Заклинатель
Шрифт:
– Лидия, камера Арни далеко отсюда?
– Нет, третья на той стороне коридора.
– У него там есть сейчас кто-нибудь?
– Жена, наверное. Здесь я её не вижу.
– Сможем отнести всё это в его камеру?
– Давай.
– Она повеселела и, ухватив полудраный пакет, быстро переложила в него отобранное мной. И только сейчас спросила, когда я поднял уложенный груз, а она - то, что в общую кучу было класть опасно - пакет разорвётся: - А зачем Арни это?
– У него безопасно.
Глаз вдруг зацепился за что-то привычное. Ближе к стене - большая пачка листов в слегка надорванной обёртке.
Так что я даже спрашивать не стал, можно ли забрать пачку. Листы хорошие - белые, гладкие. Теперь бы ещё найти, чем писать на них. Или рисовать. Всё-таки сказки для детей переселенцев - старинное прошлое. С некоторыми реалиями без объясняющего рисования не обойтись.
Пока пробирался назад, к Лидии, меня неожиданно остановили, уцепившись за рукав. Нет, я, конечно, видел шмыгающих в толпе детей, но не подумал, что они могут воспользоваться суматохой и подойти ко мне.
– Брис, у тебя открыто?
Я кивнул. Через минуту в боксе детей не осталось.
Завидев Лидию, я предложил:
– Пошли?
И мы пошли по своим камерам, по дороге оставив пакет у жены Арни - черноволосой красавицы лет тридцати. По дороге к себе Лидия спросила:
– Как ты думаешь, для чего ещё можно использовать этот бокс?
– Хм… Помещение просторное. Спортивный зал?
– Смеёшься?
– удивилась она и задумалась.
– Конечно, если бы людям хватало жилья… Да, похоже, ты прав. А почему именно спортивный?
– Ну, я раньше занимался спортом. Сейчас мне этого не хватает.
Лидия задумалась. Мы стояли у двери в её камеру, и мне было интересно, чем я её озадачил. Но вот она взглянула на меня.
– Я понимаю: на глазах у всех не хочется. Фойе перед выходом.
– Да, но коридор закрыт.
– Раньше закрыт был. Теперь призраков нет. У нас свобода передвижения. Далеко всё равно не убежим.
– Она улыбнулась.
– Пойдём после обеда на работу - приглядись. Мне кажется, места там достаточно для тренировок.
Между прочим - дельный совет, думал я, подходя к своей конуре. Расположенное на выходе из коридора-тоннеля и перед дверью на улицу, фойе - привлекательное местечко для моих нужд. Удобно проводить тренировки, да и помедитировать можно. Встаю-то рано. Никто не помешает.
– Это что?
– немедленно спросила Лиз, уставившись на пачку в моих руках.
– Бумага. Только вот чем на ней писать…
– Зачем писать на бумаге, когда есть триди-визор?
– удивился Алекс.
– Там полно функций - и писать, и рисовать.
– Мне нравится, - лаконично ответил я, и дети, как ни странно, приняли такое заявление спокойно. И начали думать о ручках. Так я выяснил, что ручки всё-таки на платформе есть, но - все на вес золота по причине их малого количества. Значит, от ручек придётся отказаться. Карандаши - вообще нереально. Что же делать? Представил себе нечто, что оставляет след на белом. Усмехнулся.
– Придумал?
– спросил Коста.
– Придумал. Только не скажу что. Пока.
– Тогда мы
побежали, - сказал Алекс и собрался рвануть с места.– Стоять!
– скомандовал я - и все послушались.
– Вопрос. А зачем вы вообще пришли?
Они переглянулись.
– Просто так, - ответил за всех Алекс.
– Ты же тайна. И камера открыта. А нам некуда. Вот и посидели, пока тебя не было. Да и с тобой интересно.
Они убежали. А я сидел и некоторое время вспоминал. Своих прогульщиков. Один постоянно торчал дома, и я этого долго не мог понять: почему он не ходит на уроки и сидит дома? Если уж остальные прогуливали, то обязательно куда-нибудь на сторону - по городу или даже просто на детскую площадку. А этот - дома. Раз поговорил, другой. И понял. Он домосед. Но ему очень хочется посидеть в одиночестве. Чтобы дом был в его полном распоряжении.
У детей переселенцев тесные "квартиры". А им хочется не бегать по коридору, а собраться в одном месте и в тёплой компании поболтать друг с дружкой. Пусть даже без меня… И всё равно счастливые. В сравнении-то…
Голова болит от дел, которые надо переделать. И от вопросов. И почему-то странное ощущение, что время резко ускорило свой ход. Что его всё меньше и меньше…
Перед выходом с платформы я внимательно присмотрелся к фойе. Неплохо. Сюда бы ещё татами. Усмехнулся.
Уже за рулём грузовика мысленно перебрал знакомые сказки и пришёл к выводу, что мне уже не хочется рассказывать детям Андерсена. Хочется вспомнить что-то связанное с рыцарями и драконами. Смутно так припомнил сказку про змея, обвившего город своим телом. Вроде там рыцарь ещё был… Но этих обрывков мало. Придётся вспомнить что-то другое.
Испросив разрешения Михала и Арни, который, как я понял, здесь был что-то вроде бригадира, ответственного за своих рабочих, я решил изучить и шахтовые строения, и территорию перерабатывающего завода. Что-то буквально подталкивало меня заглядывать во все закоулки-переулки этого пока маленького производства. Я как будто что-то искал, но сам себе ответить на вопрос - что именно?
– не мог.
В конце концов, во время второй загрузки я попал на глаза диспетчеру, направлявшему всю работу на шахте, парню лет двадцати пяти, русоволосому, бледному, с сонными глазами.
– Ты кто такой?
– недовольно спросил он, выйдя из своей стеклянной комнаты, загромождённой всякими вычислительными машинами. Как только он разбирался во всех этих мониторах!.. Чуть далее выяснилось, что парень не из переселенцев, а из посёлка учёных. Практикант. Он явно скучал, поэтому, немного оттаяв, после моего смиренного ответа, что я водитель, чья машина на погрузке, охотно начал отвечать на мои вопросы.
– А кем ты был раньше?
– снисходительно спросил Мэтт (на бейдже написано, сам представиться простому водиле не удосужился).
– Киллером, - якобы неловко кашлянув, сказал я.
Сначала до него не дошло, поскольку он сразу заговорил о другом, но потом - осёкся. И с минуту, наверное, молчал, насторожённо присматриваясь ко мне.
– А что у тебя с лицом?
– Это была проволочная татуировка. Мне её сняли здесь.
– Понятно, - протянул Мэтт с неожиданным для меня в голосе уважением.
Это он вдруг ко мне проникся уважением из-за чего - из-за тату или из-за моей… кхм… мирной профессии?