Заговоры, обереги, ритуалы
Шрифт:
Песочку с того и другого берегу завяжите в узелке, если можете - в самовар дать: «Как этот берег с берегом не сходится, так бы и раб Божий (имя) не сошелся с рабой Божьей (имя)». Сначала на песок это сказать, потом песок положить в самовар. Только больше не кипятить. И дать выпить. Чтобы через загняту не прошло. Надо только, чтоб оно не вскипело и не всплыло.
Как не сойтись берегам
Разлуку делают. Отрежут шерсти собачьей и кошачьей. Собака да кошка ведь вместе не уживаются. Соли положат в шерсть да сору, который с полу наметут. Часть этой смеси насыпать в ворота, в двери, в притворы, а другую часть в узелок завязать да в воду спустить - и напоить ей молодца. Как молодец напьется этой воды да перешагнет через сор, он и отстанет от девицы.
Слова произносятся, когда заваривается семисоставная трава (как чай). Навар надо дать выпить сопернице. Как блекнет закат над чистым полем, так поблекни румянец на алых щеках, как туманом ясны звезды призакроются, так затми пеленой очи молодецкие, как поутру росу солнце иссушит, так иссохни-завянь краса девичья злой разлучницы (имя). Ключ, замок, аминь.
Как быстра река Волга мать течет, как пески со песками споласкиваются, как кусты со кустами свиваются, так бы раб (имя) не водился с рабой (имя) ни в плоть, ни в любовь, ни в юность, ни в ярость; как в темной темнице и в клевнице есть нежить простоволоса, и долговолоса, и глаза выпучивши; так бы раба (имя) казалась ему, рабу (имя), простоволосой и долговолосой и глаза выпучивши. Как у кошки с собакой, у собаки с россомахой, так бы и у раба (имя) с рабой (имя) не было согласия ни днем, ни ночью, ни утром, ни в полдень, ни в набедок. Слово мое крепко.
Зайду я во широкий двор, во высокий дом, запишу я (имя) отстуду велику, отстудился бы раб Божий (имя) от рабы Божьей (имя), чтоб он был ей ни на глаза, ни днем, ни ночью, ни утром, ни вечером; чтобы он в покой, она из покоя, он бы на улицу, она бы с улицы, так бы она ему казалась, как люта медведица. И в каком бы она ни была платье, хоть в цветном, хоть в держимом (будничном, рабочем), все бы он не мог ее терпеть и кажинный бы раз не сносил бы с ея зубов своих кулаков. Хоть бы ладно она делала, а ему все бы казалось не ладно, и хошь бы по уму делала, а ему бы казалось, не по мыслям. Пошел бы он по улице, разогнал бы грусть-тоску, кручину с чужими людьми, и пошел бы он домой и повалился бы на место (где постель), и есть у него подружка, ночная подушка, и разогнал бы он с ней грусть-тоску.
На красоту
Стану, благословясь, помолюсь, перекрестясь, по утренней зари, по вечерней зари. Раба Божья (имя), чтобы краше солнца, чтобы краше месяца была. Раб Божий (имя)
ни жить, ни быть без рабы Божьей (имя) не мог.А вот девушки, чтоб красивыми быть, тоже заговаривали: «Как народ на хорошие дома глядит, так чтоб и все парнишки на меня глядели». Это на мыло говорили и мылом тем умывались.
Собираясь на гулянье, девушка утирается полотенцем и говорит на него слова: «Стану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, в чисто поле, под восточну сторону. Там течет река, той я водою умоюся, белой зарею утруся, звездочкой подтычусь, красным месяцем подпояшуся, солнышком украшуся. Пойду я, раба Божья (имя), в чисто поле, в пир и гулянье, всем бы я казалась хороша, красива и добра, а милей бы всех - своему милому, которого люблю. Всех бы я была краше и лучше, и любил бы он меня сильнее всех. Мои слова крепки и лепки. Будь по-моему. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».
Стану я, благословясь, выйду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду я в чистое поле, приду я к синему морю. В синем море лежит серый камень, из-под серого камня бежит золотая водица. Я, раба Божья (имя), умоюся, всему миру я православному поглянуся: молодым я молодовицам, красным девицам, ясным соколам. Ясный бы сокол думал бы, думал, тоской тосковал. Эту бы тоску никому не уговорить, кроме моего тела белого, очей ясных, бровей черных. Аминь. Будьте, мои слова, крепки и лепки, крепче каменя и крепче кременя, крепче булатна ножа. Каждое утро читать.
Моюсь, умываюсь, раба Божья (имя), белыми белилами, алыми румянами, чтоб на меня, рабу Божью (имя), глядели стары старухи, молоды молодухи, стары старики, молоды мужики. А мой любезный (имя) сох бы, болел, как в огне горел, по мне, рабе Божьей (имя), утренну, денну, ночну и вечерню (утром, днем, ночью, вечером). Тут моим словам - ключ и замок.
Девка умывается и шепотом приговаривает: «Как поутру я, раба Божья (имя), поумоюсь водой ключевой да ночною росой, повытрусь девичьей косой, чтоб любезный мой (имя) молодой, по мне сох бы, болел бы, как в огне горел бы, на других не глядел бы, других не любил бы. Лишь на меня, рабу Божью, глядел бы, не нагляделся. Ключ, замок. Аминь».
Белые белила-мазила, пристаньте к моему белому лицу, черная грязь на землю вались, тоска и сухота на глаза садись, на сердце катись (такому-то) рабу Божью. Не было бы ему краше, не было бы и любее окромя меня, рабы Божьей (имя). Кажись, мое белое лицо, белее свету белого, разгорайтесь, мои алые щечки, краснее солнца ясного. Будьте, мои слова, крепки-крепки, крепче камня-булата, вострее косы-бритвы. Говоришь, когда утром умываешься, прижимаешь руки к глазам и говоришь.