Закон маузера

— Как что?! Как только мы займём Харьков, там сразу начнётся строительство радиовышки по моему проекту! Триста пятьдесят метров высоты! Тут главное — стальной прокат, две тысячи двести тонн проката. И я выбил их!

— Триста пятьдесят? Постойте… Так это что же, ваша башня поднимется выше Эйфелевой? [75]

— Да! — воскликнул Шухов, сияя. — И при этом башня Эйфеля весит чуть ли не в четыре раза больше моей!

— Здорово! — искренне восхитился Кирилл.

75

Знаменитая башня на Шаболовке должна была быть именно такой высоты, но у большевиков не хватило металла.

— Ещё как! Тут всё дело в несущей сетчатой оболочке…

И Авинов узнал много интересного о гиперболоидных конструкциях, о выпуклых оболочках двоякой кривизны и о прочих занимательных вещах.

Спасибо Исаеву — верный ординарец вырвал подполковника из цепких лап прогресса.

— Ваше высокоблагородие, — доложил он, — вас в Новороссийск вызывають. Насчёт «танек».

— Танков, может?

— Может, и так…

Кузьмич замялся.

— Да договаривай, договаривай…

— Тут такое дело, ваш-сок-родь… Котов наш недобитый снова нарисовался.

— Здесь, в Ростове?

— Ну да… Сам Ряснянский приходил, своих проверял. Я так понял, што Стёпа у подпольщиков обретается…

— Боишься, что Котов меня опять умыкнёт, как горец невесту?

— А от хрена с морквой! — сердито сказал Исаев. — Второго раза не будеть!

— Тогда собирайся, поедем к морю.

Через час, в сопровождении весьма воинственно настроенных текинцев, Кирилл отбыл в Новороссийск.

Завод «Судосталь» прописался в Новороссийске в гибельном 1917-м, когда судостроительное производство общества «Бенкер и компания» было эвакуировано в Черноморскую губернию.

Полноразмерного танкостроения на «Судостали» не велось.

В основном тут делали бронетрактора. То есть брали гусеничные тракторы, поставленные союзниками — «Буллок-Ломбард», «Висконсин», «Аллис-Чалмерс», «Холт», «Рустон», «Клейтон», — и занимались их «обладкой».

Обшивали гусеничные машины бронёй, ставили пулемётные башенки и пушки, а платформы усиливали продольными и поперечными накладками.

Начальник заводоуправления генерал фон Штейн вместе с инженером поручиком Комаром половину времени тратили на «классовую борьбу» — рабочие завода, сагитированные большевиками, частенько устраивали стачки, а саботаж и вовсе был обычным делом.

Наладить нормальную работу помогли… белые генералы.

Когда Каппель захватил золотой запас Российской империи, у Корнилова в руках оказался мощнейший рычаг влияния.

Месяца не прошло, как рубль укрепился, цены упали, а зарплаты повысились.

Рабочий день по закону сократился до девяти часов с одним выходным в неделю и 12-дневным ежегодным отпуском.

И чего бастовать?

А губернское жандармское управление в кратчайший срок переловило всех агитаторов. Посадили их на старую баржу, вывели в море, где поглубже, да и затопили. Только бульки пошли.

Черноморский военный губернатор даже пообещал рабочим с семьями выстроить посёлок из двухэтажных домов, как то делали для своих нефтяников Нобели на «Вилла Петролиа» под Баку. Война войной, а жизнь жизнью.

И чего б тогда не работать?..

…В цеху было шумно и пыльно, но не слишком холодно.

Гудело пламя в печах-вагранках, а в самом тёмном углу разливали сталь, разбрасывая искры и огненные отсветы на стены.

Выли моторы, грохотал и шипел паровой пресс, оглушали стуком пневматические молотки, клепавшие броневые плиты, вспыхивала сварка. Работа кипела.

Авинов сразу узнал «свои» Т-12, хотя ничего, кроме сварных каркасов, танки собой пока не представляли.

Но эти наклоны и большие катки по борту… Они самые!

Поручик Комар возник перед Кириллом, как джинн из сказки.

— Здравия желаю, господин подполковник!

Кирилл козырнул.

— Здравствуйте, господин поручик. Сколько танков в работе?

— Пока три, господин подполковник.

Оглянувшись, инженер подозвал пожилого рабочего в синей засмальцованной робе.

— Это Михаил Семёнович, — представил его Комар, — занимается бронированием.

— Кирилл Антонович, — сказал Авинов, протягивая руку мастеровому.

Тот осторожно пожал её, уважительно, но с достоинством.

— Какие трудности, Михаил Семёнович? Помехи?

Рабочий подумал.

— Трудностей две, — сказал он неторопливо. — Карусельный станок американский мы ещё осенью получили. Установили буквально на днях, а нынче пробуем. Погоны под башни делать начнём только после Рождества, ежели по новому стилю. Ну каркас сготовить да броню наклепать — это несложно. Двигатель держит, зараза. Раньше весны не справимся. Нет, ежели кое-как слепить, то… Да не, срамиться неохота.

— А вы без спешки, Михаил Семёнович. Конечно, танки нам нужны уже сейчас, но добротные.

— Вот и я о том же. Пойдёмте, ваше высокоблагородие, башни покажу.

Мастеровой провёл Кирилла куда-то за ряд станков, к свету поближе, лившемуся из-за запылённых стёкол.

На уложенных брусьях покоились две цилиндрические башни, склёпанные из двухдюймовой катаной стали, с пустым «окном» на том месте, где встанет орудие (одни цапфенные приливы для люльки видны), с зияниями люков, с уже нахлобученным вентиляционным колпаком.

— Вот где ещё одна зараза! — похлопал Михаил Семёнович по командирской башенке с пятью смотровыми щелями. — Изнутри-то мы их прикроем стальными щитками, а защитные стёкла из чего делать? А перископ? У немаков-то «Карл Цейс» имеется, а у нас «дупель-пусто».

— Понятно, Михаил Семёнович, — кивнул Авинов, — будем думать.

В Ростов Кирилл вернулся лишь на следующий день, уже под вечер.

Устав не физически, а скорее морально, Авинов попарился в баньке, сгоняя утомление, да так в том преуспел, что его сомнение взяло: а заснёт ли он?

Дабы пригасить бодрость духа, подполковник решил прогуляться по вечерним улицам.

Естественно, Исаев с Саидом этому воспротивились, но Авинов надавил на них авторитетом.

Когда он вышел (с парабеллумом за поясом), начало темнеть.

Было холодно, но мороз не щипал щёк.

Кирилл шагал неторопливо, стараясь не оглядываться, — Кузьмич наверняка организовал охрану ненаглядного подполковника, и сейчас ему спину прикрывали как минимум трое-четверо.

Авинов улыбнулся. Ценные кадры!