Заклинание для спецагента

Больше всего этот район города походил на заброшенный увеселительный парк. Асфальт весь в выбоинах и трещинах, облупленные стены, кружево кованых решеток, покрашенных в неяркие цвета. Взгляд то и дело натыкался на людей с щитами, где значилось: «Читаю судьбу по глазам!», «Пиво розливное — 1 долл.», «Апокалипсис не за горами!». Стены домов удивляли яркими красками: были они лимонные и сиреневые, мшисто-зеленые и пламенно-алые. Дома хвалились, точно орденами, медными или керамическими табличками, где указывалось их название, имена владельцев, предназначение и так далее; иногда эта история уходила в прошлое лет на двести. По количеству и качеству информации на улицах Новый Орлеан намного опередил Лондон, где до сих пор, хотя Вторая мировая давно кончилась, отцы города точно стремились запутать гитлеровских десантников.

Но не из одних туристов состояла толпа. Одни — например, зазывалы у входов в рестораны и стриптиз-бары, или парочки, торгующие с тачек розами, явно находились на работе, что сближало их с конными полицейскими в форме, которые возвышались на каждом перекрестке, точно сторожевые башни в людском море. Труднее было раскусить живописно одетых деятелей, что с важным видом фланировали по улице, порой милостиво соглашаясь запечатлеться на фотопленке в обществе туристов — разумеется, за достойное вознаграждение. Тоже трудовые пчелки — но внештатные, сами себе персонал и начальство. И наконец, еще одна категория. К ним подходило только одно имя: «местное население». Они пробивались сквозь толпу, волоча сумки с продуктами или бельем из прачечной. Очевидно, и обыденная жизнь тут не затихала даже по ночам. Любопытное напоминание о том, что Французский Квартал Нового Орлеана не построенный по заказу увеселительный парк, а нормальный район, где люди живут и работают.

Однако Элизабет придавала куда больше важности тому факту, что, если вычесть туристов, каждые два человека из трех в толпе были знакомы с ее спутником.

— БО-РЕ-Е-ЕИ! Как живется-можется, старина?

— Эй, Бо! Куда путь держишь, брательник?

— Бо, душка моя брильянтовая! Что совсем глаз не кажешь?

На каждом шагу (ну, это, конечно, преувеличение — всего лишь на каждом ПЯТОМ или ШЕСТОМ шагу) Будро останавливался, чтобы кому-нибудь помахать, пожать руку, поздороваться. Элизабет, при всем своем нетерпении, была приятно изумлена известностью Будро, хотя приветствия ее несколько шокировали: силы небесные, ну зачем же так орать!

Похоже, в Новом Орлеане люди не только окликали друг друга, но и вообще беседовали во всю глотку. Их нимало не смущало, что собеседник затерян где-то на той стороне улицы, стоит на кованом балкончике или вообще свернул в переулок. Они просто поднатуживались и еще чуточку повышали голос, совершенно не стесняясь того, что каждое слово отлично слышно десяткам абсолютно незнакомых людей. В Англии даже на блошиных рынках такого не бывает. Элизабет сочла, что тут сказывается влияние французов, которые вообще-то и основали Новый Орлеан.

— Как вы думаете, нам удастся их найти? — спросила Элизабет, силясь перенаправить внимание Будро с приятелей на себя и их профессиональный долг.

— Посмотрим. Вы, случайно, не знаете, эти ребята сегодня ужинали? — спросил Будро у Элизабет на ухо, чтобы не мешал уличный гвалт.

— Нет, по-настоящему вряд ли, — сообщила Элизабет. — Это важно?

— Ну, если они засели в каком-нибудь ресторане, их не больно-то разыщешь, — пояснил Будро. — В Квартале ресторанов не меньше, чем баров, а с улицы в их залы трудно заглянуть. Но если они просто шляются или делают остановки, только чтобы пропустить стаканчик, мы их запросто найдем.

— В первом классе, как мне показалось, их снабжали едой беспрерывно, но уже несколько часов прошло, — задумчиво произнесла Элизабет. — Не знаю, правда, чем там кормят. В эконом-классе, например, просто ужасно. Мне пришлось обойтись шоколадками…

Тут Борей застыл на месте, склонил голову набок.

— Ах вот в чем дело! — воскликнул он. — Нет, верно, я совсем сбрендил: все хорошие манеры растерял. Таскаю вас по улицам, а самому даже в голову не пришло спросить, может, вы есть хотите. То-то я смотрю, вид у вас немного понурый.

— Да я не так уж и голодна, — смутилась Элизабет. — Мне кажется, что мой желудок раньше завтрашнего утра не проснется — я же себе биологические часы сбила.

Борей прищурился, запуская ей в глаза свой голубой лазерный взгляд.

— Правда-правда?

— Нет, нет, я великолепно себя чувствую, — уверяла Элизабет, растроганная его вниманием. — Послушайте-ка, давайте, чтобы у вас душа была спокойна, я съем еще шоколадку. Они ведь здесь продаются?

Испытующе поглядев на нее, Борей пожал плечами.

— Ну что ж, как только ваш желудок даст о себе знать, поклянитесь, что позволите мне угостить вас лучшей едой во всем Новом Орлеане. Наша кухня — это что-то… А покамест… раз уж вы хотите шоколадку, будет вам кое-что в этом духе.

Взяв Элизабет под локоть, он завел ее в одну из многочисленных сувенирных лавчонок, затиснутых между барами и танцклубами.

Ледяное дыхание кондиционера доставило Элизабет такое облегчение, что на миг она всерьез собралась предложить Будро, чтобы он продолжал поиски один. Однако спустя несколько секунд к ней одновременно вернулись чувство долга и спутник.

— Вот. Попробуйте-ка.

Он сунул ей в руки нечто в целлофановой обертке, по всем приметам неотличимое от светло-коричневой лепешки… оставленной на лугу больной коровой.

— Что это? — спросила Элизабет, подавляя опасливые нотки в своем голосе.

— «Пралине» называется. Наши любимые сладости. Да не мнитесь, попробуйте. Это вкусно.

Элизабет не приходило в голову ни одной вежливой отговорки. Она развернула целлофан и опасливо откусила чуть-чуть.

И попала в рай!

Подобно большинству своих соотечественников, Элизабет была ужасной сладкоежкой, но таких конфет она никогда еще не пробовала. Похоже на сливочную помадку, но вкус мягче; или на сильно подслащенный шербет, но вкус опять же мягче; а внутри оказалось ядрышко из молотых лесных орехов.

— Вы точно не хотите покушать поплотнее?

Голос Борея пробудил Элизабет от блаженного забытья, и она виновато сообразила, что чуть ли не в два приема умяла все пралине.

— Нет, нет, все в порядке, — затараторила она. — Вы правы — действительно, очень вкусно.

Ее спутник недоверчиво сдвинул брови, но затем пожал плечами.

— Ну хорошо. Верю-верю. И все-таки хотелось бы мне посмотреть на вас в момент, когда у вас действительно аппетит разыграется.

Сгорая от стыда за свой приступ обжорства, Элизабет вышла вслед за Будро на улицу. Однако совесть не помешала ей взять на заметку местонахождение лавки — чтобы прикупить на память о Новом Орлеане несколько ящиков этих самых пралине. Изящно облизав пальцы, она разнежено улыбнулась Будро. Может быть, они даже высылают свои продукты по почте, и их можно заказать из Англии. А ей непременно придется подсластить кислое настроение Рингволла, когда она представит ему свой рапорт.

* * *

Музыка. В этом городе музыка была везде. Фи плыла от двери к двери, плыла на энергетической волне, не чуя под ногами булыжной мостовой. Со всех сторон были люди, целые полчища — но никто не толкался, никто не работал локтями. Фи обнаружила, что движется в ритме музыки, льющейся из дверей и с балконов, неожиданно выскакивающей из-за углов, где, даже не обращая внимания на прохожих, наяривают импровизированные ансамбли: шел себе человек с инструментом, плюхнулся на тротуар, осененный вдохновением… потом к нему присоединился другой, третий… Фионне казалось, что она совсем одна в толпе людей, которые оттягиваются от всей души.