Заколдованная лисица

Хитоми несколько раз удивлённо моргнула, не веря в сказанные им слова. Если бы она умела, то непременно бы рассмеялась.

«Он думает, что я посланник Инари? Неудивительно, что он решил покормить меня, а не убил сразу, как очнулся. Ведь Инари считается покровительницей воинов, у которой были помощники — кицунэ. Боги, он думает, что я обладаю мистическими способностями».

— Ты кицунэ?

Хитоми растерянно смотрела на мужчину, понимая, что тот ожидал от неё ответа. Но что она могла ответить, если единственная сила, которой обладала, — это древняя магия, а не божественная сила. Без специальных символов и зачарованных предметов — она обычная лисица, не воин и не помощник для людей.

«Что ты хочешь, чтобы я тебе ответила?!» — неожиданно разозлилась Хитоми, но больше на себя, потому что не знала, как поступить. — «Если я дам тебе понять, что понимаю человеческую речь, ты решишь, что я кицунэ, и заставишь перевоплотиться. Но я не могу. Не могу! Но и скрывать, что я не обычное животное, тоже не могу. Ты ведь не дурак, да?»

Чуть склонив голову, лисица отрицательно покачала головой, тем самым отвечая, что не является кицунэ.

— Интересно, — ответил мужчина и впервые слабо улыбнулся. — Но ты понимаешь человеческую речь, — он не спрашивал, а утверждал.

Лисица кивнула, подтверждая его слова. Затем последовала череда вопросов: «Ты желаешь мне зла?», «Убивала ли людей?», «Можешь ли разговаривать?» — все ответы на них были отрицательные. И лишь на два вопроса Хитоми кивнула: «Знаешь ли ты, как безопасно выйти к деревне Тёсей?» и «Владеешь ли ты какой-то силой?» После небольшого допроса мужчина отвернулся в сторону, смотря на широкие торчащие из земли корни, и задумался о своём.

Лисица тем временем пристально наблюдала за ним. Он находился в положении полусидя, потому что полноценно сесть ему мешало дерево, которое росло над ними уже многие десятилетия. Хитоми мучил вопрос, почему он не ушёл? Пища была явно приготовлена на улице, потому что в норе было бы проблематично создать костёр. Да и нигде не были видны обугленные ветки или пепел.

«Возможно, он ещё слаб, чтобы продолжить свой путь. Ну, или он просто хотел со мной поговорить о том, что произошло. Вот только при всём желании я не могу об этом поведать».

Мужчина продолжал о чём-то размышлять; он был так сосредоточен, что даже не обратил внимание на землю, которая осыпалась прямо ему на голову и плечи. Лисица ещё раз рассмотрела свою нору, замечая, что все свитки, которые выпали у шиноби на землю, сейчас вновь покоились в сумке.

— Ты явно спасла меня не просто так. Но сколько бы я ни думал, не могу понять, в чём твоя выгода? Что тебе надо? — спросил мужчина, заставляя лисицу вновь почувствовать себя не в своей тарелке, словно была чужой на собственной территории.

Хитоми постаралась выдавить из себя хоть слово, но из горла вырвался лишь непонятный хрип вперемешку с писком.

— Ну да, ты же не можешь говорить, — разочарованно произнёс шиноби, чем сильно обидел Хитоми. Не по своей вине она вынуждена жить в этой шкуре. — Раз я всё равно не смогу получить ответы на вопросы, то, пожалуй, пойду.

Мужчина внимательно посмотрел на лисицу, та уже подумала, что тот хочет поблагодарить её за спасение. Однако, не говоря ни слова, он встал на четвереньки и принялся выползать из норы. Хитоми с трудом подавила в себе непонятно откуда взявшееся желание укусить его за левую ягодицу, а затем бросилась следом, боясь, что мужчина уйдёт слишком быстро.

Но опасения были напрасны. Они не спеша шли по лесу минут десять, когда неожиданно раздался вопрос:

— Со мной пойдёшь, рыжая?

В его словах впервые не было безразличия, Хитоми даже показалось, что услышала толику надежды, поэтому несколько раз согласно кивнула.

— Ну ладно, — протянул мужчина, будто бы делая одолжение, на что лисица громко фыркнула, вызывая в ответ слабую улыбку.

Глава 6. Ни о чём не жалея

Подставив мордочку солнечным лучам, Хитоми наслаждалась тёплой погодой и долгожданным привалом. Несмотря на то что мужчина не восстановил свои силы, они шли уже четыре дня, делая остановки только ночью. Природа, будто чувствуя суровый нрав спутника, начала меняться. На второй день пути солнце скрылось за тяжёлыми свинцовыми тучами, которые, казалось, вот-вот заденут верхушки высоких деревьев. Лес погрузился в темноту, а затем началась гроза, тем самым затрудняя дальнейший путь в деревню Тёсей. С каждой молнией, рассекающей небо, и с каждым раскатом грома, который, казалось, сотрясал всю округу, Хитоми ощущала, как сердце норовит выпрыгнуть из груди. Хотелось забиться в нору, чтобы переждать непогоду и хоть немного обсохнуть.

Лапы утопали в грязи, вызывая отвращение и желание искупаться в ручье. Приходилось пробираться сквозь кусты и деревья, что росли слишком близко друг к другу. Эта была не та тропа, по которой ходили путники или шиноби, но именно здесь передвигалась Хитоми, чтобы попасть в деревню. Она часто прогуливалась вдоль высокого деревянного забора, заглядывая в дыры и наблюдая за людьми. Невольно лисица ловила каждое движение местных ребятишек, словно была обычной девочкой, с которой мальчишки не хотели играть. Наблюдать со стороны — это всё, что она могла. Приближаться к людям опасно, всё-таки не все были дружелюбно настроены к диким зверям. Однако так хотелось быть чуть ближе к ним; быть хотя бы сторонним наблюдателем, в то время как внутри всё разрывалось от душевных мук.

Спутник, посланный то ли судьбой, то ли в наказание, был весьма немногословен, будучи постоянно погружённый в свои мысли. Но он всегда следил за тем, чтобы лисица была в его поле зрения. Было ли это проявлением недоверия или нежелание потеряться, но Хитоми иногда специально убегала чуть вперёд, чтобы услышать предостерегающее: «Рыжая!»

Впервые за долгое время с ней контактировал человек, поэтому Хитоми старалась не упустить возможность хоть немного пообщаться. Она не знала, как заставить мужчину вернуть ей прежний облик; как вообще ему объяснить, что надо делать? От этих мыслей становилось трудно дышать. Страх, что надежда была напрасной, был таким сильным, что порой хотелось убежать вглубь леса, чтобы больше никогда не смотреть в эти чёрные глаза с тихой мольбой. Иногда, во время привала, Хитоми пристально смотрела на мужчину, пытаясь понять, что он за человек. Он относился к ней не больше, чем к бродячему псу, который увязался за ним по дороге. Вот только иногда он смотрел на неё таким взглядом, будто чувствовал, насколько она одинока, как много боли внутри неё. Иногда ей казалось, что мужчина видел в ней нечто большее, чем обычную лисицу.

Вот и сейчас, нежась под тёплыми лучами солнца, лисица посматривала на своего спутника, который впервые смотрел на неё так пристально. Хитоми ощутила волнение; жар и стеснение вмиг окутали её от кончиков ушей до хвоста.

«Почему ты так пристально смотришь на меня?»

Этот взгляд пробирал до костей. Будь она девушкой, то непременно покраснела бы от смущения. Неожиданно мужчина приподнял руку и приблизил к лисице, как бы давая возможность понюхать его и понять, что он не сделает ничего плохого. Но Хитоми даже дышать перестала, настолько сильно была удивлена. Мужчина слегка нахмурился, а затем осторожно коснулся макушки, слегка поглаживая грязную, слипшуюся шерсть. Хитоми тут же закрыла глаза, стыдясь своего внешнего вида, хотя прекрасно понимала — её вины здесь нет.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — тихо произнёс спутник, растолковав это движение по-своему.

«Боги, неужели он действительно гладит меня?» — Хитоми даже дышать перестала, боясь, что такая долгожданная ласка прекратится. — «Кажется, я всё ещё не потеряла человеческие чувства и потребность чувствовать себя нужной».

Открыв глаза, лисица, пригнувшись к земле, подошла чуть ближе, тем самым прося новую порцию ласки.

— Иди сюда, рыжая, — усмехнулся мужчина, с лёгкостью поднимая Хитоми и усаживая у себя на коленях.