Захватывающее время
Шрифт:
Дом Эйми, несмотря на мои ожидания, оказывается не убогой лачугой, а почти таким же коттеджем, как тот, в котором мы жили до эры Гича. Это маленький кирпичный кубик, с покрытой серой дранкой крышей, давно нуждающейся в замене, и неухоженным крохотным садиком, в котором нет ни деревьев, ни кустов, ни цветочных клумб, и вообще ничего. В моем старом доме была хотя бы разросшаяся живая изгородь и одно привитое плодовое дерево, на которое я любил лазить. Здесь же нет ничего, за что мог бы зацепиться взгляд.
После глотка виски и отправленным вдогонку освежителем для полости рта я поднимаюсь на тесное крылечко
Спустя секунду щелкает замок, и дверь открывается.
– Саттер, – говорит она с осторожной улыбкой. – Ты пришел.
– Точно вовремя.
В ней что-то изменилось. Я не сразу догадываюсь, что она накрасила губы. Обычно она вообще не красится, и должен признать, что с помадой она тоже краше не стала.
Внутри ее дом напоминает самый настоящий свинарник. На спинках кресла и потертого дивана навалена одежда, журнальный столик заставлен пустыми коробками от еды, по полу разбросаны доисторические видеокассеты. И в центре всего этого восседает ее младший брат; дергаясь и суча ногами, он увлеченно истребляет пучеглазых, как насекомые, и зубастых, как акула, пришельцев на древней «Плейстейшен».
– Хм, это мой младший брат Шейн, – говорит Эйми. – Ему одиннадцать.
– Привет, Шейн.
Он даже не потрудился повернуться ко мне.
– Мама сказала, что ты должна сходить в магазин и купить большую бутылку «Доктора Пеппера», – говорит он, продолжая давить на кнопки.
– Схожу позже, – говорит ему Эйми, но он на это:
– Лучше сходи сейчас. Рэнди может попросить газировки в любой момент.
– Ничего страшного, – говорит она. – В холодильнике еще немного осталось.
– Я только повторяю то, что сказала мама.
– Знаешь, Шейн. – Я останавливаюсь возле дивана. – Ты мог бы сходить сам. В конце квартала есть клевый магазин.
Шейн отвечает тем, что выпускает струю малиновой слюны.
Эйми нервно смеется и бросает на меня извиняющийся взгляд, как бы говоря: «Все мальчишки такие».
В другой ситуации я бы обидно и язвительно осадил малолетку, что, кстати, у меня отлично получается, но Эйми это никак не поможет, поэтому я говорю:
– С гостями так себя не ведут, молодой человек. Он мне на это выдает:
– Ты гость моей вонючей сестрички, а не мой. Лицо Эйми становится пунцовым, краснеют даже мочки ушей. Ей это идет и смотрится лучше, чем губная помада.
– Давай заниматься, пойдем ко мне в комнату, – говорит она, указывая рукой в сторону холла.
– Только после вас, мисс, – говорю я. Она, похоже, для разнообразия с удовольствием принимает джентльменское обращение.
– Ведите себя потише, – кричит вслед Шейн. – Рэнди пытается поспать.
Рэнди, как выясняется, – это бойфренд ее мамы, тот самый инвалид-пенсионер.
– Не беспокойся, – говорит Эйми. – Один раз Шейн запустил в ванной бутылочную ракету, а Рэнди даже не проснулся.
После бардака в гостиной и холле я прихожу в благоговейный восторг, когда Эйми открывает дверь в свою комнату. Я чувствую себя, как Дороти из «Волшебника из страны Оз», когда она открывает дверь и впервые видит землю Оз, только все вокруг преобразуется
не из черно-белого в цветное, а из полнейшего разгрома в идеальный, почти хирургический порядок.Добро пожаловать в мир Эйми.
Гигантская карта на стене такая ровная, будто Эйми отгладила ее утюгом; то же самое относится и к большому изображению Млечного пути, и к карандашным рисункам на противоположной стене. На дешевом, словно с гаражной распродажи, письменном столе стоит компьютер, такой же древний, как и их видеомагнитофон, но все – от ручек до блокнотов и керамических кошечек – расставлено и разложено в совершенном порядке. На дешевом комоде ни пылинки. Но самое сильное впечатление на меня производят книги.
У одной стены стоит пластмассовый сборный стеллаж, и на каждой полке ровными рядами выстроились книги в бумажных обложках. И хотя места на стеллаже уже не хватает, и Эйми пришлось сложить штук сто возле стены, получившиеся стопки выглядят так же нарядно и аккуратно.
– А ты правда очень любишь читать, – говорю я, с восхищением глядя на стопки.
– Здесь в основном научная фантастика. – Она ласково смотрит на книги. – Есть мистика, а еще у меня есть старая классика типа «Грозового перевала» и «Джейн Эйр».
Я беру книжку, которая называется «Андроиды с НОК [23] 3031». На обложке женщина-андроид с каким-то чуваком прыгает с низко летящего космического корабля, а в нее целятся розовые лазерные лучи.
– Кажется, что-то интересное, – говорю я, а сам думаю: «Ого, Эйми, научная фантастика? Честное слово, зачем же ты так стараешься быть такой ботанкой? Что будет дальше, анимэ?»
– Мне нравится думать о космосе, – извиняющимся тоном говорит она.
– Космос – это круто.
23
«Новый общий каталог» – в любительской астрономии каталог объектов далекого космоса. – Прим. пер.
– Я хочу когда-нибудь пойти работать в НАСА. – Она говорит нерешительно, как будто боится, что я посчитаю ее амбиции глупыми.
– Было б круто, – говорю я. – Я правда считаю, что тебе надо туда пойти.
– Да, – говорит она и загорается, ее глаза снова блестят. – Я поработала бы там лет пять, скопила бы денег, а потом купила бы коневодческое ранчо и жила бы там.
– Не представляю, что может быть лучше. Наверное, поэтому у тебя все стены увешаны рисунками лошадей. – Я подхожу и внимательно рассматриваю картинки. Вообще-то, ее лошади больше похожи на собак, но говорить об этом не стоит. Я уверен, что для нее сами эти рисунки значат гораздо больше, чем то, как они выглядят.
– А тут, верхом, это ты, да?
– Ну, нет. Это коммандер Аманда Галлико из «Ярких планет».
Сейчас она стоит рядом со мной, и я знаю, что этот рисунок она видит иначе, чем я.
– И кто она?
– Она командует Ковчегом Никсо 451. Они выбрались из Темной галактики и ищут путь к Ярким планетам.
На ее рисунках коммандер Аманда Галлико кажется непропорционально крупной по сравнению с лошадьми, во всяком случае, ее тело. Оно накачано, как у супергероини, но голова маловата, и я остаюсь при мнении, что лицом она смахивает на Эйми без очков.