Закон и честь

— Мисс Харт, какое неожиданное совпадение, — промурлыкал Аткинс и пригладил пальцами клинышек изящной бородки. У Элен движение пальцев доктора, плавное, текучее, тут же вызвало спазм в районе желудка.

— Простите, сэр? — пробормотала она, не отваживаясь поднять головы. Карие глаза девушки с отчаянием уставились в устланный мраморными плитами пол.

— Я говорю, что возвращался из уборной, когда что-то, не иначе, как само провидение подтолкнуло меня пройти на кухню, — пояснил доктор Аткинс, засовывая пугающие Элен руки в карманы брюк. — Я и надеяться не смел, что судьба снова предоставит мне шанс увидеться с вами с глазу на глаз, в более интимной и располагающей к открытым беседам обстановке, нежели в гостиной. Пожалуй, там становится излишне шумно. Знает ли, Катрин не всегда удаётся сдерживать себя в стремлении уничтожить все запасы праздничного спиртного. Она замечательная женщина, но пить совершенно не умеет.

Элен не знала, куда деть чёртову бутылку. Девушка вертела сосуд с вином и так и эдак, пока ей не пришла дельная мысль, что в случае чего тяжёлая бутылка вполне сойдёт за оружие самообороны. Элен твёрдо решила, что больше не позволит Аткинсу лапать себя.

— Сэр, прошу вас, мне нужно срочно идти, — насилу выдавила Элен, по-прежнему не глядя на загородившего спасительный выход психиатра. — Мистер Шатнер будет очень недоволен, если я сию минуту не принесу ему эту бутылку вина.

— Мистер Шатнер не посмеет и пикнуть на вас, если я ему не позволю, — усмехнулся Аткинс. Он был одним из тех людей, у которых улыбка никогда не затрагивала глаз. Лицо доктора прилежно изображало улыбку, мышцы изгибались, складывались, растягивались в необходимом направлении. Но глаза, глаза, эти зеркала души, отражающие человеческую суть каждого, оставались холодными и безмятежными, как затянутые февральским льдом озёра.

— Боюсь, я не совсем понимаю вас, сэр, — жалобно пропищала Элен, кляня себя на все лады за дрогнувший голос и предательские панические нотки.

— Ты слишком красива, чтобы прислуживать в доме богатых господ, пусть даже это и такие достойнейшие люди, как Гиллрои, дитя. С твоими данными ты должна жить иной жизнью, вместо того, чтобы вытирать детские сопли и выносить ночные горшки. Задумайся над моими словами. Ты же не хочешь до самой старости гнуть спину в бесконечных поклонах сильным мира сего? Ну конечно же нет! Я не забыл, как вспыхнули твои чудесные глаза! Как они загорелись не наигранным гневом. Ты не играешь в чувства, дитя, ты живёшь ими. И это прекрасно. Поверь, я как никто другой разбираюсь в человеческих чувствах.

— И поэтому никак не можете вылечить Стефана? — Элен дерзко посмотрела на врача. Иногда на неё накатывали приступы безудержной, безрассудной (или, как говаривала мама, безмозглой) отваги. И тогда девушка была готова на равных говорить хоть с чёртом. — Если вы настолько умны и опытны, если то, что о вас говорят, как о лучшем в городе психиатре, правда, почему же тогда вы дарите Стефану дурацкие побрякушки, вместо того, чтобы сделать для него хоть что-нибудь действительно полезное?

Аткинс удивлённо вскинул брови. Он посмотрел на Элен так, будто увидел её впервые.

— Признаться, вам удалось меня поставить в неловкое положение, мисс Харт. А это подвиг, доложу я вам. Задачка, не под силу большинству населяющих наш бренный мир серых и скучных обывателей. Но вы… Вы другая, мисс Харт. Вы личность.

— Готова поспорить, что я не первая, кому вы говорите это, — Элен решила идти ва-банк. Только так, напором и наглостью, не пасуя пред авторитетом и положением стоявшего напротив неё импозантного мужчины в тёмно-сером фраке, она сможет выбраться из той трясины, в которую угодила. Элен была готова на всё, лишь бы никогда более не ощутить на своём теле изворотливые похабные пальцы Аткинса.

— Разумеется, нет, — врач белозубо улыбнулся и, подавшись вперёд, доверительно сообщил: — Я говорю эти слова каждой красивой девушке, что производит на меня самое положительное впечатление. А вы, мисс Харт, как раз одна из таких. Вы в моём вкусе, милочка. Я запомню вас. И, надеюсь, что когда-нибудь мы ещё встретимся. И поговорим. За бокалом вина. Как вы на это смотрите?

Элен со крипом сжала горлышко бутылки и произнесла, чеканя каждое слово:

— Доктор Аткинс, сэр, я не хочу выглядеть грубой, но вынуждена сказать, что ваши желания в корне расходятся с моими. В конце концов, у меня есть жених, с которым в скором времени я обвенчаюсь.

Идти, так до самого конца, да? Ну а врать, так напропалую.

— Мисс Харт, — Аткинс довольно сощурился, с разгоревшейся в глазах жадностью разглядывая Элен. — Что-то мне подсказывает, что вы бессовестно лжёте. Бьюсь об заклад, что ваша невинная девственная щёлка ещё не знала мужских ласк и не испытывала проникновения… хм, вы понимаете, о чём я!

Элен не нужно было глядеть в зеркало, чтобы понять, что её щёки заалели двумя переспелыми арбузами. Лицо залило жгучим жаром, а низ живота противно заныл. Господи, как же всё это унизительно! Выслушивать, будучи не в состоянии дать сдачи.

— Или же вы забавляетесь под одеялом с собственными пальчиками? — ухмылка Аткинса становилась всё противней.

Сколько бы Элен ни храбрилась, но после каждой язвительной реплики психиатра, пробирающей до самого дна, глаза её становились всё мокрее и мокрее. Вскоре девушка ничего не осталось, как беспомощно захлопать ресницами, смаргивая выступающие слёзы. Элен ощутила себя пастушкой из сказки, угодившей в ловушку к злобному горному троллю. Кухня Гиллроев стала пещерой, а доктор Аткинс чудовищем. Не хватало одного прекрасного принца для пущей правдоподобности. Чтобы он спас её из лап безнаказанно глумящегося монстра. Но Элен ни питала пустых иллюзий. В этом доме ей помощи ждать неоткуда. Под сводами особняка Гиллроев отродясь не водилось прекрасных принцев.

И вот, когда сглатывающая слёзы Элен уже приготовилась удариться в панику, спасение не заставило себя долго ждать. Правда, она и думать не смела, что в роли спасителя, то бишь столь ожидаемого прекрасного принца окажется… Стефан.

Белокурый юноша бесшумно появился из-за спины плотоядно улыбающегося психиатра и радостно завопил тому на ухо:

— Стефан напугал доктора Аткинса!!!

Абрахам Аткинс, светила медицины и директор Мерсифэйт, подпрыгнул на добрых два фута. При этом видок у него был, по мнению Элен, ещё тот! Как будто импозантный врач получил в зад хороший заряд соли. Аткинс судорожно развернулся, впиваясь в по-идиотски ухмыляющегося Стефана взглядом изголодавшегося тигра. Элен поспешно, перехватив бутылку левой рукой, мазнула судорожно сжатым кулачком по щекам, вытирая скатившиеся слёзы. Не хватало ещё, чтобы Стефан увидел её ревущей, с досадой подумал девушка, испытывая ни с чем несравнимое облегчение и чувство безмерной благодарности к умственно отсталому пареньку. В эту минуту она была готова зацеловать Стефана до полусмерти.

— Стефан напугал доктора? — радостно уточнил Стефан, не замечая превратившихся в кристаллики тёмного льда колючие глаза своего лечащего врача.

— Э-э-э, дружище, ты напугал меня до чёртовых колик, — почти нормальным голосом выдавил из себя Аткинс. Элен показалось, что доктор с трудом сдержался, чтобы не залепить Стефану пощёчину. Ну не совсем же он сумасшедший, чтобы позволять себе подобное в гостях, в чужом доме по отношению к сыну хозяев! — Было, хм, дьявол меня побери, очень здорово! Да, именно так, клянусь святым Августом. Что ты здесь делаешь?

— Стефану скучно… — юноша потупил взор, уставившись на носки домашних туфель. — Стефан хочет поиграть со своим другом доктором Аткинсом…

— Как не вовремя, Стефан! — всплеснул руками Аткинс. — Дело в том, что мы с мисс Харт тоже собирались поиграть в одну игру. Беда в том, что это игра рассчитана на двоих.

Стефан бросил безучастный пустой взгляд на Элен, как обычно глядя куда-то мимо, в видимые ему одному дали, и сказал:

— Элен друг Стефана. Я тоже хочу с ней поиграть.