Закон эволюции - роман завершен

– А как же те, кто в самом низу этой пищевой цепочки?

– В самом низу те, которые не способны ни на какой протест или нарушение закона.

– Вот я и говорю - вы узаконили преступность.

– Ваши слова логически бессмысленны. Преступность - это преступление закона. Его нельзя узаконить.

Виттман поерзал в кресле, закинул ногу на ногу и сделал внезапный выпад:

– Капитан, а вам известно, что все то, против чего вы тут выступаете, имело место и в вашей стране? Естественный отбор происходил и у вас. Тот же университет. Только умные проходят и поднимаются наверх. Кто глупее - остается рабочим. Передел имущества? Так он и у вас был. Те же казино, покер, к примеру. У вас, в вашей демократической стране, была целая прослойка паразитов, профессиональных игроков в покер, живущих исключительно за счет умения держать "покерфэйс" и просчитывать вероятности. Откуда возьмутся блага для народа, если куча людей только в карты играет и ничего не производит?!

– Да, тут крыть мне нечем, - неохотно согласился Маркус.

– Вот-вот. У нас все то же самое. Просто у вас перераспределяли блага покером, в выгоде были паразиты-бездельники. У нас перераспределяют состязаниями, выгоду получают наиболее ценные для общества люди. На самом деле мы ничего нового не придумали. Просто форма чуть другая. Более прогрессивная. Что мы получаем в итоге? Нет преступности, нет насилия - огромная экономия. Все повально заняты спортом - экономия на здравоохранении. Вот за счет этого мы и повышаем уровень жизни населения. В том числе и самых слабых.

– Только покеристы женщин в карты не выигрывали, ага. Мне вот интересно, а бывает так, чтобы проигравший Вызов убил выигравшего?

– Бывает, иногда. Но очень редко, потому что наказание - казнь. Без суда. А что касается женщин - я еще раз объясню. Меня, как правителя человечества, не волнует счастье определенной чужой мне женщины. Если гены хорошие - ее задача родить здоровых полноценных детей. Поймите, мы, люди, всего лишь на краткий миг задерживаемся под звездой по имени Солнце и уходим в небытие. А человечество остается, и вместе с ним - наши гены. И чье-то короткое счастье для процветания нашего вида значения не имеет.

Маркус устало покачал головой.

– И зачем все это? Мы - не белковые тела. Мы люди. И мы хотим просто нормально жить и быть счастливыми. Все хотят быть счастливыми. Вы говорите в целом рациональные вещи, но творите, прикрываясь ими, ужасные дела. Да еще и берете на себя, словно господь бог, право решать, кого осчастливить, а кого - сделать несчастным. Нимб не жмет?

– Кто-то должен это делать. Вам все не идет из головы герой-калека и его жена?

– Угадали.

– А разве я не доказал вам, что счастье для них двоих невозможно? Умыть руки, как в свое время сделал Понтий Пилат - это трусость. Я обладаю правом принимать решения и мужеством, чтобы брать на себя ответственность за свои решения. Я решил, что в том случае Франчи заслуживает счастья больше, вот и все.

Астронавт кивнул.

– Да, все звучит гладко, как это всегда и бывает у политиков. Прогресс и эволюция - это хорошо, но вот методы... Уверен можно было бы добиться тех же результатов, только не такими жесткими методами. Принудительный подбор партнеров - это все равно варварство. Как, черт возьми, юная девушка должна отстоять свою свободу против здорового взрослого мужчины? Получается, если я умный, можно творить что угодно, меняя молоденьких партнерш по три или пять раз в год?! Да мне подумать страшно, что за люди те, которые так поступают!

Виттман покосился на Хрбицу:

– Магистр, цифры?

Тот откашлялся и сказал:

– Статистически, из каждой тысячи Вызовов только сто сорок шесть - за обладание женщиной. Из которых победой претендента заканчиваются пятьдесят два, то есть едва ли треть. Из этих пятидесяти двух победителей тридцать девять оставляют за собой права на женщину более чем на месяц. А из этих тридцати девяти заключают полноценный доминантный брак тридцать пять. Из этих тридцати пяти браков рождаются дети - в тридцати трех, тридцать длятся до смерти одного из партнеров.

– Как видите, - сказал Виттман, - вызов как средство домогательства используется очень редко, обычно на это идут ради создания семьи. И большинство этих семей весьма прочно. Если вы не знали, то девочка по вызову обойдется в разы дешевле Вызова, простите за каламбур. А что до юной девчушки - во-первых, совершеннолетние граждане с восемнадцати до двадцати одного года могут быть вызваны только ровесниками. Во-вторых, если молодая женщина не может отстоять свою свободу - значит, ей достался гораздо лучший супруг, чем она сама. Пусть радуется.

– Честно говоря, для меня дика такая концепция брака... Как можно создать семью с человеком, который тебя не любит, а то и презирает, если не ненавидит?

– Вам честно ответить? Сам не представляю. Потому это такая редкость.

– Что такое доминантный брак?

– Это когда у одного партнера есть права на другого. Если вы завоевываете женщину на Вызове и женитесь - ее права внутри семьи меньше ваших. Проще говоря, жена обязана во всем вас слушаться.

– Это уже рабство получается!

– Серьезно? У мусульман такие порядки были еще в ваше время, и ничего. А чтобы вы не думали, что в таких семьях царит беспредел - муж, имея права главы семьи, имеет и соответствующие обязанности. А если он плохой или жестокий муж - жена вправе пожаловаться либо в суд, либо таким людям, как Янек. Периодически мои агенты рассматривают подобные жалобы, они обладают достаточными полномочиями, чтобы расторгнуть брак и наказать мужа.

– Все равно бредовые средневековые порядки. И попытки как-то их окультурить только оттеняют это варварство.

– Варварство?
– прищурился Виттман.
– Так я вам секрет открою. Любой гражданин вправе выехать за границу. Некоторые и правда едут, надеясь, что там устроятся лучше. Большинство возвращается очень быстро, некоторых больше никто никогда не увидит. Но не потому, что им там хорошо. Вот там - варварство. Женщина, которая опасается Вызова, вполне может уехать за границу. Там, если ей повезет, ее не изнасилуют в километре от пограничной стены, не убьют, не продадут в рабство...

– В рабство?!

– Ну да, а что? Я разве вам не говорил, что местами сохранились порядки семнадцатого века? В каждом обществе свои порядки. У нас - какие есть, такие есть. И если кто-либо продолжает жить тут после совершеннолетия - значит, согласен соблюдать наши законы. Никто ведь никого не держит. Напротив, это за границей запрещают ехать к нам. Даже расстреливают тех, кто хочет жить у нас, а не там. Варварство, говорите? У нас страна, где мечтает жить каждый. А варварство, самое настоящее варварство - за пограничной стеной.