Заговор рвачей

Но вот и пошли, наконец, отредактированные главы книги. Я снова работаю. Соглашаюсь с редактором и меняю слова, послушно переписываю целые абзацы. Или не соглашаюсь, помечая «Оставить как есть».

Настал черед верстки. Мой текст укладывается в страницы будущей книги. Рублю и вытягиваю «хвосты», чтоб было красиво и удобочитаемо…

Корректура. Исправляем последние найденные ошибки и описки.

Короткое письмо от главного: «Книга пошла в печать…»

Хожу вокруг да около телефона.

«Книга вышла из печати. Жди…»

Сколько же еще можно ждать?!

«Можешь позвонить мне…» Это не Анна, это главный. Звоню.

– Поздравляю! – кричит он в ухо, – Книга в магазинах. И уже пошли продажи. И самое, самое главное: представители «Медозы» были в редакции. Они сняли свою рекламу…

– Сняли, – я верю, и не верю.

– Сняли, сняли, – подтверждает главный – Причем в тихую. Безо всякого скандала.

– Здорово.

А главный продолжает:

– И еще вот что: я переговорил кое с кем из коллег в других газетах и на телевидении. Так вот «Медоза» сняла рекламу повсеместно. Они полностью свернули свою рекламную кампанию.

Я и так был достаточно взволнован, а тут у меня чуть дыхание не перехватило:

– Мы победили! Все получилось!

– Действительно все получилось. Все и даже больше.

– Как это больше? – не понял я.

Главный объяснил:

– На выход твоей книги и на одновременное приостановление рекламной кампании «Медозы» тут же отреагировал фондовый рынок. Мы с тобой надеялись, что после прочтения «Заговора» люди не захотят, не станут покупать продукцию «Медозы».

– Ну, да…

– Так вот, все идет к тому, что скоро им просто не у кого будет покупать. Акции «Медозы» на бирже практически обесценились.

– Здорово!

– Здорово, – согласился главный и снова продолжил, – Самое потрясающее то, что инвесторы избавляются не только от акций «Медозы», но и от акций всех предприятий, связанных с фармацевтикой. Считают эту отрасль в сложившейся ситуации слишком рискованным местом для финансовых вложений. Ведь теперь никто не знает, как люди в дальнейшем будут покупать лекарства, биологические добавки, косметические средства. А нет благоприятных прогнозов, нет и инвестиций.

Определенный скепсис, однако, не покидал меня:

– Надолго ли?

– Кто знает? – размышлял главный, – Конечно, фармацевтика не умрет. Люди всегда болели и будут болеть. Они лечились и будут лечиться. Но может быть народ все же станет осмотрительнее и заставит медицинские компании работать более честно.

Что я мог сказать, кроме как:

– Надеюсь.

На что главный вздохнул:

– Я тоже.

Мне вспомнился Запалин:

– А главное, главное, что мы спасли тысячи больных и еще здоровых людей. Теперь, используя записи Запалина, людям смогут оказывать реальную помощь.

– Да, – улыбнулся главный, – мы неплохо поработали.

И тут до меня дошло:

– Так это… я уже свободен? Я могу вылезать из своей конспиративной конуры?

– Конечно, свободен. И тебе нужно не просто вылезать, а ехать сюда в редакцию. Сегодня будет большая пресс-конференция.

– Пресс-конференция?

– Ну, да. – начал объяснять главный, – Прошлый раз, когда ты в санатории, можно сказать, нежился…

– Можно сказать…

– Так вот мы за твою «Алюминиевую смерть» отдувались тогда перед всей честной общественностью без тебя. А теперь вот будешь сам отвечать на вопросы интересующихся граждан и органов.

Я конечно поинтересовался:

– А именно?

– Ну, во-первых, будут наши коллеги по цеху: газетчики, радийщики, телевизионщики – не меньше двух-трех десятков наберется. Потом из министерства здравоохранения несколько чиновников подъедут. И, как всегда, люди в погонах – из прокуратуры. Не исключено, что для «Медозы» все одним лишь падением акций не закончится.

– Уголовное дело?

– Скорее всего. И по нескольким статьям. Прокуратура на нашу помощь очень рассчитывает.

– Поможем…

Я услышал, как главный параллельно заговорил еще с кем-то. Потом он снова обратился ко мне:

– В общем давай, приезжай.

– Во сколько?

Главный обозначил время пресс-конференции. Я глянул на часы. У меня еще есть время. Сейчас, сейчас же я позвоню Анне. И уже скоро, очень скоро увижу ее. Набираю, а в ответ: «Абонент временно недоступен». Я снова набираю. И снова: «Абонент временно недоступен».

Я звоню, и звоню, и звоню. И с снова, и снова. «Абонент временно недоступен»

В конце конов я просто еду. Ведь у меня есть ее адрес. Вот она та бумажка, что дала мне Анна на перроне Минеральска, когда я сажал ее в поезд.

Дом. Подъезд. Дверь в квартиру приоткрыта. Странно. Звоню.

Женский голос приглашает:

– Открыто, входите…

И я вхожу. В абсолютно пустую прихожую. Потом в большую комнату, которая выглядит так, как будто в ней собираются делать ремонт. Мебель есть, а вот всякая житейская мелочевка вроде ковриков, подушечек, картинок на стенах отсутствует напрочь. Я не сразу замечаю стоящую в углу возле окна женщину – не Анну. Она смотрит на меня и качает головой:

– Вы всегда так опаздываете?

Ничего не понимаю:

– Я?

Женщина продолжает качать головой:

– Мы с вами насколько договаривались? Вы же хотели снять именно эту квартиру, правильно? Говорили, что вам до работы очень близко. А если б я не стала дожидаться и сдала эту квартиру кому-то другому? Поверьте, на нее найдется еще немало желающих.

Кажется, начинаю понимать, в чем тут дело. Эта женщина – представитель риелтерского агентства. Она приняла меня за клиента, желающего снять квартиру. Подыгрываю:

– Я верю, верю вам. Извините. Так получилось.

– Хорошо. – женщина-риелтер указала рукой за окно, – Как я вам и говорила по телефону, помимо прочего здесь очень хороший вид. И еще здесь очень тихо…

– Да-да, – как бы соглашаюсь я и спрашиваю, – А можно я пройдусь по квартире, осмотрюсь.

– Да, конечно. – разводит она руками.

Я медленно обхожу квартиру, принюхиваюсь. Не сохранился ли где аромат духов Анны, ее запах. Это ведь должна быть ее квартира. Или не ее? Не ее адрес?