Заказанная расправа

Но главное не в том. Как ты с бомжами разглядел зажигалку, если Фаризу нашли в такую темень, что ни Рахит, ни я не увидели лица женщины? Было уже очень поздно. Совершенно точно и то, что, когда Фаризу унесли в дом, никто не появлялся у того места, где лежала женщина. О том я заранее попросил Рахита, и он всю ночь просидел за сараем. Вас этот человек не подпустил бы на пушечный выстрел. И утром Рахит сказал, что никто не подходил к его дому. Кстати, вспомнил о зажигалке. Рахит перед отъездом из Баку накупил их за бесценок очень много. Именно разовых. Он сам такими пользуется.

И еще… Настоящий следователь, если он от Бога, не злорадствует, не высмеивает молодых коллег, а помогает им. Ибо для него главное — не обиды, а торжество Закона! Имей ты малую толику профессиональной гордости, ты прежде всего вспомнил бы о детях Рахита, которые могли остаться сиротами. Но ты винишь мужика за несдержанный язык. Тебе так удобнее! А разве не виноваты в этом случае бомжи, донесшие до преступников информацию? Откуда я знаю, кто из вас это сделал? Может, именно ты и стал наводчиком?

— Шалишь, Семен! Этой дешевкой меня не проймешь! Я слишком стар для твоих детских трюков! — Жора встал, собравшись уйти в дом.

— Куда ж так заторопился? Крыть нечем? Слишком рьяно выгораживаешь кого-то из своих!

— Дурак ты, Семка! Недаром до самой пенсии в ментовке проработал, а выше участкового не поднялся! Не зря тебя сюда выпихнули, чтоб глаза в городе не мозолил. Куда тебе справиться с этим заданием, коли со своей бабой не смог сладить! — усмехнулся бомж.

— Тебя и вовсе выкинули из дома! Как собаку! И давно не ждут. Похоронили в памяти. А по работе, скажу правду — не всем хватать звезды с неба. Я был там, где справлялся. Иначе не держали б! Что толку в твоей карьере? Высоко взлетел, слов нет! Зато всю жопу разбил, приземлившись. Ниже тебя кто упал? Вот и вся цена твоей жизни. Хотя от этого никто зарекаться не может. И кто знает, может, именно нынче ты счастливее, чем тогда! — сказал Костин примирительно.

Жора остановился. В глазах — жгучая боль и невысказанный упрек застыли.

— Прости ты меня! Хватил лишку! Но и ты мудак! Не бей по живому! Давай перекурим, как когда-то, — предложил участковый бомжу. Тот со стоном выдохнул комок, мешавший дышать. Взял сигарету, присел рядом.

— Гад ты, Семка! И всегда был таким! Насеришь в душу, потом извиняешься.

— Грубо сказал. Не спорю. Но правду! И тебе не с чем спорить! Конечно, перебрал я насчет наводки. Но в остальном — по делу! — дал прикурить бомжу. Тот, сделав несколько затяжек, успокоился.

— А хочешь знать правду, что бесило меня? — повернулся он к участковому.

— Хочу! — оживился Костин.

— Ведь ты сразу узнал меня. Но даже не поздоровался, не подошел, постыдился. И уж куда там о деле поговорить? Прикинулся, будто не знаком со мной. Это хуже плевка и пощечины. Презрение! Вот чего я не мог простить тебе! Сколько времени живем рядом. Лишь сегодня поговорили по душам, — усмехнулся криво.

— Прости, Жора! Тут впрямь виноват, — признал Семен Степанович.

— Знаю, слышал я о деле, над каким вы бьетесь с Рогачевым. Нелегкое оно, скажу правду. И главная беда, что во всем может быть замешан не один человек.

— Я думаю, кто-то из бомжей отличился, — выпалил Костин.

— Сомневаюсь, Семушка! Поверь, вовсе не потому, что живу средь них, стал их частью. Я хорошо изучил психологию бомжей. Она не столь примитивна, как вам кажется. Да, народец у нас разношерстный. Но всяк не без своего стержня. Бездомными стали не по своей прихоти. Почти в каждом случае виновата женщина. Она толкнула в беду, принесла горе. Может, оттого даже через годы ненавидят бомжи баб, не хотят их видеть, пускать в сердце и в душу. Да что там! Даже для тела — нет желаний у многих. Душа отравлена, потому и молчит мужское начало. Я знаю каждого бомжа, всякую судьбу. Даю слово тебе, что, если бы к ним нахально сунули под бок наипервейших красавиц, никто из наших не тронул бы их даже пальцем, память запретила бы!

— А Максим? Почему из-за Ольги с Васькой дрался? — напомнил участковый.

— Потому что в бомжи влетел не из-за жены. Собственная глотка виновата. Пил беспробудно. Надеется, будто сумеет начать все заново. Но никто не верит. И Ольга… Но среди бомжей Максимов очень мало. Мужики, попав в беду, обычно если и выбираются из нее, то самостоятельно, без бабьей помощи. Зачастую, вернувшись в люди, до конца холостякуют. Только нам, пережившим все, понятно, почему вот так складывается.

— Не меряй по себе, Жора! Сам говоришь, все люди разные. Не давай опрометчивых гарантий ни за кого. На таком многие погорели, — вздохнул участковый.

— Я в бомжах не первый год. Пойми верно, не горжусь. Совестно, что скатился. Но о другом хочу сказать. За годы жизнь подкинула много испытаний. Каждому. Все на моих глазах и памяти. Потому проверены. Я знаю, что говорю. Женщины в жизни бомжей ничего не значат. Они — прошлая боль, злая память. Никто из бродяг не свяжет всерьез свое будущее с женщиной.

— А Максим? И он не одинок…

— Смотри, сколько нас! А Максимов от силы двоих сыщешь, — усмехнулся бомж.

— Но они есть! И могли решиться на преступление!

— Облом, Семен! Бомж, такой, как Максим, может подойти к бабе. Но силой не станет брать. Лишь когда видит, что баба не прочь переспать с ним. Это сразу угадывается. Ты сам мужик, и понимаешь, о чем я говорю. Если не заметил такого, никогда не подойдет. А уж убивать, чтобы потом воспользоваться мертвой, это крамола.

Кстати, нет понятия — изнасилование мертвой. Покойная не может сопротивляться или соглашаться. Правильное определение такому действию дано в Комментариях к Уголовному кодексу и названо осквернением покойной. Подскажи Рогачеву, чтоб над ним не смеялись.

— Да, но убивал почему? Живою не отдалась! Вот потому так говорили!

— Каждое действие должно грамотно называться. Знаешь, в моей практике был случай, когда молодого парня приговорили к пятнадцати годам лишения свободы за изнасилование. Судья была старая. И не захотела выслушать доводы защитника. А тот насильник по пьяному делу сгреб девку. И сам не помнил, куда он ей сделал. Но адвокат попался опытный. Отмел потерпевшую на обследование. Та и призналась, что в рот он ей пытался что-то запихнуть. Но не смог, потому как был пьян. Кто-то все это видел, и ее стали высмеивать. Пришлось защищаться. Вот и подала в суд.