Закон меча. Трилогия

– Готово! – доложил сифонист.

– Тогда… Ивор, ухай совой – пора!

Пожиратель Смерти с удовольствием изобразил ночного хищника – уханье разнеслось по-над бухтой, откликаясь эхом от скал. Олег задрал голову вверх, стараясь разглядеть фигуру князя на круче, но это ему не удалось.

Копьё мелькнуло бесшумной молнией, небесным Перуном. Едва наконечник пробил крышку котла, как вверх с рёвом забил белесый гейзер, вспыхнул – и колонна голубого огня высветила всё вокруг – хеландии, лодью, смутные силуэты арабских накаиров да заураков. И тут же дикий рёв сменился раскатом грома – всю носовую полупалубу «Грифона» вывернуло наизнанку, в щепки раздирая борта и форштевень. Теперь уже алое пламя рвануло во все стороны клубящимися фонтанами, и волна жара накатила на «Св. Георгия Победоносца».

Грохот стих, только заполошное эхо металось от склона к склону. Половина «Грифона» полыхала и шипела, погружаясь в воду. Лужа горящего «греческого огня» расплывалась, вылизывая борта хеландии, и над нею взвились крики ужаса и отчаяния – экипаж дружно повалил на корму, стремясь успеть покинуть корабль и отплыть подальше от смертоносного пламени.

Экипаж «Св. Георгия Победоносца» тоже заметался спросонья, но тут засвистели niglaros, и голый Олег загремел на всю палубу:

– Всем бросить оружие – и за борт! Считаю до трёх! На счёт «три» поджарим вас из сифона, как жирных поросяток!

Кивнув Евлогию, он поднёс факел к пирекболу.

– Раз! Два!

Ромеи запрыгали за борт без энтузиазма, не до конца веря угрозе.

– Три!

Евлогий нажал рычаг, с утробным гудением рванулся газ, полыхнул шагов на десять голубой вспышкой – и на палубе не осталось ни одного человека, всех как сдуло. А Евлогий тут же отжал рычаг, и пламя, пыхнув разок, потухло. Но темнее не стало – «Грифон» разгорался всё сильней.

– Где там наши? – проворчал Сухов, чувствуя усталость и холод.

– Идут!

В оранжевых отсветах показалась лодья. «Пардус» приблизился к «Св. Георгию Победоносцу», и Олег крикнул:

– Прыгайте сюда ещё человек двадцать! Отгоним лоханку в порт!

Варягам только скажи… Два десятка мореходов мигом перескочили на палубу хеландии, спотыкаясь о брошенное оружие.

– Уходим!

Олег развернул к себе навклира Феофана и от души врезал ему кулаком в челюсть. Навклир без звука полетел за борт.

– Зря ты, – пожурил его Ивор. – А казнить?

– Ничего, – утешил друга Сухов, – я кое-что получше казни придумал.

Хеландия развернулась и медленно потянулась из бухты. По правому борту забелели корабли сарацинов. Их головы в чалмах смутно выделялись в потемках. Олег прокашлялся и заговорил на арабском, надеясь, что его ширванский акцент не будет им резать слух:

– Правоверные! Вы явились сюда за рабами – мы их вам дарим! Там, в бухте, плавает две сотни крепких и безоружных молодцев! Забирайте их всех и славьте щедрость Халега ибн Романуса!

Сарацины сперва издали недоверчивый ропот, потом послышалась яростная перебранка, а ещё позже флагманский накаир направился в бухту. За ним двинулся другой, третий, четвёртый… Пиратов было в достатке и, наверное, не в одной разбойничьей голове мелькнула мысль о нападении на лодью, но хеландия с её сифоном усмиряла злодейские порывы – ни одному арабу не хотелось поджариться на «греческом огне».

Пираты, гребущие и высматривающие обещанную добычу, помалкивали, зато подняли крик ромеи, не желавшие быть проданными на невольничьем рынке.

– Как голосят! – расплылся в улыбке Ивор.

– Аж сердце радуется! – поддержал его Малютка Свен.

– Князя-то хоть не забыли? – спохватился Олег.

– Туточки мы! – проорал с лодьи Инегельд. – Ну ты и придумал, аколит! Вот это потеха! Вот это я понимаю!

– Курс на Неаполь! – скомандовал Сухов, улыбаясь. – И дайте мне что-нибудь надеть, холодно же!

Оставляя Искью по правому борту, лодья и хеландия легли на курс.

А в Неаполе всё было по-прежнему. Долбила стену гелепола, на её верхней площадке время от времени появлялись лучники и обстреливали неапольцев на соседней привратной башне, чтобы тем неповадно было пакости устраивать. Винеи за ненадобностью убрали, а вот плутей не было видно. Надо полагать, их укатили с собою те из варягов, кто тревожил защитников города со стороны Южных ворот и с севера, где к стенам подходил акведук Серино.

А вот в лагере царил полнейший порядок – дружинники, любившие побезобразничать в захваченных городах и весях, за своими частоколами сохраняли строжайшую дисциплину. Шатры выстроены в линеечку, дорожки ровные – бугры срыты, ямы закопаны. Это не было подобием немецкого орднунга, просто в бою ничто не должно отвлекать воина – ни камень под ногами, ни плохо завязанные шнурки на сапогах. Когда всю жизнь сооружаешь лагеря в походах, поневоле запомнишь, куда бежать по тревоге. Стоят палатки параллельно и перпендикулярно, значит, даже в темноте не заплутаешь. Это был тот самый случай, когда точно знаешь, где можешь упасть, – и подстилаешь соломки.

«Св. Георгий Победоносец» и «Пардус» медленно вплыли в узкое пространство между галерами-санданумами и лодьями. Варяги сразу зашумели, подхватились, забрякали вёслами, укладывая их на Т-образные козлы. Прибыли!

Сойдя на берег, Олег прежде всего умылся, потом переоделся в чистое и сухое. Решив подкрепиться, он направился к котлам, подвешенным к треногам над костерками, что висели на цепях и булькали, распространяя ароматы толокна, заправленного мясом и луком. Но не судьба ему было вкусить вкусной и здоровой пищи – затрубил рог дозорного.

Бранясь, Сухов кинулся к частоколу – верхней перекладине буквы «П», обращенной к городу. Ещё не выглянув наружу, он понял причину тревоги – страшный скрип пудовых петель разнёсся над берегом – это открывались Морские ворота Неаполя.

Тяжёлые, толстые створы расходились над узким каменным мостом, переброшенным через сухой ров.

В тени проёма Олег разглядел наполовину поднятую решетку-катаракту – и толпу воинов, с криками и воплями ринувшихся на мост. Каждый из бойцов нёс по факелу, а то и по два.

– Вылазка! – проревел Инегельд. – Акила! Ты слева! Тудор! Жми справа!

Неапольцы всей толпой вынеслись за ров и разделились – одни бросились к гелеполе, другие к лагерю. Отряд, что кинулся к осадной башне, встретили бойцы Тудора. Они теснили горожан ко рву, во всю мочь работая мечами и секирами.

Те же из неаполитанцев, кто напал на лагерь, дружно метнули факелы через частокол, стараясь докинуть их до лодий.

Варяги, отдыхавшие после ночного дозора, понеслись к стенам лагеря – кто в одних штанах, кто и вовсе без оных, но обязательно с мечом.