Закон калибра 9 мм

— Девочки, сидим. Вась, контролируй отсюда, но вмешаешься, только если совсем плохо. С дистанции. Понял?

— Ну… понял, — вздохнул не рвущийся в герои Геолог, заранее расстёгивая молнию на своей поясной сумке.

Что в сумке? Да та же машинка, что и у меня, то есть ТТ из числа трофейных. Почему именно поясная сумка? Так удобная же штука. И не потерять ствол, и доставать удобно, особенно если при признаках проблемной ситуации заранее молнию расстегнуть. Это вам не за поясом таскать — вывалиться может и двигаться осторожно приходится, не забывая о возможности печального казуса — да и кобуру светить стопроцентно не стоит. Опять же в боковом кармане в обязательном порядке присутствует заява о «внезапном нахождении пистолета такой-то модели с таким-то серийным номером с целью отнесения предмета в милицию». Дата, подпись, все как полагается, ну а отпечатков пальцев нет ни на корпусе, ни тем паче на магазине, внутренних частях деталей и даже на патронах. Про это что Васисуалию, что Тротилу, что теперь и Призраку напоминал и напоминать буду. Именно на подобных мелочах прокалывается большая часть присевших за решётку. Оружие с пальчиками и без прикрышки, не подготовленное заранее липовое, но алиби, прочие немаловажные нюансы. Признаться, учить их ещё и учить, но… лучше так, нежели полный по факту пофигизм в этих важных вопросах, демонстрируемый большей — и ни разу не лучшей — половиной криминалитета что старого, что нового образца.

Встаю и, словно мимоходом, будто просто иду по своим делам, направляюсь вроде как в сторону стойки, по на деле приближаюсь к ни разу не приличной компании. К слову сказать, большая часть клиентов уже того, покинула «Орхидею», быстренько расплатившись, порой даже не дожидаясь подхода официантов. Бросили купюры на стол и ходу. Осторожность, нежелание влезать в опасную разборку, просто инстинкты выживания и самосохранения, у многих поживших в СССР работающие на автомате, выработанные долгими годами. Печальное зрелище, как ни крути, только вот винить в этом людей банально не смогу — это не они такие сами по себе, их такими сделали.

Вот теперь чуть в сторону, заняв очень удобную позицию. Двое в пределах прямой досягаемости, слева и справа. Третий… по ту сторону стола, но поскольку у него на коленях напуганная и пытающаяся вырвать девушка, мобильность и реакция будут заметно снижены. А ещё у всей троицы абсолютная самоуверенность и непонимание в стиле «Это кто такое сюда подошло?». Самое оно, откровенно то говоря.

— Э, братва, чего на пустом месте девочек кошмарите, будто бакланы позорные, а не нормальные пацаны? Хотят остаться — останутся. Не хотят… поимейте к самим себе уважение, если к девочкам не испытываете.

Пара секунд лёгкого или там не очень непонимания, а затем и первые реакции. Сперва со стороны зелёнопиджачного, который соизволил таки да повернуть голову в мою сторону и сквозь зубы процедить:

— Слышь, брателло, слейся нахер. Мы тут своими делами заняты, ты по своим чапай. Этих сосок мы зацепили, а у тебя, я зырю, своя есть.

— Да вы их не зацепили, а прицепились, как вши к манде опустившейся на самое дно шлюхи, — усмехаюсь этак издевательски. — От тебя ж, болезный, даже официантки убежали. Ну куда вам всем к нормальным, чистеньким девочкам то, а?

Издевательская улыбка, она хорошо провоцирует нужную реакцию. И поэтому ответный возглас…

— Урою суку!

…не стал неожиданностью. Более того, послужил этаким сигналом к началу активных действий. Ребром ладони по кадыку. Не с такой силой, чтоб убить нахер, но вот проблемы с дыханием гарантированы. Другой рукой хватаю стоящую на столе бутылку из-под виски — полупустая, принесённая братками с их столика — и без глупого замаха сверху вниз, а напротив, по плавной траектории, да в скулу тому, который второй, в кожанке.

Звон осыпающихся вниз осколков и хруст костей. Хорошо приложился я, скрывать не стану. И на обратном замахе по тому, который уже в кадык получил, но уже «розочкой». Шрам на щеке гарантирован, равно как и визит в травму за непременным наложением швов. Рана от «розочки», она такая, неприятная, пугающая, про кровь и не говорю, та словно из зарезанного хряка брызнула. И вместе с тем ничего смертельного или даже угрожающего.

Третий? Так у него девчонка на коленях, да вырывающаяся, да ещё взвизгнувшая теперь и от страха. Но всё равно пытается одновременно и её скинуть, и рукой до пистолета дотянуться. Ствол то за ремнём, а рука быстро к нему тянется. Уже почти дотянулась…

Риск! Не за гранью разумного, но тот самый азарт. Хлынувший в кровь адреналин — тут совсем другое дело. Это не хату любовницы Лесника с помощью спецсредств вычищать, не отстреливать его быков по сути с безопасной позиции. Тут другое, с иным ощущением. Не скажу, будто я рвался к этому, но и бежать от таких раскладов не намереваюсь. Только поздно спохватился он… уже поздно.

Опора рукой о стол, подскок и… Таранный удар ногой сносит братка с полным отсутствием чувства стиля со стула. Ботинком в голову, да если удар и нацелен, и поставлен — правки тут не требуется.

Падает бесчувственная тушка, лязгает выпавший из ослабевших пальцев пистолет — «макарка» обыкновенный, и тут со стилем кердык-каюк — плюхается на попу девушка, издавшая в этот момент совсем уж громкий и жалобный крик-писк. Жалко мне — самую малость, ибо приземление попкой об пол далеко не самая большая проблема из могущих случиться — только её, а никак не эту троицу моральных уродов, пристающих к нормальным девушкам. Вон, на улицах не то что вечерних, а даже дневных, вполне себе хватает шлюх и сочувствующих. Так нет же, никак ими не ограничиваются, ур-роды!

Один лежит на полу, другой, получивщий бутылкой вискаря по башке, на стол прилёг. Третий силится вздохнуть и капает кровушкой. Вот его дополнительным подарочным ударом отключить, благо толком сопротивляться болезный и не в состоянии.

Сказано — вот и сделано. Щёлк…

Минус третий, последний. Тем самым угроза вроде как исчезает, но появляется… нечто иное. Щёлк! Щёлк-щёлк! Яркие даже не картинки, а этакие ментальные образы, просачивающиеся с той стороны преграды в памяти. Новые и новые, они вызывают вспышки головной боли, но вполне терпимой. Быстрые образы, держащиеся в памяти лишь мгновение, сменяющие один другой.

Клац. Хреновина под названием «ваучер», оказывающая грандиозным лохотроном для подавляющего большинства и настоящим Эльдорадо для самых хитрых или просто заранее осведомлённых. Щёлк. Чуть было не начавшаяся гражданская война между двумя сторонами, ни одна из которых не вызывала и тени симпатий. Зато кровь и стрельба в центре столицы вкупе с неслабой такой паникой прилагались. Цвен-ньг! Возникающие на окраинах уже не соввласти, а иной, пришедшей ей на смену, новые конфликты и никчемность разных чинов, вплоть до самого верха, которые не то что не помогают, а откровенно предают своих же… Как, впрочем, делали это всегда, научившись у своих предшественников, единых по крови (жиденькой) и духу (убогому, гнилому до самой сердцевины).

Распад и загнивание всего, грызня тех, кто сохранял хоть какую-то силу. Новая смена на тех, кто казался способным что-то исправить, а на деле предстал ещё более никчемным. И куда более коварным, стремящимся под сурдинку восстановить «совок стайл, версия 2.0». Картинки, образы… и никакой пока что личной памяти, только общая. Что из личного, касающегося истинного «я»? Разве что категорическое неприятие того, что внезапно вспомнилось. А заодно и ответ не недавно возникший вопрос. Какой? Зачем я, для чего всё это? Теперь ответ хотя бы частично понятен. Получится ли, нет ли, но уж попытаться точно стоит. Не сразу, не с места в карьер. Время есть. Много времени. Не месяцы, годы. Немало лет.