Закон проклятого

– Ну что ж, проходите, коли пришли, – дверь распахнулась пошире, и хозяин отодвинулся в сторону, прижимаясь к стене и пропуская в квартиру шибко габаритную пару. – Только учти, следователь, я уж год как откинулся и завязал вглухую.

– В натуре? – вскинул Макаренко на хозяина удивлённо-невинные глаза.

– Ага, в натуре. И не фиг прикалываться, – мрачно сказал хозяин.

Он прошел на кухню и, усевшись на трёхногий табурет, демонстративно задымил вонючей «беломориной».

Макаренко без приглашения пододвинул себе второй табурет и уселся напротив. Томпсон поискал глазами туда-сюда и, не найдя ничего более подходящего, скинул со стола на пол рыбьи ошмётки и, подстелив газету, взгромоздился на край, отчего видавший виды стол жалобно заскрипел, грозя развалиться на составляющие.

– Кто это с тобой? – спросил хозяин, косясь на нахального американца, уже чуток адаптировавшегося к российской действительности.

– Друг. Он глухонемой, так что при нем можно говорить обо всём. Только малахольный он малость. Как что ему не так покажется – сразу в рыло отоварит.

Томпсон вскинул на Андрея удивлённые глаза, но счел за лучшее промолчать.

– Ты, по ходу, дружков по себе выбираешь, – проворчал мужик. – И в каком инкубаторе вас таких кабанов выводят… Ну говори, зачем пришёл, а то мне завтра на работу.

– Грубый ты стал, Федя, неласковый, – задушевно сказал Андрей.

– А чего мне с тобой ласкаться? Два года по твоей милости шконку грыз…

– А ведь мог бы и пять получить, с твоим-то размахом производства.

– Мог бы. Но не получил.

– Не получил потому, что я не додавил. А то бы точно на всю катушку раскрутился.

Мужик угрюмо промолчал, с силой насасывая собирающуюся потухнуть папиросу.

– А я к тебе вот по какому делу, Федя. Мне два ствола надо. И срочно.

Хозяин квартиры поперхнулся, узкие щели глаз моментом превратились в круглые блюдца.

– Ну ты и шутник, старшой, – прокашлявшись, выдавил он. – Я ж сказал по-русски – завязал я. Тебе-то оно зачем? Или решил в киллеры податься?

– Это не твоего ума дело, – резко бросил Андрей. Он ещё не остыл после увиденного на улице, и нехорошие рефлексы, шевелящиеся где-то в подкорке, делали его плохим дипломатом. Он поднялся, сгреб ладонями ворот засаленного халата и хорошенько встряхнул мужика, отчего у того звонко лязгнули вставные зубы. – Ты меня утомил, Федя. Хочешь сейчас шмон по полной программе? Тогда и посмотрим, как ты «завязал».

– А санкция на обыск у тебя есть? – прохрипел мужик, которого не рассчитавший силы Макаренко чуток придушил.

Следователь поднес к его носу внушительный кулак.

– Похоже на санкцию? Не зли меня, Федя, а то ведь огребёшь ни за что, а потом – иди, доказывай, что не верблюд.

– Ладно, отпусти, поговорим, – сказал Федя, хрипя уже не на шутку. – Задушишь ведь, беспредельщик.

Он тяжело рухнул на стул, потирая багровую шею.

– Тебе б с такими замашками не в менты, а в бродяги идти – цены б тебе не было, – проворчал он. – А какие гарантии, что ты завтра с моими плётками меня же на кичу не отправишь?

– Скажи, Федя, – прищурился Андрей, – что за меня в твоем кругу бродяги говорят? Если слышал, конечно…

– Что говорят… Ничего не говорят. Мент – он и в Африке мент, чего лишний раз на гнилую тему порожняки гонять? Ну ладно, ладно, не быкуй, шуткую я… За тебя-то? Ну… по крайней мере, никто конченым не считает.

– Правильно. И в суках продажных тоже не числюсь, верно? Так вот, Федя, век бы я к тебе с просьбой не пришёл, когда б нужда не заставила. А потому даю слово. Если поможешь – естественно, не за «спасибо», – то разойдёмся мы краями, как в море корабли, забыв про это дело. А не поможешь – не обессудь. Про твои недавние делишки я знаю достаточно, на пятилетку тебе точно хватит.

Мужик бросил на следователя злобный взгляд, но на большее не отважился.

– Какой марки надо ствол? – буркнул он.

– Вот это разговор. «Макаров», естественно. Других нам по штату не положено.

– Из твоих «макаров» только ворон пугать… Два куска тебе это встанет. Баксов, естественно.

– А двумя кусками не подавишься? – поинтересовался Макаренко.

Фёдор удивленно вскинул брови.

– Ну ты интересный человек. Тебе стволы надо небось не «мокрые» и не китайские? Причём ведь захочешь, чтоб номера не пиленые были? Совсем без номеров, то есть? А такие в Москве только два человека делают за немереные бабки. Себе в убыток, считай, работаю.

– Да, ты уж точно себе в убыток работаешь, – усмехнулся Андрей и повернулся к Томпсону: – Ну что, потянем две штуки за стволы?

На лице американца отразилась мучительная работа мысли. Макаренко поглядел выжидающе на напарника, побарабанил нетерпеливо пальцами по столу и только потом до него дошло:

«Эх ты, разговорился по фене. Он же не понимает ни черта».

Ухватив со стола клочок газеты, он нацарапал авторучкой «2000$». Томпсон клацнул разом отвисшей челюстью, потом вздохнул тихонько и, вытащив из внутреннего кармана кожаное портмоне, отсчитал необходимую сумму. В узких глазках Фёдора блеснули огоньки. Он сделал неуловимое движение, и деньги исчезли, как по мановению волшебной палочки.

«Наверное, старый уркаган где-нибудь подрабатывает факиром, – подумал Макаренко. – Мало того что баксы испарились. Интересно, куда он их засунул?»

Действительно, на хозяине квартиры, кроме халата и тренировочных штанов с зашитыми карманами, ничего не было. Но Федя, видимо, не боялся простудиться в холодную осеннюю ночь. Он нырнул в давно не видавшие щётки ботинки, накинул на плечи лёгкую ветровку и направился к выходу.

– Далеко собрался, друг сердешный? – спросил Макаренко.

– Волк тебе тамбовский друг, – проворчал Фёдор. – Небось думаешь, я на всю голову контуженый товар дома держать? Буду скоро, ждите.

Хлопнула дверь. Полицейский резко повернулся к Андрею, отчего стол, на котором он сидел, зашёлся в предсмертном скрипе.

– Ты почему назвать меня глухой и немой? – возмущенно зашипел он. – Ты выставил из меня идиот? И почему такой большой сумма? Я читал, что у вас за такой деньги можно купить базука!

– Не надо им знать лишнего, Джек, – терпеливо разъяснил Андрей. – Тут же своя устная почта. У тебя акцент-то – ещё тот. Завтра весь местный криминалитет будет знать, что по столице лазают чокнутый следак с иностранцем, которые ещё и вооружаются левыми пистолетами. Причем за приличные деньги. А послезавтра об этом будет знать моё начальство. У нас осведомителей ещё со времен КГБ выращивают, пестуют и поощряют, и никто их пока не отменял. Так что, чем меньше знают о нас – тем лучше. А насчёт денег… Ну что ж теперь делать, у нас не Америка, где пошел и купил что нужно. Спасибо, хоть так.

– У нас с этот проблема тоже не очень просто. А ты не думал, что твой друг захочет в нас стрелять, когда вернуться?

– Ну это вряд ли, – ответил Андрей. – Хотя… Ты прав. Бережёного Бог бережёт…

Прошло примерно минут двадцать. Еле слышно повернулся ключ в замке. Андрей на цыпочках прошёл по коридору и встал за входной дверью. Томпсон вытащил из кармана пахучую салфетку и, дабы не оставлять без надобности отпечатков пальцев, обернул ею горлышко стоящей на столе бутылки. Своё импровизированное оружие он спрятал за спиной.