Закон наемника

И это казалось не таким уж сложным заданием.

Я ловко огибал одиноких прохожих, влюбленные парочки и группы людей, оживленно о чем-то спорящих с кружками в руках возле больших бочек на колесах с надписью «Квас» на желтом боку. Такие бочки стояли чуть ли не на каждом углу, и я с трудом подавил желание достать из кармана желтую купюру образца шестьдесят первого года и прикупить раритетную кружечку из толстого стекла вместе с прохладным содержимым. Автоматы с надписью «Газированная вода» и гранеными стаканами, которые — вот диво-то! — никто не пытался стащить, я тоже проигнорировал, хотя солнце нестерпимо палило в затылок, и в горло словно насыпали горячего песку.

Но я помнил наставление Лесника: «…в Лиманске сегодняшнем ни малейшего следа от тебя не должно остаться, иначе вряд ли ты оттуда вернешься». Потому я шел дальше, мучаясь жаждой и сглатывая вязкую слюну. «Ни малейшего следа» — это значит ничего. Ни плевка на обочине, ни автоматной гильзы, ни капли воды, случайно оброненной из фляжки на горячий асфальт. Я был уверен — Лесник, привязанный Зоной к самой огромной ее аномалии, знал что говорит. И потому я двигался вперед, все ускоряя шаг между одинаковыми живописными домами, похожими друг на друга словно игрушечные кубики из одной коробки.

Люди, мимо которых я проходил, оборачивались все чаще. Некоторые даже пытались поймать руками невидимый призрак, вызывавший у них мимолетную тревогу. Но им это не удавалось — их реакция была слегка заторможенной. Счастье расслабляет, а для того, чтобы поймать невидимого врага, нужны отточенные и злые рефлексы.

Я уже видел небольшой мостик, переброшенный через мелкую речушку, пересекавшую город. Лесник говорил, что за мостиком все будет проще, правда, я не совсем понял, что он имел в виду. Но розовая вата снова ощутимо давила мне на мозги. Я невольно ловил себя на мысли, что еще немного — и я с улыбкой до ушей брошу на газон ненужный автомат и радостно присоединюсь к ближайшей группе любителей местного кваса. И так ли уж это плохо? Может, и вправду, бросить все к чертям? Может, вот оно, твое счастье, сталкер, за которым ты уже так долго гоняешься по свету?..

Занятый чужими мыслями, все настойчивее копошащимися в моих извилинах, я не сразу заметил старушку, вышедшую из приземистого одноэтажного здания с бесхитростной надписью «Продукты» над входом, и чуть не сбил ее с ног.

— Осторожнее, сынок, — сказала она, подняв на меня неожиданно живые и внимательные глаза. — Не спеши, а то покалечишь бабушку.

Годы изрядно согнули старую женщину. Ее когда-то зеленое платье было под стать хозяйке — ветхое, выцветшее, местами искусно залатанное… Она опиралась на клюку странной расцветки — ярко-желтую с синей рукоятью, а в левой руке крепко держала плетеную авоську, из которой выглядывали треугольный пакет молока, бутылка кефира с зеленой крышечкой из фольги и батон хлеба за восемнадцать копеек.

Удивительно… Я точно помнил сколько тогда стоил батон с вкусной хрустящей корочкой, но никак не мог вспомнить, где я мог видеть эту женщину со взглядом, проникающим прямо в душу…

— Странно, — сказал я. — Мне казалось, что тебе должно быть не больше двадцати пяти.

— Да побольше будет, — ответила она, не отрывая от меня немигающего взгляда. — Как в марте сорок четвертого немцы рванули свой объект «Локи», так я и родилась. В один день с трещиной между мирами.

Боковым зрением я видел, как вокруг нас начали собираться гуляющие. Мужчины, женщины, подростки, дети. Медленно, неуверенно, словно не веря своим глазам, они всматривались в меня, и их руки невольно сжимались в кулаки. На мгновение я оторвал взгляд от лица своей собеседницы и посмотрел на тех, чьи фигуры медленно замыкали кольцо вокруг меня и согнутой годами старухи.

Странно, что они не бросились сразу, а словно ждали чего-то. На их лицах больше не было улыбок. Более того, мне показалось, что у них и лиц-то нет — так, неживые резиновые маски, натянутые на старые черепа.

Круг замкнулся. Если б они захотели, то могли достать до меня кончиками пальцев. Но они просто стояли и смотрели на меня немигающими глазами — такими же, как у старухи…

Страха не было. Я знал, что не успею поднять автомат, если они бросятся на меня, но меня это ничуть не беспокоило. Лишь где-то в уголке сознания промелькнула нормальная мысль сталкера, загнанного в ловушку, — о том, что уж «Бритву»-то я из ножен точно выдерну, а там будь что будет.

Промелькнула… и пропала. Потому что нечто внутри меня, гораздо более могущественное, чем разум и воля, было твердо уверено — сейчас мне потребуется другое оружие, более действенное, чем нож или автомат.

— Зачем я тебе нужен? — спросил я. — Почему ты зовешь меня снова и снова?

— Я? — усмехнулась старуха бескровными губами. — Это твое прошлое зовет тебя, сталкер, потому что оно ближе тебе, чем самое замечательное будущее на Большой земле. Твое прошлое и твоя судьба. И ты это знаешь лучше, чем кто-либо. Но сейчас мне и вправду кое-что нужно от тебя.

Ее глаза блеснули жутким, каким-то потусторонним светом.

— Я слишком давно не пробовала человеческой крови, — сказала она, и ее рот растянулся в неестественной резиновой гримасе.

Моя ладонь легла на рукоять «Бритвы» и, если бы не острота момента, я бы, наверное, отдернул ее. Нож был нестерпимо ледяным и дрожал, словно смертельно напуганное живое существо. Но это было уже неважно.

Я вырвал «Бритву» из ножен как можно быстрее, чтобы не передумать… и точным движением рассек кожу на своей руке чуть выше запястья.

Пальцы, сжимавшие рукоять, уже ничего не чувствовали, превратившись в ледышки, но я и на это не обращал внимания. Потому что твердо знал — именно сейчас решается что-то очень важное, причем, возможно, я никогда не узнаю, что именно. А еще я знал, что поступаю правильно. И мне было абсолютно наплевать, что произойдет со мной дальше.

Кровь стекала по моим пальцам и тяжелыми каплями падала на землю. Люди, стоявшие вокруг нас, заворчали, некоторые протянули вперед скрюченные пальцы — и тут же отдернули их назад, словно обжегшись о невидимое пламя.

Признаться, я ожидал, что старуха бросится вперед и вопьется губами в свежую рану, но произошло иное. Она лишь протянула вперед иссохшую руку, обмакнула в кровь кончик мизинца, лизнула его с видом гурмана, пробующего незнакомое блюдо, после чего удовлетворенно кивнула.

— Это действительно человеческая кровь, — сказала она. — Я рада, что не ошиблась в тебе, сталкер. Ведь здесь, внутри Периметра, осталось слишком мало людей, способных совершить действительно большое дело…

Потом тем же пальцем она легонько коснулась лезвия «Бритвы» — и слегка улыбнулась. Я был уверен: то, что сейчас промелькнуло в ее глазах, было смазанной картиной будущего. Хотя потом я непременно докажу себе, что все это мне только показалось…

Словно повинуясь неслышной команде, плотная толпа народа вокруг нас зашевелилась и стала распадаться. Люди поворачивались и уходили, мгновенно потеряв интерес ко мне. Нож в моей руке перестал трястись и потеплел, нагретый ладонью, которая словно и не была куском льда всего лишь мгновение назад…