Заклятие дома с химерами

Я схватил Люси за правую руку, а подошедшая к нам медсестра — за левую. Люси в ужасе стояла между нами.

— Отпустите ее! — сказал я.

— Не отпущу! — крикнула медсестра.

— Она пойдет со мной.

— Она останется в этой комнате до тех пор, пока нужна мне.

— Послушайте, будьте благоразумны. Мне нужно с вами поговорить.

— Думаю, мы уже говорим. На вас все смотрят.

И правда, на нас смотрело множество людей, пытаясь понять, из-за чего мы спорим. Всем было интересно, почему это чистокровный Айрмонгер поднял такой шум из-за служанки. В другом конце помещения лежавший на столе Идвид уже начинал шевелиться.

— Послушайте, уважаемая, — сказал я спокойно, так, чтобы слышать могли только мы трое. Остальные Айрмонгеры вновь стали с тревогой следить за качавшимися люстрами. — Прошу вас слушать меня внимательно. Вам известно, кто эта замарашка?

— Какая-то служанка. Вам-то что?

— Прошу вас успокоиться и глубоко вдохнуть. Теперь слушайте. Эта грязнуля — нечто гораздо большее, чем вы предполагаете. Подумайте, кем она может быть. Волосы под ее чепцом — рыжего цвета. В этом вся суть. Взгляните на нее, всмотритесь хорошенько в ее грязную физиономию, и вы быстро поймете, о чем я говорю.

Медсестра молча смотрела на Люси. На ее лице читалось полнейшее непонимание.

— Я не хотел этого говорить, — продолжал я, — из-за боязни вызвать панику. Я не хотел огорчать вас, но теперь вижу, что мне придется это сделать.

— Ну, раз так, — сказала медсестра, — продолжайте.

Все это время Люси смотрела на меня в полнейшем смятении.

— Что ж, человек, которого вы сейчас держите за руку, — не кто иной, как та, кого все ищут. Я не хотел поднимать панику. Людям, которые находятся здесь, и так досталось. Я просто хотел провести ее через зал к тому люку и спустить вниз, где ее уже ждут — ждут мой дядя Тимфи, Старридж и Пиггот. Я поймал эту вредительницу и должен доставить ее туда прежде, чем она причинит еще больший вред. Теперь вам понятно? Или я должен вам еще что-то объяснять? Та, кого вы держите за руку, и есть Это. Чужачка собственной персоной.

Медсестра стояла совершенно неподвижно, не отпуская руку Люси, и молча смотрела в одну точку. Затем она начала трястись в такт звеневшей люстре. В ее глазах появились слезы. Они потекли по щекам, и вскоре она уже рыдала.

— Я… Я не знала, — всхлипнула она.

— Ладно, никто вас не винит.

— Я касалась ее… Я и сейчас ее касаюсь, — сказала она, спешно убирая руку.

— Все снова будет в порядке после хорошего мытья.

— Мне никогда… никогда… никогда не было так стыдно.

— Вы в шоке, уважаемая. Это понятно. Для вас это стало ударом. А для кого бы не стало? Вот стул, садитесь.

— Благослови вас Господь, мастер Клодиус. Боже, мне нехорошо!

— Я могу забрать ее?

— Конечно, заберите ее поскорее.

— Если я уйду, с вами все будет в порядке?

— Ох, не волнуйтесь за меня, мастер! Прошу вас, заберите ее. Пожалуйста. Это ужасно — находиться к ней так близко. У меня сейчас сердце выскочит из груди!

— Тогда мы уходим. Нужно бы потише, чтобы не вызвать панику.

— Да… да, — всхлипнула она. — Теперь я понимаю.

И я потащил Люси подальше от несчастной медсестры. Мы шли к люку так тихо, как только могли. На обеденном столе дядя Идвид уже пытался сесть.

— Ох, Клод, — сказала Люси, — теперь-то все?

— Еще нет, Люси, еще нет.

— Я чувствую, что могу закричать от страха в любой момент.

— Лучше не надо, Люси. Это уж точно.

Мы добрались до люка и под звон качавшейся люстры открыли его. Кухонный лифт был на месте, нам не пришлось его поднимать. Мы еле там уместились. Я задвинул люк, и Большой обеденный зал исчез из виду. По обе стороны маленькой клетушки были веревки, начав тянуть за которые мы стали постепенно спускаться. Лифт все время обо что-то ударялся, а иногда даже стопорился. Звуки столовой постепенно становились тише. Последним, что мы смогли расслышать, был вопросительный возглас:

— Клод Айрмонгер, где ты? Ты мне нужен!

Но и голос Пайналиппи вскоре стих.

Спуск в тесноте

— Клод, я думала, что мне конец.

— Как видишь, это не так. Мы спускаемся вниз.

Чем больше мы отдалялись от шума Большого обеденного зала, тем сильнее становился невыносимый грохот подвальных помещений. Сводчатый потолок всегда хорошо отражал звуки, но этой ночью оттуда и вовсе доносились раскаты грома. Внизу двигалась вся эта необъятная масса предметов, сгрудившихся вокруг Роберта Баррингтона. Их имена звучали подобно рапортам фузилеров. Я понял, что, как только окажусь там, перестану слышать что-либо и смогу полагаться только на зрение. И это не считая затопления.

— Похоже, она всерьез положила на тебя глаз, эта твоя Пайналиппи, — сказала Люси.

— Это все брюки. В коротких штанишках я никогда ей не нравился.

— Джеймс Генри Хейворд, — объявила моя затычка.

— Она влюблена в тебя по уши, не так ли?

— Ну, наверное, Люси. В какой-то мере.

— Ты рад?

— Ревнуешь?

— Джеймс Генри Хейворд, — сказала затычка громче.

— Вот уж нет.

— Я должен сказать тебе одну вещь, Люси. До того, как мы пойдем дальше.

— Джеймс Генри Хейворд! — Голос звучал все громче. Генри пытался докричаться до предметов внизу. Он звал их не переставая.

— Если мусор прорвется в центральную часть подвала, — сказал я, — шум станет для меня слишком сильным. Шум предметов, выкрикивающих свои имена. Я не смогу слышать ничего. Только ужасный рев. Тебя я тоже не смогу слышать.

— Мы справимся.

— Джеймс Генри Хейворд!

— Я имею в виду, что мне придется в значительной мере полагаться на тебя, Люси. Я не смогу услышать, как кто-то приближается. Я не смогу услышать вообще ничего.

— Я помогу тебе, Клод. Я буду начеку.

— Я не смогу тебя слышать, даже если ты будешь кричать, — сказал я.

— Джеймс Генри Хейворд!!

— Шум нарастает, Люси. Я это слышу, и моя затычка на него отзывается!

— Джеймс Генри Хейворд!!!

— Все эти выкрики несутся на нас, — воскликнул я. — Он приближается! Приближается, Люси!

— ДЖЕЙМС ГЕНРИ ХЕЙВОРД!

— Люси! Люси, он здесь.

Больше я ничего не слышал. Вообще ничего. Словно мы оба уже утонули. Она обращалась ко мне, что-то говорила, но я не мог разобрать ее слов. Моя голова, о моя голова! Переполненная, тонущая голова. Ни одного уголка покоя внутри нее. И она продолжала переполняться и тонуть.

22 Запечатанный коробок спичек

Завершение повествования Люси Пеннант

У меня густые рыжие волосы, круглое лицо и вздернутый нос. У меня зеленые глаза с крапинками, но эти крапинки не единственные на моем теле. Я вся покрыта веснушками. Еще у меня есть родинки и две мозоли на ноге. Мои зубы не очень белые, один из них кривой. Я пытаюсь быть честной и рассказываю обо всем так, как это было на самом деле. Я не лгу. Стараюсь изо всех сил. Одна из моих ноздрей немного больше другой. Я грызу ногти. Иногда меня кусают клопы, и я расчесываю их укусы. Меня зовут Люси Пеннант. Так меня зовут, и я никогда этого не забуду.