Заказ на (не)любовь

Киваю и направляюсь в указанную часть зала. Но не могу не изумиться, узнавая пришедшего.

— Ну, что ты встала, как вкопанная? А где улыбка, где искренняя радость при виде постоянного клиента? Где «добро пожаловать»? Где меню, в конце концов?!

На последних словах Акмеев повышает голос и, хотя продолжает улыбаться, его взгляд — жесткий и холодный. Мы не виделись с того самого вечера у моего подъезда, когда Лев запретил ему появляться в ресторане. Я думала, он не придет. Никогда больше не придет. Но мужчина ведет себя, как ни в чем не бывало. Привычные надменность и самоуверенность. Хозяин жизни — не иначе, которому все подвластно.

— Добрый вечер, Александр Семенович, мы рады снова видеть вас в нашем ресторане. Вот меню, пожалуйста, — механически выдаю заученную фразу, растягивая губы в улыбке.

— Забери, — он отталкивает пальцами папку с меню, даже не открывая. — Мне как обычно. Ты не забыла, надеюсь?

— Конечно, как скажете, Александр Семенович. Скоро все будет.

От натянутой на лицо гримасы сводит скулы. Зачем он пришел? Как осмелился? Хотя, с другой стороны, какая разница? Мне уже все равно.

— Не хочешь спросить, как мои дела? Мы так давно не виделись.

Я растерянно смотрю на его самодовольное лицо. Чего он добивается? Особенно теперь, после той стычки с Невельским и после того, как я в очередной раз ясно дала понять свое отношение к нему?

— Нет, не хочу. Ваши дела меня не касаются.

— Как грубо! — цокает он губами. — Не знал, что здесь позволяют официантам так разговаривать с клиентами.

— Вы сейчас обращаетесь ко мне не как клиент, — не знаю, откуда у меня хватает сил и дерзости возражать ему. Раньше бы и рта не осмелилась открыть. Или теперь просто терять нечего. Разве может случиться что-то худшее, чем то, что уже произошло?

Он ухмыляется, шаря по мне жадным взглядом. И я снова поражаюсь тому, что ничего при этом не чувствую. Прежде было противно, страшно. Хотелось сбежать как можно скорее. Теперь мне все равно. Стою, сжимая в руках меню и просто жду, сама не понимая чего.

А в другом конце зала внезапно начинается волнение. Доносится гул, я слышу оживленные голоса коллег. И еще ничего не видя, внезапно понимаю, чем это вызвано.

— Как я вовремя приехал, — лыбится Акмеев. — Что же, самое время поприветствовать старого друга. Нам ведь с ним больше нечего делить, не так ли? Слухи верны?

— Не понимаю, о чем вы, — дергаю плечом, стараясь не смотреть туда, откуда доносятся голоса. Зачем он приехал на работу так рано? Врачи говорили, что ему нужно лежать не меньше двух недель после такой травмы. А сейчас и одной не прошло.

— Все ты понимаешь, — Акмеем неожиданно пересаживается на соседний стул, ближе к проходу, и оказывается совсем рядом со мной. Сплетает пальцы на моем запястье. Так крепко, что рука тут же немеет. — Присядь, — он кивает на место напротив. — И будь умницей, если не хочешь скандала. Твой рыцарь сейчас не в той форме, чтобы тебя защищать.

Я дергаю руку, пытаясь освободиться. Приоткрываю рот, чтобы возмутиться, и в этот момент вижу высокую фигуру появившегося в зале мужчины. Понимаю, что он тоже видит меня. И идет ко мне.

Решение приходит мгновенно. Мне нужен выход, то, что расставит все точки над «и», что-то такое, после чего Лев согласится оставить меня в покое. А лучшего варианта и придумать нельзя. Я опускаюсь на место, которое указал Акмеев, и опять выдавливаю улыбку.

— Угостите меня ужином, Александр Семенович?

Тот прищуривается, разглядывая меня. Всего несколько секунд, но они кажутся вечностью. Я, как в замедленной съемке, наблюдаю за реакцией своего неожиданного спутника и за тем, как приближается к столу Невельский. А потом Акмеев вскидывает руку и щелкает пальцами, подзывая официанта.

— Я сказал тебе не появляться в моем ресторане. И рядом с моей женщиной, — Лев останавливается возле нас. На меня не смотрит — впивается свирепым взглядом в соперника.

— Уверен, что с твоей? Может быть, спросим у Варвары, чья она женщина? И с кем из нас двоих хочет провести этот вечер? — от злорадной усмешки человека, которого я раньше боялась и почти ненавидела, по телу бегут мурашки. Я продолжаю делать одну подлость за другой. Снова обманываю Льва. Он уже однажды ввязался в драку из-за меня, а сейчас едва на ногах стоит. Вижу, что держится из последних сил. Еще бледнее, чем был в больнице, лицо осунулось, глаза ввалились, а морщинки под ними стали отчетливее.

— Лев Борисович, это я пригласила Александра… — прикусываю язык, чтобы не назвать еще и отчество. Сердце обрывается, когда Невельский переводит на меня измученный, опустошенный взгляд.

— Продолжаешь разыгрывать свой дурацкий спектакль? Варя, зачем? — он опирается на стол и пытается взять меня за руку. — Пойдем в мой кабинет, поговорим там спокойно.

— Никуда я с вами не пойду, — отдергиваю руку так, что едва не сбиваю со стола вазочку с цветами. — Мы ужинаем, а потом я уезжаю с…

— Со мной, — по лицу Акмеева растекается довольство. — Брось, Невельский, признай свое поражение. Дама сделала выбор.

— Да какой к черту выбор! — рычит Лев, нависая над нами. Кажется, ему все равно, что кругом люди и наши разборки невозможно не заметить. Голоса вокруг стихли, и все украдкой и даже с каким-то опасением смотрят в нашу сторону.

— Саша… — я не узнаю собственный голос, и имя чужого человека, произнесенное таким вот образом, звучит совершенно нелепо. — Давай уедем отсюда. Поужинаем в другом месте.

Акмеев поднимается, скаля в улыбке белоснежные, ровные зубы.

— Как скажешь, дорогая, — вытягивает меня из-за стола, обнимая за талию. И разворачивается ко Льву, вставая между нами. Цедит злобно и отчетливо, но тихо, так, чтобы услышали лишь мы трое. — Ты же не будешь устраивать сцен ревности, как баба-истеричка? Еще и прилюдно. Уйди с дороги. И отправляйся к жене, тебе сейчас там самое место.

Лев будто не слышит его. Хватает Акмеева за лацканы пиджака, дергая на себя, и яростно шипит:

— Даже не думай, что я дам тебе ее увезти!

— Уже подумал, — звучит в ответ не менее резкое заявление, и я в ужасе закрываю глаза, ожидая удара. Их ведь ничего не остановит. Ни место, ни свидетели. И все снова из-за меня… Опять все проблемы из-за меня!

Но Лев вдруг странно дергается, разжимает руки и начинает медленно оседать. Цепляется побелевшими от напряжения пальцами за край стола. И пока я беспомощно втягиваю воздух, как выброшенная на берег рыба, Акмеев действует куда быстрее и осмысленнее. Подхватывает мужчину, не давая ему упасть, и осторожно усаживает на стул. А когда тот обессиленно роняет голову на сложенные руки, стискивает мой локоть и тянет за собой прочь из зала.