Заколдованная (сборник)

— Ну ты, Чайник, садись. Я в отличной форме, прокачу с комфортом!

Я сел на раму.

— Главное на велосипеде — звонок, — Кука потренькал, оттолкнулся, тяжело вскочил на сиденье, и мы покатили по деревне.

Вообще-то можно сказать, что Кука неплохой велосипедист, если бы еще умел поворачивать. Разогнавшись, он прохрипел:

— Облысеть мне совсем, но дуралеи пешеходы лезут под колеса!

Я посмотрел вперед, а он, недоумок, едет по настилу вдоль палисадников, и все шарахаются в сторону и кричат:

— Осторожно! Неуправляемый!

Я потянул руль на себя, чтобы направить машину на середину улицы, но болван Кука рванул руль в другую сторону, и мы врезались в забор. Велосипед застрял меж реек, Кука оказался по одну сторону забора, я по другую. К несчастью, я упал не на солому, а на доски, но к счастью, в них не было гвоздей. Велосипед не пострадал совершенно. (Как вы догадываетесь, Кука не признал, что дал маху; он вообще никогда не говорил: «я не прав, я ошибся», никогда ни за что не извинялся).

— Теперь смотри, как едут профессионалы, — бросил я Куке. — Пристраивайся сзади.

Кука уселся на багажник, и я закрутил педалями. Я вел машину красиво, элегантно. Мы уже почти выехал из деревни, как вдруг я заметил, что велосипед покатил легче. Обернулся — Кука отряхивается невдалеке и грозит мне кулаком. По закону падающего бутерброда, он грохнулся лицом и ободрал нос.

Все-таки мы добрались до райцентра и в магазине повседневного быта купили одеяло, кастрюли, продукты и палатку, лучшую из тех, что были, но все равно узкую и без дна — попросту говоря, это была не палатка, а конура. Судите сами: в первую же ночевку еле втиснулись в нее, а через час я проснулся от шороха. Кругом кромешная тьма. Чиркнул спичкой — рядом… нет, не грабитель! Крот! Еле выгнал пришельца. Только уснул — разбудило кваканье. Открыл глаза — перед лицом сидят лягушки, подмигивают мне. Такие дела.

Вернувшись в деревню, мы поблагодарили старушку за велосипед и направились к реке. Котел, нет чтобы посуетиться насчет костра, беззаботно бренчал на гитаре. Кука стиснул зубы до хруста и от негодования покрылся пятнами, но я спокойным тоном погасил вспышку его гнева, а Котлу прочитал нотацию.

— Давно подмечено, кто много мелет языком, тот мало делает. Теоретик несчастный! От тебя исходит одно словоблудие, а дел никаких.

Котел посмотрел на меня с бесстыдством, пропищал «не лез в мою душу», но все же принялся готовить обед.

Раскладывая наши покупки на песке, Кука криво усмехнулся:

— Ты, Котел, слишком много сандалишь на гитаре, смотри не надорвись, а то еще дашь дуба.

— Творческий человек умирает не от работы, а оттого что ему не дают работать такие, как вы, — шмыгнул носом Котел.

После обеда мы разлеглись на траве и Кука, естественно, закурил. Он заядлый, яростный курильщик — у него все пальцы желтые от табака. Куревом он «успокаивал» нервы, но они у него, как у всех спорщиков, из проволоки, а вот мои он явно расшатывал, ведь он и засыпал с трубкой во рту, и каждую ночь я боялся, что он спалит палатку.

Но это второстепенно, главное — вы заметили, мое терпение достигло предела? Меня уже раздражало все, даже игра на гитаре Котла и курение Куки, об их спорах и не говорю. «Еще день-другой потерплю и уезжаю отсюда, очень надо тратить отпуск на дуралеев, хватит, хлебнул романтики с ними!» — решил я. Надо сказать, ребята, я не люблю бросать слов на ветер, и не принадлежу к числу людей, которые только грозятся, но не претворяют угрозы в жизнь. Вскоре вы это поймете.

21

Мы уже собрались плыть дальше, как вдруг к нам подбежали босоногие мальчишки и, разинув рты, стали рассматривать наш дредноут.

— Дяди, вы туристы, да? — спросил светловолосый мальчуган.

— Мы путешественники, искатели приключений, — важно пояснил Кука и начал рассказывать о том, как в грозу спасал плот, ну и конечно, в его рассказе мы с Котлом фигурировали в качестве наблюдателей.

— А давайте соревноваться в плавании? — предложил мальчуган.

Котел сразу трусливо увильнул от ответа (как вы поняли, Котел не умел толком ни бегать, ни прыгать, ни плавать, ни ездить на велосипеде — он умел пустозвонить). Но неутомимый Кука загорелся:

— Идет! Научу вас плавать, как следует. Неслабо. Пусть приснится мне кошмар, научу! (он везде корчит из себя десятиборца, но вы уже видели, какой он велосипедист, сейчас узнаете какой он пловец).

Кука разделся, испустил боевой клич и, разминаясь, поигрывая мускулатурой, встал рядом с соперниками. Я подумал, как ему не стыдно — такому детине тягаться с малолетками, но это были ошибочные мысли. Со старта мальчишки так заработали саженками, что я понял — дела Куки плохи. Он плыл как бревно, еле загребая жирными ручищами; казалось, его за ноги держит водяной. А тут еще, как назло, на его пути непредвиденно появился сухогруз. Нет, чтобы пропустить судно — где там! Кука пренебрег важнейшим правилом — не приближаться к судам; он взобрался на сухогруз по кранцам, пробежал по палубе к другому борту и снова нырнул; только пока взбирался и бежал, сухогруз тоже не стоял на месте, и, естественно, Кука поплыл не туда. Но это еще полбеды; пробегая по палубе, нескладеха Кука зацепился за огнетушитель, и дальше сухогруз поплыл весь в пене.

Обратно Кука и ребята плыли рядом, медленно перебирали руками, смеялись. Теперь, когда не надо, остолоп Кука показывал класс: переворачивался на спину, плыл дельфином и громче всех заливался.

— Конечно, ты, Кука, проиграл, но зато не утонул, — сказал я, когда они вышли на берег.

— Нет, победил товарищ Кука, — разноголосо заговорили мальчишки. — Ему сухогруз помешал…

— Если бы Куке за заплыв дали деньги, он знаете как плыл бы! — гнусно захихикал Котел.

— Это твои американцы помешались на деньгах, а я занимаюсь спортом для здоровья, — напыжился Кука. — Американские спортсмены и на соревнованиях выступают ради денег, а наши — чтобы прославить свою страну. На Западе, куда не повернись, нужны деньги. Вызвал скорую помощь — плати. И неслабо! Кстати, запломбировать зуб стоит сотню долларов, а у нас бесплатно.

— Брось! — поморщился Котел. — Ты не хуже меня знаешь нашу медицину. Лекарств не хватает, у врачей нет новейшего оборудования.

— С новейшим оборудованием сделать операцию несложно, — поспешно заметил Кука, — а вот наши талантливые хирурги исхитряются с примитивной техникой делать чудеса.

Ребята стояли рядом и поворачивали головы то в сторону Куки, то в сторону Котла.

— Кончайте вносить смуту в светлые головы! — приказал я.

— Ничего, пусть знают голую правду, — цинично заявил Котел.

Мальчишки засмеялись и с гиканьем побежали в деревню.

— Неслабые, хорошие ребята, — сказал Кука.

— Обыкновенные, — хмыкнул Котел. — Знай себе болтаются без дела, а их сверстники в Америке разносят газеты, моют машины. Их с детства приучают зарабатывать на карманные расходы.

Котел опять разговорился, заблистал ядовитым умом. Я хотел его урезонить, но потом решил — лучше порисовать, тем более что вокруг был огромный выбор пейзажей.

— Наступить мне на ежа, неслабые ребята, — повторил Кука, не слушая Котла. — Жаль, здесь нет лагеря. Наши лагеря отличная штука. Это вам не какое-то там общество маленьких деляг, которые из всего выколачивают деньги. В лагерях коллективизм, всякие кружки, походы, соревнования…