Закон Противоположности

— Пап, ну не начинай, ну не при людях же…

— Ладно, ладно, молчу. Молча пойду, мяска покушаю, овощей на гриле, морсиком холодненьким всё это дело запью, а ты сиди голодный, раз такой умный, — бормотал отец, направляясь к двери.

Захлопнулась дверь. Воцарилась тишина. Игорь воодушевленно сшивал договоры. Выждав минуту под моим испытующим взглядом, и убедившись, что отец не стоит в коридоре, он подошел, глупо улыбнулся и положил мне на стол два документа. Первый назывался «Договор инвестирования», второй — «Договор соинвестирования».

— Что это? Что с этим делать?

— Первый договор, — объяснял Игорь, — о том, что ваш отец передал свою землю фирме, а второй о том, что между вами, Владимир, и фирмой есть соглашение о привлечении денег сторонних лиц для строительства дома. Теперь вам не нужно спрашивать разрешение отца, чтобы принять средства от последующего инвестора.

— Ловко придумано. Но как отец мог такое подписать?

— Я сам до конца в это не верю, — тяжко выдохнул Игорь, — дал ему для изучения проект договора, заведомо содержащий грубые ошибки. Он его прочел, ошибки мои пометил и вернул. Я исправил, но не полностью, сделав ещё более глупые опечатки. Он и их исправил. А когда я в третий раз дал ему прочесть документ, то он просмотрел только те места, которые сам же пометил, не читая полного текста, поставил свои подписи в двух экземплярах. В каждом из них последний лист имеет сходство, но всё же отличается по содержанию, и уж точно не отражает предмета договора. Из этого — то я и соорудил два договора.

— Понимаю теперь отца. Такого таланта ещё поискать…

— Иди-ка ты, Володя, в жопу, — резко оборвал Игорь, — я свою вину загладил, дальше, поступай как знаешь, а я сюда больше ни ногой.

— Чего слюной брызжешь — то? Садись, о деле потолкуем.

— Не о чем нам толковать, больше не о чем.

— Ну и вали тогда. Сиди себе в консультации обрыганной за копейки, я то тебе процент немалый хотел предложить…

— От тюремного срока процент предложить можешь. Другой перспективы у тебя нет. Дело не выгорит, тут без вариантов. Понимаешь, сколько веревочке не виться, а конец будет. Заявление по собственному желанию лежит на моем столе, советую подписать. Я болтать не стану, профессиональная этика, знаешь ли, да и популярность мне такая совсем не нужна. Желаю удачи.

Игорь выскочил из офиса. Слышно было, как он бежал до лифта, постоял на площадке и бросился по лестнице прочь, оставляя гулкое эхо шагов в коридоре. Больше мы не встречались.

— Папа, папа, — кричал я в трубку, двадцать минут спустя, — папа, Игорь сбежал.

— Как сбежал? Куда?

— Не знаю. Прихожу, а его нет. На столе оставил заявление, мол, извиняюсь, увольняюсь…

— Странно. Он мне ничего не говорил.

— А мне все уши прожужжал, какой он замечательный, и что его везде ждут, всюду зовут, — соврал я.

— Ну, сбежал и сбежал, черт с ним. Странно конечно, я его вроде бы не обижал. Он мне сразу каким-то ненормальным показался, дерганный весь. Завтра приеду, поговорим. В остальном, порядок?

— Полный порядок, пап.

— Ну, слава Богу, а Игоря мы себе нового найдем, не переживай. Давай. Целую. — сказал отец и положил трубку.

Надеюсь, я всё сделал правильно. Хотя, что я сделал правильно? Единственный человек, который хоть что-нибудь понимал в происходящем, сейчас сверкает пятками в километре от офиса. Игорь всё-таки подлец. Сбежал в такой ответственный момент. Заварил кашу, и на лыжи, а я, значит, расхлебывай за него. Что мы имеем в итоге? Имеем, то есть я имею, право торговать метрами в будущем доме. Неплохо. Но как? Рекламу дать? Нет, точно нет. Продать дом, которого не существует — задача так задача, но, что-то в этом есть. Мне не нужен юрист, очевидно же, нужен хороший агент по недвижимости. Крупных риэлтерских фирм в городе всего две, и отец, наверняка, знается с их хозяевами. Туда я точно не пойду. Кроме этих фирм есть ещё сотни других, скромных, ютящихся в цоколях спальных микрорайонов. Они только и ждут, что сладких предложений. Нравится мне всё-таки рынок недвижимости, один хороший день весь год прокормит, а очень хороший день кормит всю жизнь.

Оставаться в офисе нет никакого смысла, я взял папку с документами и пошел к машине. Весеннее солнце щедро пригревало, но меня то и дело пробивала дрожь. Обманчивое тепло, говорила мама про такую погоду. Да, в наше время всё обманчиво и даже солнце.

Дрожь не унималась, я с трудом попал ключом в замок зажигания, заблокировал двери и рванул селектор вниз до упора. Свернул с улицы Вавилова на Таганрогскую. Машин на дороге становилось всё больше и больше с каждой минутой, движение замирало, пока окончательно не остановилось. Слева от меня белоснежная церковь, чуть впереди яркие оранжевые ряды торгового комплекса. Справа, рекламный щит. На нем мужчина тычет пальцем в глобус, сверху полукругом надпись: «Вся недвижимость Ростова-на-Дону в наших руках», а внизу красная стрелка указывает на торец хрущевки.

Кирпич подпирает распахнутую металлическую дверь. Вторая дверь стеклянная. Я потянул за ручку, над головой звякнул колокольчик. Стены тесного коридора сплошь покрыты плакатами авиакомпаний и туристических фирм. Навстречу вышла женщина, лет сорока, на вид, в обтягивающих джинсах и то ли растянутом свитере, то ли крупно вязаном платье. Она что-то жевала плотно набитым ртом и потому спросила о цели моего визита кивком.

— Извините, я, наверное, ошибся, — говорю ей, — мне нужно агентство недвижимости.

Женщина снова кивнула, приглашая войти в кабинет. Я так же кивком принял приглашение и попутно заметил, как глаза её округлились, шея вытянулась и, судя по запаху, кусок сушеной рыбы нехотя полез в пищевод.

— Прошу простить, — наконец произнесла женщина, предварительно осушив стакан воды, — мы уже думали закрываться. Никого не ждали.

В углу помещения скучал парень, примерно моего возраста и девушка, разглядеть которую мешал огромный монитор.

— Вы занимаетесь продажей недвижимости?

— Последние пять лет только этим и занимаемся. И туризмом ещё немного, если вдруг интересуетесь.

— Нет, спасибо, нас и тут неплохо кормят. У меня мало времени, я по делу.

— Внимательно вас слушаю.

— Наша фирма занимаемся строительством многоквартирных домов. В этом году распустили продажников, обленились, знаете ли, совсем, — уверенно врал я, — но квартиры сами себя не продадут, и поэтому я здесь.

— Замечательно.

— Я тоже так думаю, — продолжил я. — Мы не работаем с кредитными средствами, всё строим за свои деньги, своей техникой и на своей земле. У нас много объектов, большей частью на побережье, Анапа, Туапсе. В Ростове будем строить клубный дом, из трёх корпусов с подземной парковкой, спортивной площадкой и так далее. Вот, пожалуйста, документы, — сказал я и положил на стол эскизный проект, а она увлечено принялась рассматривать картинку. — На данной стадии строительства, рассматриваем возможность привлечения инвесторов. Иными словами, заинтересованный человек платит некоторую сумму денег, а на выходе получает квадратные метры. Заметьте, мы не привязываемся к конкретным помещениям. Речь всё же не столько о жилплощади, сколько о заработке. — Я говорил, она слушала, затаив дыхание. Слова летели с моего языка, хотя значения половины из них я сам не понимал. — В Москве последние десять лет только так и строят, — добавил я для убедительности.

— Почему вы решили обратиться именно к нам?

— Вы первые в длинном списке, но как я уже сказал, у меня мало времени, и оно очень дорого стоит. Если вас не интересует мое предложение, то я поговорю с вашими конкурентами…

— Нет, нет, что вы, очень интересное предложение.

— Справитесь?

— Даже не думайте сомневаться, — сказала моя собеседница и протянула руку, — Светлана, меня зовут Светлана, можно Света, простите, забыла представиться.

— Владимир, — ответил я, пожимая предложенную руку, — надеюсь на плодотворное сотрудничество.

Мы говорили не меньше часа. Обсуждали цены на квартиры и коммерческие помещения, рентабельность строительства, риэлтерские проценты. Глаза Светланы светились азартом, а я настолько увлекся враньем, что сам же себе начал верить. Мы простились, как давние знакомые. Следом за мной вышел парень, сидевший в углу кабинета, и с наигранным безразличием следил за мной до машины. Светлана послала его посмотреть, на чем я приехал. Мозаика собрана, мой образ успешного бизнесмена завершен и черная Тойота — последний штрих портрета.