Закон ученого

А какие еще могут быть сны после просмотра видеотрансляции с налобной камеры Кречетова о том, как отряд репликантов бьется в Чистогаловке с толпой чудовищ?

Правильно, только такие.

Открыв глаза, ученый обнаружил себя в неудобной позе – сидящим в кресле и положившим голову на скрещенные руки.

– Понятно, – проворчал он, разминая задеревеневшую шею. – Опять отрубился за рабочим столом. Надо или трудиться поменьше, или кофеина употреблять побольше. Кстати о кофе. Грета, завари-ка мне чашечку, да покрепче.

Ответом ему было молчание.

– Грета?

Обслуживающий робот, которым управлял искусственный интеллект лаборатории, не пошевелился.

– Так-так, – пробормотал академик.

Его тренированный мозг уже просчитывал варианты произошедшего.

Поломка управляющего центра, отвечающего за все процессы внутри бункера, в том числе и за связь с Гретой?

Да нет, не похоже. Вон все индикаторы на управляющей панели зеленым горят. Да и, если разобраться, центр – это и есть сама Грета, которой в случае такой аварии даже напрягаться не надо: наноботы сами все починят в автоматическом режиме.

Какая-то внешняя диверсия, обрубившая одновременно и основную, и резервные энергетические подстанции? Тоже не то, иначе бы уже выла аварийка, сигнализируя о том, что бункер переключился на резервные генераторы. Да и на поведение Греты это бы никак не повлияло…

– Глупости какие-то кручу в голове, – буркнул себе под нос ученый. – Но что, ктулху меня побери, произошло?

Захаров, наконец, полностью пришел в себя после сна – и его пальцы принялись стучать по клавиатуре, вручную запуская процессы анализа происшествия. Будь исправна Грета, для этого потребовался бы лишь короткий голосовой приказ. Сейчас же академику пришлось вводить все команды вручную…

И результат, выданный мощным компьютером, Захарова озадачил.

Грета не сломалась.

Просто в базе больше не было ее файла, словно его и не существовало там никогда!

– Не может быть! – раздраженно бросил академик. – Ни самой программы, ни резервных копий. Такое впечатление, что Грета сама себя вычистила из базы.

Захаров проговорил это – и замер, осознавая смысл фразы, которую он сам только что произнес.

Удалила сама себя…

Но на подобное действие не способна никакая, даже самая навороченная программа, если только она не обладает человеческим интеллектом…

И тут память услужливо преподнесла академику некоторые нюансы общения с Гретой в последнее время… А ведь он сам отмечал, что его создание стало намного умнее, но списывал это на эффективную работу программы самообучения, встроенную в искусственный интеллект.

Так что же получилось в итоге?

Пальцы ученого, порхающие над клавиатурой, выбивали из клавиш барабанную дробь – а на большом экране мелькали отдельные кадры, заснятые наноботами-шпионами, функция которых заключалась в сборе информации о том, что происходит на зараженных землях внутри Кордона. И особенно – неподалеку от бункера. Захаров давно уже полагался не только на стационарные камеры, развешанные по всей Зоне, но и на мобильные, способные к самостоятельному передвижению, состоящие из наноботов и замаскированные под насекомых…

Вдруг взгляд ученого зацепился за один из кадров: трое сталкеров, похоже, беседуют с чем-то черным, контурами напоминающим женщину. Интересно, что это такое? Новая аномалия? Или то, что осталось от какого-нибудь ловца удачи после тесного контакта с местными достопримечательностями?

Академик максимально увеличил изображение и подключил внешний микрофон. Управлять наноботами вручную было не просто, Захаров даже успел немного подзабыть, как это делается, – ботами всегда управляла Грета.

Но он справился.

И, когда пошел звук, застыл в кресле, словно ледяная статуя…

– Он просто чудовище, – говорила та, в кого он вложил гораздо больше, чем море денег и своего личного времени. – И я не могла поступить иначе.

Академик даже не заметил, как из закушенной губы на его подбородок скатилась капля крови. К Грете у него было особое отношение, в котором он даже себе никогда бы не признался. С дочерью у академика получилось так себе, да и любой ребенок – это не только твое достижение, а как бы соавторство.

Грета же была целиком и полностью детищем Захарова, и относился он к ней как к собственной дочери, целиком и полностью созданной только ее отцом и никем больше.

И сейчас ему было действительно, по-настоящему больно…

Картинка пропала – наноботы вне постоянного источника энергии не могут долго находиться на одном месте. Но услышанного ученому было вполне достаточно.

– И ты тоже предала меня, Грета, – прошептал он, немного придя в себя от шока и вытирая подбородок рукавом белого халата. – И ты тоже… Хотя – чему я удивляюсь? Никогда нельзя забывать простой закон: в этом мире добро – лишь повод отомстить тому, кто тебе его сделал. И в этом машины ничем не отличаются от людей. Грета – самосовершенствующийся механизм, который дорос до человеческого интеллекта, и вот результат! Сам виноват, мог бы предвидеть, чем все это закончится.

Его взгляд упал на рукав белоснежного халата, который перечеркнула темно-красная полоса впитавшейся крови.

Захаров усмехнулся.

– Старею. Становлюсь слишком сентиментальным. А еще разговариваю сам с собой и перестаю замечать очевидное. Очень плохие симптомы, господин академик. Значит, приходится признать, что настала пора вместо того, чтобы грезить о завоевании мира, для начала отформатировать самого себя и создать с чистого листа нечто более похожее на владыку планеты.

Он поднялся с кресла и подошел к большому сейфу, выполненному в виде Монумента, аномалии, которая по древней сталкерской легенде обладает способностью исполнять желания.

У сейфа не было ни замочных скважин, ни никелированных ручек, ни дисплеев с кнопками. Просто серо-синяя гладкая поверхность, по которой время от времени пробегали слабые электрические разряды.

Сейф тоже был детищем Захарова, созданным на стыке земных технологий и достижений из мира «мусорщиков». На выходе получилось идеальное хранилище, которое при попытке открыть его еще кем-то кроме Захарова било в вора молнией, превращая того в дымящуюся головешку.

Но ученый знал, как обращаться с собственным творением.

Встав перед ним, он дал возможность охранной системе первично идентифицировать себя, отключив тем самым модуль мгновенного поражения злоумышленника, после чего приложил ладонь правой руки к гладкой поверхности сейфа, одновременно прижавшись к нему лицом.

Сканирование сетчатки глаз и папиллярных линий пальцев заняло около десяти секунд, после чего прозвучал мелодичный сигнал окончания распознавания владельца. Ученый сделал шаг назад – и верхняя часть сейфа просто растворилась в воздухе. Теперь перед Захаровым находился небольшой постамент, на котором лежал обычный серебристый кейс – в подобных не очень богатые киношные бизнесмены перевозят по паре-тройке миллионов долларов.