Закон Выброса

* * *

Транспорт «мусорщиков» бесшумно летел над Зоной. Настя довольно быстро освоилась с ментальным управлением, что и не удивительно: ее самообучающие программы были настроены на быстрый анализ новых данных, выдавая на выходе оптимальный результат.

Освоив стандартные алгоритмы управления, кио перешла к освоению дополнительных опций, вследствие чего «галошу» окутало некое полупрозрачное поле.

– Это что? – поинтересовался Фыф.

– Режим невидимости, – пояснила Настя. – Совершенно ни к чему, чтобы нас увидели и сбили либо мощным ментальным ударом, либо из ПЗРК.

– Логично, – кивнул шам.

Он в последнее время все больше проникался способностями Насти, которую изначально счел высокомерной и наглой девицей. Но когда под влиянием обстоятельств отношение к кому-либо меняется в лучшую сторону, высокомерие начинаешь называть гордостью, а наглость – дерзостью или даже отвагой.

Фыф про это прекрасно знал, но ничего не мог с собой поделать. Может, в этом были виноваты воспоминания Снайпера, в которых Фыф и Настя были прекрасной парой. А может, шам просто сам по себе, независимо от тех воспоминаний, незаметно и плавно съезжал в пропасть чувств, куда дал себе зарок не попасть во второй раз, ибо любые привязанности – это зависимость, а быть зависимым от чего-либо или от кого-либо Фыф решительно не хотел.

Под «галошей» расстилалось бесконечное болото довольно омерзительного вида. Транспорт «мусорщиков» летел метрах в трех от поверхности гигантской зловонной лужи, и его пассажирам были прекрасно видны останки жертв болота, которые оно словно напоказ выставляло, выталкивая из трясины…

Вон чья-то сгнившая рука торчит, сквозь обнажившиеся кости пальцев которой поблескивает какой-то артефакт.

Там голова с виду вроде человеческая, скалящаяся от уха до уха двумя идеальными рядами зубов, от которых толку немного, если щеки то ли сгнили, то ли съедены кем-то.

А вот торс сталкера, завязшего в трясине по пояс и от безысходности воткнувшего себе нож в глаз по самую рукоять. По идее, после смерти руки несчастного должны были вниз упасть, но у Зоны свои приколы – мертвец так и застыл на месте, одной рукой держась за рукоять ножа, а второй нажимая на ее тыльник.

– Похоже, медленно нож в голову вводил, – поморщился Данила. – Духу не хватило ударить один раз, да посильнее.

– Кто его знает, у кого б чего хватило в такой ситуации, – резонно заметила Настя, глянув вниз на необычный труп.

– Ты лучше вперед смотри, как-никак транспорт ведешь, – посоветовал Фыф – и тут же понял, что сделал это зря.

Кио голову чуть не на сто восемьдесят градусов повернула от возмущения.

– Я уже говорила, – рявкнула она. – Если такой умный, то давай-ка…

И тут на самой высокой ноте ее крайне экспрессивной тирады раздался звук, словно «галоша» своей передней частью прорвала какой-то пузырь…

И тут же все изменилось.

На мгновение стало вдруг очень холодно, словно транспорт «мусорщиков» въехал в холодильник. Но почти сразу раздался второй еле слышный «чпок!» – и «галоша», потеряв скорость, зависла над островом, густо поросшим фиолетовой травой.

В общем-то, цвет травы был не особо серьезным поводом для удивления – в Зоне и покруче диковинки встречаются. А вот то, что в небе над головами пассажиров летающего транспортного средства зависли сразу три светила, это было, конечно, необычно.

Там, в нежно-синей вышине, висело два солнца. Одно здоровенное, вполнеба, слегка тусклое, как лампочка в фонаре с подсевшей батарейкой. И второе – сильно меньше первого, яркое, белое, с сиянием как у ламп дневного света. А еще между этими солнцами зависла комета – крупная, не меньше второго солнца, с роскошным светящимся хвостом, отчего все предметы на острове отбрасывали по три тени.

И не только предметы.

По периметру острова были расставлены какие-то слабо мерцающие зеркала, а в центре него раскорячился здоровенный, длинный дом, похожий на коровник.

И возле того коровника шла нехилая драка.

Два здоровенных мужика отбивались от целой толпы нападающих, облаченных в черные тактические комбинезоны с красными проставками. Было понятно, что красно-черные хотят захватить здоровяков в плен, но у них это не очень хорошо получалось.

Здоровяки рубились ни на жизнь, а на смерть. Причем орудовали только руками и ногами – в такой толкучке, которую создали красно-черные, подручными предметами не очень-то помашешь.

И получалось у них это довольно неплохо.

От удара локтем в челюсть один из красно-черных упал, словно пулю в башню получил, и больше не двигался. Другой колено печенью словил – и, согнувшись, принялся блевать прямо на берцы товарищей. Еще один вывалился из толпы нападающих, нянча руку, очень наглядно изувеченную – комбез проткнула изнутри сломанная кость.

Но красно-черных было намного больше, к тому же они явно прошли определенную подготовку и кое-что смыслили и в рукопашном бое, и в способах пленения противника. Одному здоровяку накинули на шею веревочную петлю и тянули втроем – того и гляди задушат, пока он еще от троих отбивается. А второй, пытаясь защитить товарища, теряющего силы, точно не видел, что к нему с тыла подбирается красно-черный с рыболовной сетью в руках…

– Помочь надо, – сказал Данила. – Не дело, когда толпой двоих бьют.

– Не дело, – согласилась Настя, одновременно копаясь в настройках панели управления. – Но это не наше дело. Когда толпа гасит двух рандомных мужиков, которых ты впервые видишь, это дело только толпы и мужиков. Влезая в чужие проблемы, можно добиться лишь одного – чужие проблемы станут твоими, только и всего.

Фыф хотел добавить, что Настя, в общем-то, права – весь свет не обнимешь и за добро незнакомые люди обычно платят не добром, а какой-нибудь пакостью, но сказать ничего не успел.

Данила скривился, будто лимон разгрыз, после чего, недолго думая, быстро схватил «смерть-лампу», свесился через борт «галоши» и выстрелил. Хорошо так выстрелил, душевно. Нажал на кривой спуск и подержал секунд пятнадцать, водя стволом, словно пожарный брандспойтом.

Останавливать Данилу не стали ни Фыф, ни Настя. Во-первых, остановить такого лося можно только из артиллерийского орудия. И во-вторых – зачем? Если человек хочет совершить глупость или благородный поступок – что зачастую есть одно и то же, – то это только его дело, ибо трендюли, получаемые за глупость и благородство, отучают от того и другого быстрее и надежнее любых слов.

«Смерть-лампа» оружие хоть и не быстрое, но разрушительное. Фыф глянул вниз и увидел, что толпы красно-черных больше нет, зато вокруг длинного дома довольно много серой пыли. По этой пыли на руках полз один из бывших нападающих, волоча за собой безжизненное и безногое тело – луч «смерть-лампы» просто разложил ему нижние конечности на молекулы, и теперь из двух обрубков вялыми толчками выплескивалась кровь, оставляя за раненым на серой пыли две хорошо видимые темно-красные полосы.

Неподалеку от кровавого следа валялась голова, отрезанная смертоносным лучом, а рядом с ней – рука, пальцы которой судорожно то сжимались то разжимались, словно играя с кем-то невидимым в «камень-ножницы-бумага».