Закон и честь

К слову, двойнята так же находись в гостиной. Непривычно серьёзные в строгих костюмчиках и надутые из-за сурового наказа матери раскрывать рот лишь для того, чтобы положить в него что-нибудь съестное. Элен всё гадала, когда у напыжившихся бесенят лопнет терпение, и они устроят в гостиной форменный бедлам. Джеймс Гиллрой в безукоризненном тёмно-синем костюме-тройке, с тщательно расчёсанными волосами и напомаженными усами сидел во главе стола, пыхтел ароматной сигарой и шуршал утренними газетами. Складывалось впечатление, что окромя биржевых сводок его ничто не интересует. Катрин, одетая в пышное вечернее платье, на которое извели несколько десятков футов тончайшего кринолина, тщательно изучала накрытый стол: вдруг где салфеток добавить или переставить вазочки с фруктами, чтобы добиться наибольшей гармонии. Как с апломбом заявила Катрин, гостиная должна быть пропитана духом Мэй-Шань, и тогда вечер пройдёт просто в исключительно приподнятом настроении. А чтобы добиться этого, каждая деталь, даже с виду самая незначительная, должна занимать своё, строго отведённое место, будь то бутылка вина или обыкновенная ложка. Элен ни слова не поняла из заумных высказываний хозяйки, сочтя, что она просто говорит о тех вещах, которых не понимает, лишь бы показаться умнее, чем есть на самом деле.

Стефан, вымытый и сияющий, как новенький медяк, тихо сидел на отведённом для него месте, увлёкшись поеданием сочного ярко-алого яблока. Белокурые волосы юноши, так похожие на вьющиеся локоны Катрин, падали ему на плечи. Он несколько странно выглядел в обстановке вызывающего великолепия гостиной. Элен подумала, что ему явно жмёт в плечах купленный специально для подобных случаев тесный пиджак. Катрин приодела своего сына, но не позаботилась спросить, удобно ли ему.

Элен вносила в гостиную последний поднос, когда из холла донесся скрипучий голос Шатнера:

— Господа, прибыл мистер Аткинс!

Катрин указала костлявым пальцев с идеально ухоженным ногтем на одно из немногих свободных местечек плотно заставленного стола, куда Элен следовало поставить поднос, и сказала:

— Джеймс, отвлекись на секунду от газеты и проводи меня к двери. Нам нужно встретить доктора Аткинса всей семьей. Дружно и организованно. Дети… Том, Сью, вы слышали меня?

Двойнята, успевшие перемазать хорошенькие мордашки шоколадным пудингом, обречённо вздохнули и нестройным хором ответили:

— Да, мам… Мы идём.

Катрин быстро захлопала в ладоши, призывая всех к вниманию.

— Джеймс, я не буду просить дважды! Элен, ты поведёшь Стефана, смотри, чтобы он не сбежал раньше времени.

Стефан, услышав своё имя, запихнул в рот огрызок яблока, раздув щёки и недоумённо уставился на мать, определённо не понимая, чего от него требуют. Элен, ласково проведя ладошкой по макушкам направившихся в холл двойнят, подошла к Стефану.

— Вставай, твоя мама хочет, чтобы ты поздоровался с доктором Аткинсом.

— Доктор Аткинс друг Стефана, — тут же отозвался Стефан. Заулыбавшись, он неуклюже вылез из-за стола, едва не опрокинув графин с виноградным соком, который Элен успела подхватить в последний момент и убрать от греха подальше.

Они последними покидали гостиную. Джеймс, под руку с расщебетавшейся супругой уже скрылись в холле, двойнята обречённо плелись сзади, то и дело жалобно оглядываясь на Элен. Ребятишки ждали от любимой няни поддержки. Но единственное, что Элен могла, так это ободряюще улыбаться им и морщить нос. Двойнята обожали, когда она так делала. Том заявлял, что она становиться похожей на симпатичного хомяка, и тут же краснел от своих слов. Вот и сейчас, увидев наморщенный носик девушки, брат с сестрой захихикали в сжатые кулачки.

Встреча доктора Аткинса происходила на улице, под прохладными лучами угасающего вечернего солнца, на подъездной площадке, окаймлённой идеально подстриженными вечнозелёными кустами. После домашнего тепла щедро натопленного особняка, Элен, оказавшись на улице, сразу продрогла. Форменное платье из тонкого хлопка и кружевной передник плохо защищали от холода.

Но когда девушка, наконец, рассмотрела прибывших, то моментально перестала обращать внимание на холод. Она почему-то решила, что доктор прибудет один и никак не ожидала увидеть сразу нескольких человек. Оторопев, Элен подумала, что стол накрыт на гораздо меньшее количество персон. И лишь миг спустя поняла, что сопровождающие знаменитого психиатра люди никакого отношения к званым гостям не имеют. Оказывается, Аткинс имел привычку путешествовать с королевским комфортом и в сопровождении внушительного эскорта. Благо, с его деньгами (а по слухам директор Мерсифэйт состояние имел очень даже приличное) проблем с рабочими кадрами и личным транспортом не должно было возникать.

Кстати о транспорте. Машин, подобных диковинному механизму, что доставил Аткинса в особняк Гиллроев, Элен ещё не приходилось видеть. Больше всего экипаж доктора Аткинса напоминал поставленный на платформу с гусеничным ходом железнодорожный вагон класса люкс. Высокий и широкий, занимающий собой чуть ли не половину проезжей части. Стены из проклёпанного листового железа тёмно-зелёного цвета, такие же двери, затемнённые окна и расположенная в хвостовой части паровая установка. Экипаж грозно урчал, из стальной трубы вырывался шлейф жирного чёрного дыма. Элен были знакомы начальные принципы действия паровых машин, спасибо папе, который научил свою дочку основам машиностроения. И вот теперь, глядя на вползшего на подъездную площадку бронированного тяжёлого монстра, Элен поражённо задавалась вопросом, сколько же он может весить и сколько топлива пожирает спрятанный в его необъятной утробе котёл? Чтобы сдвинуть эту махину с места, требуется немало усилий!

Элен никогда бы не подумала, что врач-психиатр, пусть он хоть трижды директор Мерсифэйт, будет разъезжать на этаком лязгающем громоздком увальне. Это же просто паротанк, а не паромобиль! Неужели глава самой известной на всю округу лечебницы для душевнобольных так опасается за свою безопасность? Или же это просто своеобразный бзик доктора? Одна из бесчисленных причуд богатых и влиятельных людей, к коим Аткинс, несомненно, относился? Как говорится, с кем поведёшься… Или же у него элементарная мания величия и любовь ко всему большому?

Подозрения девушки усилились ещё больше, когда боковая дверца парового чудовища отворилась, и на землю опустился широкий трап, по которому бок о бок могли пройти трое людей. Ну просто вылитый пароход, причаливающий к берегу, подумала Элен, с жадным любопытством ожидая появления доктора. Гусеницы экипажа были высотой почти в рост человека, поэтому трап был весьма кстати. Элен никогда не видела знаменитого доктора, но в её представлении он явно не был вертлявым шустриком, способным спуститься вниз по специальным ступенькам-скобам, приделанными сразу под дверью.

Однако вопреки ожиданиям Элен первым из чрева паромашины появился вовсе не Абрахам Аткинс. Первыми по трапу сошли два престранной наружности человека. Свита Аткинса. Элен, понимая, что поступает неприлично, во все глаза уставилась на них. Ей бы самой не понравилось, если бы на неё так откровенно пялились, но ничего с собой поделать не могла. Уж больно чудно выглядели сопровождающие доктора люди. Высокие, похожие друг на друга как братья близнецы, крепкие детины с невыразительными пустыми глазами, бычьими шеями и масками, закрывающими пол лица. Элен не сразу догадалась, что маски на самом деле респираторы, соединённые гофрированными шлангами с закинутыми за спины обоих молодчиков баллонными ранцами. Зачем этим людям респираторы? Неужели внутри гусеничного экипажа совершенно нечем дышать? Да, ну, глупости какие-то! Хм, респираторы. Очень странно… Особенно в сочетании с одеждой спустившихся по трапу на землю двух здоровяков. Длинные, достигающие пят, наглухо застёгнутые чёрные кожаные плащи, перчатки, перекрещивающие торс ранцевые ремни. Свита доктора Аткинса выглядела внушительно и пугающе одновременно.

Элен растерялась ещё больше, когда поняла, что увиденное взволновало одну её. Ни Гиллроев, ни дворецкого устрашающий вид сопящих через фильтры молодчиков нисколько не удивил. Джеймс с постным выражением на физиономии с треском растягивал губы в улыбке, Катрин пожирала льдисто-голубыми глазами темнеющее чрево паромашины, обращая на застывших по обе стороны от трапа детин внимания не больше, чем на опадающие с деревьев пожелтевшие листья. Даже Сью с Томом о чём-то шушукались меж собой, больше посматривая на свою изумлённую няню, чем на диковинный транспорт доктора Аткинса. Что уж там говорить о Шатнере с пуленепробиваемым каменным лицом или о пускающем слюни Стефане, мечтательно уставившимся в темнеющее, полное пурпурных красок вечернее небо?