Закон О.М.а

Поднимется крик на скамейке ветеранов. Будут трясти подбородками и заикаться. Отлично!

им конфликт. Выпускаем «совка»:

«Ты – предатель и не имеешь никакого морального права говорить. Немец, в отличие от тебя, Родину не предавал и присягу не нарушал. Ты помнишь, что в присяге написано?! Я тебе подлецу напоминаю: «…если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся!».

Потом крик останавливаем и даём крупные планы. Фото немца в военной форме. Фотошоперы пусть потрудятся. Сделают фрица на танке, с биноклем в окопах и на марше в украинских степях. Затем старушка, которая вспомнит, что немецкие оккупанты не были такими зверями, как их изображала советская пропаганда. Солдаты вермахта делились с крестьянами продуктами и помогали по хозяйству… крышу починить… забор. Нет, с хозяйством перебор… не надо хозяйства. Вспомнил! Они наказывали уголовников… за мародерство. В общем, для немцев главное – порядок.

Красиво выходит… Вовремя всплыла немецкая тема. В свете сегодняшней дружбы с Германией... Она наш верный союзник в борьбе с либерастами разных цветов.

Да! Рихард Ланге навёл порядок в одном отдельно взятом селе на Николаевщине. Нам тоже пора задуматься о порядке. Пора устроить его и у нас по такому же образу и подобию…

Всё, Эрнсту должно понравиться!

ПО СВОЕМУ ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ

– Вам сейчас ни в коем случае нельзя волноваться, принимайте действительность такой, как она есть, – управляющий филиалом «АКТИВ-банка» Сергей Мамут сидел в палате Пауля Ланге и разъяснял немецкому юристу ситуацию вокруг предстоящего аукциона.

Молодой человек, лёжа в постели, внимательно изучил документы, полученные из своего центрального офиса, но всё равно не смог понять мотивацию решения совета директоров.

– Зачем все эти сложности? – Ланге показал на папку. – Можно просто отказаться от участия в торгах. Не надо разыгрывать спектакль. Мелкие акционеры приобретут государственный пакет и затем продадут нам нулевой стапель или любую его часть.

– Это в вашем немецком мире можно обойтись без лишних сложностей, – банкир спрятал свой экземпляр в портфель. – У нас вся госсобственность продается на конкурсной основе. Без официальных торгов никто не зафиксирует передачу имущества из одних рук в другие. Спектакль – непременное условие сделки.

– Это не имеет практического смысла, – Пауль Ланге опустил голову на подушку. – Мы здесь выступаем не актёрами, а простыми статистами. Будет в массовке на одного участника больше или меньше – не играет принципиальной роли…

– Играет, - Мамут шумно вздохнул. – В этой стране большое значение имеют ритуалы. Коммунисты за долгие годы хорошо всех приучили. У вас ведь тоже кричали, - Мамут понизил голос до шёпота, - «Хайль Гитлер», а под шумок решали личные проблемы.

– Ну, это было давно, такая политика…

– Сейчас тоже политика. А экономики без политики не бывает. Сказано провести «честные» торги – значит, их нужно провести. Тогда дальнейшие действиямелких акционеров по продаже нулевого стапеля будут законодательно легализованы. Вы пытались купить завод целиком, но… проиграли аукцион. Затем подумали и выкупили у победителей часть имущества, но… потом и уже без конкурса.

– Непрозрачно как-то всё, – Пауль Ланге смотрел в потолок.

– Это жизнь.

– Сергей, почему мне не дают возможности позвонить?

– Пауль, вы находитесь под моим патронатом как сын старого друга. Сейчас вы, конечно, в безопасности, но от телефонных звонков лучше пока воздержаться. Скоро будут найдены все инициаторы ваших злоключений, тогда сможете спокойно общаться с миром. А пока только через меня.

– Вы считаете, что спектакль с торгами всё-таки нужен? – Ланге вернулся к больной для себя теме.

– В этой стране прозрачные сделки не совершаются в принципе, – Мамут тяжело вздохнул. – У нас правит бюрократия. Прозрачность и ясность правил удаляют чиновника от кормушки, лишают властных полномочий и делают его существование бессмысленным. На продаже этой верфи много людей нагреют свои руки.

– «Нагреют»?

– Получат выгоду от сделки. Я имею в виду и взятки, и откаты, и комиссионные, и политические дивиденды. Губернатору, например, нужно рассчитаться с накопившимися долгами, он лично обещал это президенту. Управленцы из фонда госимущества, Министерства промышленной политики и депутаты профильного комитета возьмут свои комиссионные «за содействие» в дальнейшей продаже флагмана украинского судостроения – продаже по частям разным владельцам. Так что, Пауль, мы в этой пьесе даже не статисты, а молчаливая декорация… мебель. Придётся вам, коллега, немного пожить в чужом закулисье.

– Я мечтаю о том, чтобы этот театр поскорее закончился.

– Закончится, лишь бы не вешалкой…

***

Да что за хрень, в конце концов?Татьяна Седловицкая порылась в пепельнице и откопала смятый окурок.

Вчерашние бизнес-посиделки закончились с убытком. Коля-бригадир, по договорённости, прислал к ней своих дальнобойщиков, чтоб они могли развлечься. Однако «источник интимных услуг» исчез. Пришлось пить водку с мужиками и кормить их за свой счёт. Всё, что вынесла из холодильника Вазгена, всё сожрали. А этот авторитет сам виноват – нечего оставлять дом без присмотра. Она женщина слабая, не смогла пройти мимо. Зачем ворота открытыми держать?

Седловицкая глядела в пыльное окно и пыталась собрать вялые мозги в кучу. Получалось плохо. Натянутая внутри похмельная струна возвращала её на новый круг необходимости «лечить голову». Струна звенела высокой нотой, а «лекарства» не было.

Пойти к Любе в магазин и взять под запись? – Не даст. Я там уже зависла на четыре сотни. Одолжить у Антона? – Нет, не получится. Он вчера спрашивал за старый долг. У матери? – Пенсию ещё не приносили…