Закон бумеранга

— Ну, знаешь ли, — она, кажется, слегка рассердилась. — Я чмо, что ли, болотное, чтобы чужим бедам радоваться? Неважно, бумеранг это или нет, нечему тут радоваться. Если злость и злорадство в себе аккумулировать, ничего хорошего из этого не выйдет. Ты на Марину вон посмотри! Довела же себя.

— Она просто очень доверяла мне. И любила. А я её подвёл.

— Я понимаю, Саш. Я всё понимаю, правда. Но надо же как-то жить дальше! Жить, а не мучить друг друга и заодно окружающих.

— Да, ты права, надо, — ответил я твёрдо, наконец собравшись с мыслями. — Вот я и хочу добиться того, чтобы Марина перестала постоянно оглядываться на прошлое и обижаться на меня. Я хочу ещё побороться за нас, Лиз, понимаешь? Не хочу сдаваться.

— Понимаю, — вздохнула Лиза, как мне показалось, с жалостью. — Значит, на даче не останешься?

— Нет. Девчонок там оставлю, а сам сюда. Приезжать просто буду, чтобы Марине глаза не мозолить.

— Ну, как знаешь…

78

Марина

Ночь была сложной. Я то засыпала, но как-то тревожно, беспокойно, то просыпалась и лихорадочно искала по соседству с собой в постели Сашку.

Раньше я и не представляла, что мне покажется настолько острым его отсутствие рядом с собой. Казалось бы, какая разница? Если в последнее время мы и не обнимались, и целовались только формально, при девочках. Что есть Сашка, что нет — неважно ведь?

Или важно?

Наверное, важно, раз я всю ночь ворочалась. И к утру мне что-то стало совсем тоскливо, даже живот разболелся. Я приняла обезболивающее, выпила кофе — и полегчало. Потом пошла будить девчонок и едва не упала, первым делом услышав от Дашки требовательное:

— А где папа?

Вика тяжело вздохнула и пояснила даже раньше, чем я включилась в диалог:

— Даш, папа же вчера говорил, что ему надо уехать по делам. Он потом приедет.

— А-а-а, — протянула моя младшая и глубокомысленно кивнула. — Ла-а-ана. А на завтлак что?

— Я кашу сварила, — вспомнила я, чем занималась после того, как выпила кофе и обезболивающее.

— Бе, — фыркнула Даша, упала обратно на постель и накрылась одеялом с головой.

Поднять её сегодня оказалось в два раза сложнее, чем обычно. Может, потому что и поднимал Дашу в последнее время чаще всего тоже Сашка? А я банально отвыкла это делать? Нет, ну не до такой же степени… Или до такой?..

Когда мы завтракали, позвонила Лиза, предложила поехать всем вместе на дачу к свёкрам. Отказаться у меня не было шанса — Вика и Даша сразу засияли, как две включённые лампочки. Им там хорошо: свежий воздух и игры, ещё и Сашкины родители наверняка надувной бассейн поставят на участке, если погода позволит. Вика учёбу закончила, а Дашкин детский сад можно и пропустить.

В общем, я согласилась, и мы с девчонками начали ждать Сашку. Собрали вещи, я даже посуду после завтрака помыть успела, удивляясь, что муж опаздывает. И только хотела позвонить, как Сашка всё-таки пришёл.

Помятый — жуть! Серо-зелёный какой-то, и пахло от него так, что меня почти сносило. Нет, не потом — похмельем. Так-то Сашка был чистый — видимо, до блеска отмывался, чтобы компенсировать.

— Привет, — произнёс, и я непроизвольно поморщилась. Ужас…

— Ты же обещал не пить! — упрекнула я его, косясь на детскую. Девчонки ещё не смекнули, что папа пришёл, — чем-то своим занимались и громко спорили. Они-то как отреагируют на столь вонючего родителя, пусть и долгожданного?

— Обещал, — кивнул Сашка и вдруг добавил совсем неожиданное: — Но ты же всё равно не веришь, что я способен держать обещания. Какой смысл стараться?

Пока я переваривала услышанное, он скинул ботинки и, закинув в рот, кажется, целую пачку мятной жвачки, пошёл в комнату к девчонкам.

79

Сашка

Конечно, мне было стыдно перед Викой и Дашей, что я ночью надрался. Да и перед Мариной неловко, обещал же, что постараюсь. Я поэтому и огрызнулся — надоело виноватиться и извиняться. Ну не железный я, не могу всё время быть молодцом и не срываться. Если бы у нас с Маринкой всё было хорошо, я бы не пил, конечно. Но плохо же, хоть волком вой.

Одно радует — завтра понедельник, а значит, фитнес-клуб. Там я по полной оторвусь. Главное, больше не пить, а то не смогу ни работать, ни нормально грушу побить, так и останусь тюфяком, которого каждый может с разворота вырубить.

Вика и Даша, кстати, моего похмельного состояния не заметили. Но я старался, чтобы у меня во рту постоянно была свежая жвачка, и в целом я его не слишком часто открывал, больше смотрел и слушал. Благо девчонкам всегда есть о чём мне рассказать — главное, кивать глубокомысленно. А ещё дать им мармелад «кислые червячки» — за такую взятку Вика и Даша заранее мне все грехи простили.

Заказал такси, отвёз их с Мариной на дачу к моим родителям. Вика поинтересовалась, почему не на нашей машине едем, я отбрехался, что мне её надо в ремонт отдать — заодно будет предлог, чтобы вечером умотать прочь от счастья в свою унылую серость.

Приехали мы к обеду, и мама с папой сразу стали всех кормить. Я особо не ел — мутило по-прежнему, — только на мамин клюквенный морс налегал с удвоенной силой. В результате он быстро кончился, мама даже удивилась — сказала, что такого количества обычно на день хватает на всех, а тут вдруг не хватило. Я слегка смутился, но виду не подал. Потом объяснил ей всё, когда мы остались одни и я стал помогать матери убирать в шкаф чистую посуду.

— Ох, Саша, — покачала головой мама, услышав мою исповедь про прошедшую ночь и её последствия — жуткий сушняк. — То-то, я смотрю, ты так странно выглядишь — будто болеешь чем-то. Ты смотри у меня. Не хватает ещё потом от алкоголизма лечиться.

— Не волнуйся, не сопьюсь. Просто фигово было. Первая ночь вдали от Марины и девчонок. Не выдержал.

— Я понимаю, — вздохнула мама и сочувственно погладила меня по голове, как маленького. — Эх, Сашка, Сашка… Вот я, с одной стороны, рада, что ты повзрослел, стал ответственнее и умнее. А с другой — больно сейчас на вас с Мариной смотреть. Даже, знаешь, начала думать — а может, было бы лучше, если бы она так ничего и не узнала? Она была бы счастлива, ты продолжал бы свои безответственные походы налево. Может, не зря говорят: меньше знаешь — крепче спишь…

— Ладно тебе, мам, — попытался утешить её я, чтобы не переживала. — Всё образуется. Так или иначе.

— Знаешь, о чём ещё я думаю? — протянула вдруг моя родительница, и я покачал головой. — Хотя, наверное, не стоит тебе об этом говорить.

— Почему?

— Тебе точно не понравится.

— Да ладно, — я фыркнул. — Говори уж, хуже не будет. А то получается — сказала «а», а «б» зажилила.

— Ну смотри потом, не жалуйся на меня. Я думаю, точнее, пытаюсь рассуждать — а что предпримет Марина, если ты откажешься налаживать отношения? Ты же четыре последних года буквально плясал перед ней, как дрессированный козлик.

Я тихо засмеялся. Ну, глупо обижаться на подобное сравнение. Мама мягко ещё.

Козёл я. Раньше был безрогий, а теперь уже рогатый. Бумеранг!

— Марина привыкла, что ты перед ней стелешься, стараешься, уговариваешь её простить тебя. А что будет, если перестанешь? Скажешь ей — всё, не могу больше, устал. Не хочешь прощать — не надо. И на развод сам подашь.

Меня аж передёрнуло от такой картины.

Я — и говорю всё это Марине? Да ну на фиг.

— Мам, ты зря о таком думаешь. Не могу я ничего подобного Маринке сказать. Я же виноват перед ней, обидел её. Такое говорить — только ещё сильнее обижать.