком случае обратитесь к другим источникам – кажется, так вы их называете. К тем записям и докладам, которые ваши жрецы от бихевиористики дружно не заметили. Когда Джоэл вернулся, на авиационной военно-воздушной базе Трэвис, штат Калифорния, его встречал почетный караул, ему поднесли на блюдечке буквально все, кроме разве что ключей от квартир всех киностарлеток Лос-Анджелеса. Разве не так?

– Я помню, что командование устроило ему торжественную встречу, как человеку, совершившему побег при столь исключительных обстоятельствах. Государственный секретарь лично приветствовал его у трапа самолета.

– Совершенно верно, Ларри. А что потом? Где еще его встречали почетные караулы?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Загляните в отчеты. Нигде. Сколько приглашений он получил? Сколько городов и местечек, компаний и организаций прислали ему свои приглашения? Да все, кому намекал на это Белый дом. Сто, пятьсот, пять тысяч приглашений? По меньшей мере именно столько, Ларри. А вы знаете, сколько из них он принял? Нет, скажите мне, Ларри, вы знаете? Эти ваши мудрецы от науки говорили вам что-нибудь об этом?

– Об этом вообще не было речи.

– Конечно не было. Потому что это разрушило бы их схему, исказило бы нарисованный ими образ Джоэла. Так вот, Ларри, – ни одного. Он не принял ни одного предложения. Ему было ничего не нужно. Ничего! Он считал, что один лишний день этой войны длиннее, чем один лишний день пребывания в аду. Он не дал им воспользоваться своим именем.

– Что вы хотите этим сказать? – сухо спросил Тальбот.

– Холлидей не был ему врагом, как вы пытаетесь изобразить. Мазки явно ложатся не туда или вообще не попадают на полотно.