Заклинательница бури

Может, я действительно схожу с ума? Непонятные, несвойственные мне желания, глупые мысли и… и изменившееся отношение к Алексу. Я вдруг стала замечать в нем мужчину. Мужчину, а не просто друга. Может, дело в том дурацком поцелуе?

Ой, да себе-то зачем врать? Я никогда не была к нему равнодушной. Он хороший, верный друг, заботливый, обаятельный, сильный. На него всегда можно положиться, грун иногда чрезмерно саркастичен и до ужаса хитрожоп, но… Алекс, действительно, лучше, чем хочет и старается казаться. С ним легко и весело. Он притягивает к себе окружающих, заряжает их. Какой-то странной, необъяснимой, иногда просто слишком самонадеянной верой в то, что все обязательно будет… Будет не просто хорошо, но отлично, превосходно.

Я не раз наблюдала, как советники, фаворитки, придворные невольно, сами того не понимая, стараются оказаться поближе к мужчине, ловят его слова, затаив дыхание, и гадала, неужели я веду себя так же? Скорее всего, да. Что бы ни случилось, что бы ни происходило вокруг, у Алекса неизменно получалось сохранять спокойствие и эту уверенность, хладнокровие. Какими бы дикими, трудными, выматывающими не казались очередные переговоры, какие бы дурацкие, на первый взгляд, решения не приходилось принимать, Повелитель всегда выигрывал, всегда улыбался, шутил… Хорошая мина при плохой игре — это про Алекса.

И как-то очень незаметно, осторожно, тихо Александр Гротери пробрался мне под кожу, въелся, как въедается сок зеленых орехов. С любым вопросом, с любой проблемой я всегда иду к нему. Алекс лично учил меня не путать вилки и ножи, не наступать на ноги во время танцев, объяснил, что веер не просто дополнение к наряду, но средство общения, показал тысячу и один способ поставить на место зарвавшегося высокородного груна так, чтобы не скатиться до уровня базарной торговки. По вечерам, в самом начале, он приходил ко мне с толстой, пыльной, большой старой книгой по истории Северных Земель, клал на нее руки и рассказывал, рассказывал, будто сказку, будто любимую историю на ночь, знакомил с прошлым, чтобы мне было проще в настоящем, и чтобы не так пугало будущее. И мне нравилось его слушать, слушать спокойный, низкий голос с нотками затаившегося бурана и ловить каждое слово. Когда закончилась история, пришел черед географии, дипломатии, политики, торговли. Он разбирал вместе со мной старые литкраллы с договорами, обсуждал недавние переговоры, мы спорили иногда до самого рассвета. Да и сейчас тоже спорим. И мне это нравится. Мне нравится…

Стук в дверь, на которую до этого опиралась спиной, вырвал из раздумий, я тряхнула головой, нажала на ручку и пропустила внутрь служанку, принесшую завтрак и чистую одежду для Алекса.

Девушка расставила еду и ушла, а я в нерешительности застыла возле ванной с рубашкой и брюками, прислушиваясь к плеску воды.

Ой, да ладно, чего я там не видела?

Ванна была наполнена паром и запахом лимонного мыла. Алекс стоял ко мне боком, в полотенце, обмотанном вокруг бедер, второе висело у него на шее, с мокрых волос на пол и грудь капала вода, а он старательно намыливал лицо, на краю раковины лежала обычная клинковая бритва. Верно. Это комната старшего сына Пления, он уже бреется.

Но сознание отметило все эти детали мимоходом, я же не могла оторвать взгляда от груна. От его рук, груди, живота, изувеченной когда-то безумцем спины. Красивой, сильной спины, не могла отвести глаз от позвоночника, вдоль которого поблескивали капли нрифта и воды. Алекс всегда напоминал мне древнего вождя: невероятно широкие плечи, высокий рост, он был выше чуть ли не на две головы любого из своих советников, выше барса, поджарый, мышцы на руках и груди не бугрились, но казались тугими канатами, широкие ладони и невероятно длинные пальцы. Весь гибкий, стремительный, грун действительно казался воином, и острые, резкие черты лица, тонкий нос и узкий подбородок подчеркивали это сходство. Он был очень красив, этот мужчина. Настолько, что невольно хотелось коснуться его, чтобы убедиться, он не обман и не иллюзия.

— Куда положить? — отмерла я, когда не заметивший моего появления Повелитель потянулся к бритве.

— Туда, — он кивнул головой на то ли вычурную табуретку, то ли кресло за ним, под которым бесформенной кучей валялась грязная одежда. Я пожала плечами и шагнула в указанном направлении, вот только… Только для того, чтобы положить дурацкие рубашку и брюки, мне пришлось почти протискиваться мимо Повелителя. Я прижалась к его спине на несколько вдохов всем телом, нос тут же забил запах свежести, лимонного мыла и ликера. Его кожа после душа была горячей, слегка красной, еще влажной, под рукой ощущалась как идеально ровный лед.

Я зажмурилась, несколько раз глубоко, бесшумно вдохнула, чуть ли не швырнула одежду и юркнула назад.

— Вообще-то ты могла просто отдать ее мне в руки, — из-за густой, плотной пены на лице я не понимала, подшучивает он надо мной или насмехается, но улыбка в голосе была.

— Не сообразила, — пожала я плечами.

— Бывает, — сощурился Алекс, снова отворачиваясь к зеркалу, принимаясь бриться.

Частые, ровные движения, очень осторожные и легкие, без нажима, плавные, сначала сверху вниз, потом справа налево, дальше снизу вверх. Не знаю почему, но это завораживало, почти дурманило. Я просто стояла и смотрела, как он бреется, и было что-то такое в воздухе, в настроении, вокруг, что-то… непонятное, смущающее, откровенное.

Очень откровенное.

— Хочешь помочь?

— Что?

— Ты так смотришь, — Алекс стер остатки пены с правой стороны, — хочешь помочь?

— Просто интересно. И нет, не хочу, — пожала я плечами. — Я не умею.

— Что, ведьмы не бреют своих мужчин?

— Понятия не имею, — куда-то не туда заводит нас с ним этот разговор.

— Ну так давай узнаем. Иди сюда, — почему-то отказаться я не смогла, послушно сделала пару шагов к нему. Грун опустился на бортик ванной, протянул мне бритву, я с опаской взяла ее в руку, замерла напротив. — Начинай от виска, натяни немного и спускайся вниз, не дави и не дергай рукой, медленно, — Алекс положил свою ладонь поверх моей, поднял наши руки, сделал несколько первых движений. Осторожных, аккуратных, показывая мне, плавно ведя кисть. — Теперь давай сама, мне не очень удобно.

— Хорошо, — собственный голос казался странно глухим. Но руки действовали, казалось, отдельно от тела. Я наблюдала, как из-под пены появляется чистое, гладкое лицо, участок за участком, и боялась даже дышать. Аккуратно, не спеша, внимательно. Кожа под пальцами была теплой, почти горячей. Дыхание Алекса щекотало пальцы.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Тоже очень откровенно.

— Теперь над губой и подбородок, — раздалось чуть хриплое, когда я закончила с щекой и стряхнула пену. — Потом под губой.

— Да, — все что я могла произнести. Металл в руке приятно холодил ладонь, создавая странный контраст с невозможно горячим мужчиной, Александр чуть-чуть отклонил голову, а я не заметила, как подняла ногу и оперлась коленом о бортик ванной, юбка платья накрыла ногу груна, натянулась на бедрах. Но сейчас я вообще ничего не замечала, только запах чувствовала, тягучий и немного горький, слышала наше дыхание: его глубокое и ровное, и мое — едва заметное. Оказывается, нижняя губа у Алекса чуть полнее верхней.

— Дальше осмелишься? — выдохнул мужчина, когда я снова отвела лезвие.

— Да.

Повелитель откинул голову назад сильнее, я опустила левую руку ему на шею, слегка натягивая кожу, здесь она была еще мягче, еще чувствительнее. Волосы щекотали мне кисть и запястье, щетина покалывала пальцы. У Алекса дернулся кадык. Нервничает? Еще бы, я бы тоже, наверное, нервничала. Доверить неумехе собственную жизнь. Но мысли опять разбежались, стоило сделать первые движения. Снова те же плавные, осторожные поглаживания, снова чем меньше становилось пены, тем больше привораживал меня этот вид. Такая мощная, крепкая шея и тонкие вены видны под кожей, пульсирует жилка.