Закон наемника

— А ты молоток, — заметил Шрам, протирая белой салфеткой окровавленный разделочный нож. — Я бы, наверно, отрубился. До тебя все отрубались, даже под наркотой. Бывало, что и коньки отбрасывали, — сердце не выдерживало.

Я не стал уточнять, кто такие «все». Догадывался, судя по тому, как ловко наемник провел операцию. И не исключено, что именно его жутковатое искусство подарило ему прозвище, — шрамы после скальпирования и вправду остаются весьма запоминающиеся.

— Теперь проверить бы надо, что получилось, — сказал Валерьян. В его бесстрастном взгляде я рассмотрел искру сочувствия, хотя, скорее всего, переживал он не за меня, а за артефакт, потерявший свою силу. Это нормально. Я не красна девица, чтоб меня жалеть. Вот только бы с пенька встать и не грохнуться от слабости…

В плечо мне впилась игла.

— Щас отпустит, — сказал наемник, выбрасывая в траву одноразовый инъектор. А я разозлился не на шутку.

— Слушай, хирург, а ты не много на себя берешь? — процедил я сквозь зубы.

— Как хирург — не много, — спокойно ответил Шрам. — Я ж в прошлой жизни на Большой земле как раз им и был. И, в отличие от некоторых, помню о своем прошлом абсолютно все. И навыков не растерял, в чем ты только что убедился. Так что, пациент, коль решились на операцию, так и не выпендривайтесь.

Я больше и не выпендривался — не до того было. Только что я чисто машинально провел языком по зубам. Дырки меж ними не было. «Пламя» полностью восстановило не только кожу на голове, но и сломанный зуб, так что в исходе операции можно было не сомневаться. Сомневался я только в одном: сработает ли теперь экзоскелет, приняв меня за «своего»? А до этого разборки с наглым наемником можно отложить — дело прежде всего.

То ли злость на Шрама, то ли его препарат помог мне быстрее прийти в себя, но до валяющегося на траве «WEAR 2Z» я дошел без посторонней помощи.

Броня приняла в себя две гранаты — одна оторвала руку, вторая отбросила живой танк в кусты, не причинив экзоскелету заметных повреждений. Разве что его хозяина оглушила, который тихо-мирно, не приходя в сознание, истек кровью и отошел в «монолитовский» рай.

Я присел на корточки, соображая как бандит из старого фильма «где же у него кнопка». Последующая, третья модель после смерти хозяина открывалась согласно заложенной в нее программе — могла как гостеприимно раскрыться, так и самоуничтожиться. Эта же должна быть попроще, судя по схеме, виденной мной в лаборатории Сахарова.

Я одновременно нажал на два выступа по краям грудной бронеплиты, и она отъехала вверх, обнажив простейший датчик-присоску. Понятно. Хозяин при желании открывает сейф на ножках командой изнутри, а в случае чего вскрыть его броню могут только свои. Только вот куда датчик-то лепить?

— На лоб лепи, — подсказал подошедший Шрам, словно услышав мои мысли. И пояснил: — Я, когда с площадки Саркофага за Стрелком охотился, видел в прицел, как один «монолитовец» с трупа товарища снарягу снимал.

«Монолитовец, — подумал я, прилепляя на лоб присоску. — Интересно, на сколько процентов я теперь, монолитовец?»

Оказалось, что на все сто.

Внутри экзоскелета что-то щелкнуло, и его верхняя часть слегка приподнялась, словно крышка тяжелого старинного чемодана, у которого отбросили язычки замков.

— О! — сказал Шрам. — Надо же, первый раз снял скальп с пользой для его владельца.

— Интересно, зачем ты это делал раньше? — поинтересовался Валерьян.

— Да понимаешь, заказ как-то был принести шкуру с башки одного урода. Ну я выполнил. Потом второй, аналогичный. А потом в привычку вошло…

Я не стал дослушивать обоснования странных привычек наемника. Вытащив труп из экзоскелета, я скинул с плеч рюкзак и влез в чужую броню, которая немедленно захлопнулась.

— Идентификация владельца окончена. Выбран язык: русский, — хриплым механическим голосом сообщил мне динамик над ухом, и я тут же пожалел, что «монолитовцы» не шатаются по Зоне в экзоскелетах продвинутой третьей модели. Всяко приятнее читать зеленые надписи на прозрачном бронестекле, чем слушать этот рев над ухом. Но выбирать не приходилось.

Я поднялся на ноги и прошелся туда-сюда. Получилось неплохо, только левая нога немного замыкала.

— Незначительное повреждение гидравлического поршня левой нижней конечности, — сообщил голос. — Утрата защиты левой конечности на сорок шесть процентов. Система не может обеспечить полную защиту биологического объекта.

— И хрен с ней, — сказал я. — Открыть забрало.

Динамик недовольно хрюкнул, но вякнуть не посмел. Бронестекло шлема неожиданно мягко поднялось вверх.

— Может, теперь ты объяснишь, что задумал? — поинтересовался Шрам.

— Запросто, — сказал я, поигрывая уцелевшими механическими мускулами левой руки. — Валерьян, ты уже сообщил вражьей силе насчет посылки?

— Ага, — кивнул командир партизан. — Слышал бы ты, что началось в эфире. Правда, потом их командир приказал всем подчиненным заткнуться и пообещал, что за это наши трупы не станет скармливать цепным сноркам, а похоронит достойно.

— Вот и хорошо, — сказал я. — Значит, поступаем следующим образом…

* * *

Вагонетка катилась по рельсам. Огромные деревья справа и слева помаленьку сменились на привычный пейзаж: унылое поле с редкими «треугольниками смерти» — знаками радиационной опасности, разрушенные или полуразрушенные строения, ржавые остатки сельхозтехники… и вороны, кружащие над моею больной головой.

Голова и вправду побаливала — все-таки не каждый день в нее вживляют всякую нестерильную хрень. Правда, «Пламя» убивает всех микробов, но мне почему-то казалось, что на этот раз артефакт дал сбой и у меня под волосами ползают несколько выживших и на редкость кусучих бактерий.

Кстати, интерес ворон к моей персоне был неслучаен, потому как я возлежал на куче свежих трупов разной степени комплектации. У кого конечности не хватало, у кого головы, а у некоторых и того и другого. Впрочем, недостающие части кадавров тоже были собраны и аккуратно уложены на вагонетку. Я же лежал на всем этом мертвом мясе эдаким логическим завершением современного «апофеоза войны» и слушал переговоры «монолитовцев», благо позволял спецканал, автоматически настраиваемый в шлеме.

— Объект выехал из леса, движется со скоростью около пятидесяти километров в час. Вижу в бинокль — реально трупы наших. Озари сиянием Твоим, Монолит, души тех, кто отдал жизнь во исполнение воли Твоей.

— Понял, Репей. Вечная память нашим погибшим бойцам. Но почести воздадим потом, и не в эфире, а как положено.

— Мастер, а что, если сталкеры дрезину взрывчаткой начинили? Подъедет — и звездец форпосту.

— Точно, Репей, ты умный, а мы здесь дураки сидим. Метров за триста до станции ежа на шпалы кинем, вот и вся тема.