Закон Выброса

И еще один красно-черный частично уцелел – ему «смерть-лампа» словно бритвой срезала часть тела от плеча до пояса, и то, что осталось, сейчас лежало на половине спины, вяло увлажняя кровью серую пыль.

Несколько уцелевших красно-черных сломя голову бежали через болото, подальше от места, где целый отряд их товарищей внезапно, ни с того ни с сего рассыпался в прах…

Но беготня по болоту – занятие опасное. Один оступился, сошел с невидимой тропы – и тут же провалился в трясину по пояс. Орал он истошно: понятное дело, неприятно ощущать, как тебя с каждым ударом сердца все глубже засасывает жадное до крови болото, – но никто из его товарищей и не подумал вернуться и помочь утопающему. Они неслись, разбрызгивая берцами грязь, к спасительному противоположному берегу. Их гнал страх, заглушающий чужие вопли, заставляющий слышать лишь собственное хриплое дыхание и панические мысли о спасении собственной шкуры.

Данила посмотрел вслед убегающим, плюнул в сердцах и швырнул на дно «галоши» пустую «смерть-лампу» с потухшим прикладом.

– Заряды тратить жаль, – сказал дружинник. – А то бы и этих тоже стоило распылить. Нет прощения тому, кто бросит товарища в бою.

– Ишь ты какой пафосный, – усмехнулась Настя, которая наконец разобралась с управлением «галошей», застывшей на месте после перехода в странную локацию. – Ну что, едем дальше или еще кого-то надо пристрелить?

– Едем дальше, – покладисто кивнул Данила. – Больше никого пристреливать не надо.

Ему было немного стыдно за то, что не сдержался, но зато там, внизу, сейчас два спасенных мужика, статью похожих на кремлевских дружинников, живые и здоровые, смотрели в небо, силясь рассмотреть, откуда прилетела к ним неожиданная помощь. Похоже, облако вокруг «галоши», делающее ее невидимой, глушило звуки речи, и сейчас эти двое явно недоумевали, что же такое произошло только что.

Настя мысленно послала «галошу» вперед, и транспорт «мусорщиков» стартанул с места, словно застоявшийся конь. Через пару мгновений серебряный нос «галоши» пробил щит невидимости, окружающий остров, и транспорт «мусорщиков» устремился по направлению к озеру Куписта…

…– Медведь, это чего было сейчас? – слегка ошарашенно спросил товарища один из спасенных мужиков.

– Не знаю, брат, – отозвался второй. – Но, похоже, нас только что кто-то спас от плена. Думаю, если б не спас, борги б нам все припомнили, хотя по большому счету мы не при делах.

– Ну, это мы так думаем, – почесал в затылке собеседник здоровяка по кличке Медведь. – У них наверняка другое мнение. Кто-то недавно целый их отряд положил на том берегу, и здесь красно-черных тоже полегло немало [2] . Поэтому они сейчас хотят отомстить нам, и плевать им, виноваты мы или нет. Главное в таких случаях – назначить виновного. Когда хочется стрелять, мишень всегда найдется.

2

О том, что случилось на острове, рассказывается в романе Дмитрия Силлова «Закон хабара» литературной серии «СНАЙПЕР».

– Тут не поспоришь, – вздохнул здоровяк. – Дурь человеческая – она как Выброс. Выплеснулась, разогналась и пошла сметать все на своем пути. Тупо, бездумно, бессмысленно. И нигде от той дури не спрячешься – ни на Большой земле, ни в Зоне, ни на Распутье Миров, ни в других вселенных.

– Ты, Шаман, сейчас прям закон дури сформировал, – усмехнулся Медведь. – Или Выброса, кому как больше понравится. Ладно. Отдохнули, пофилософствовали, пора и уборкой заняться – мертвецы и то, что от них осталось, сами себя в болоте не утопят.

– Погоди, – тормознул брата Шаман. – Те упыри, что не сдохли, убежали. Но я уверен, что они скоро придут с подмогой.

– Не исключено, – кивнул Медведь.

– Так пусть те, кто придет сюда, знают, что их ждет. Надо, чтоб они сразу понимали, как к Распутью Миров подойдут, – мы больше не мирные кузнецы, которых можно брать в плен голыми руками.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался Медведь.

– Есть одна идея, – ответил Шаман.

* * *

Полковник Геращенко находился в состоянии тихой ярости. Ярость у него могла быть разная – такова полковничья работа: чем больше у тебя имеется вариантов неистового гнева, тем больше уважения от подчиненных. Полковник в течение дня мог пребывать в состоянии ярости, например, воспитательной – если нужно вправить мозги тому, кого очень хочется расстрелять прямо на месте, рассудительной – когда надо донести до нужного идиота ход своих мыслей, лютой – если бестолковые подчиненные довели до ручки, и так далее. Оттенков ярости у Геращенко было множество, но сейчас сил осталось лишь на тихую – когда тебя трясет изнутри, а сделать ты ничего не можешь, лишь ощущаешь, как безвозвратно сгорают нервы, словно подожженные бикфордовы шнуры.

И повод для ярости был весьма значительный.

Многолетний.

Ноющий, как старая рана перед дождем…

Дело в том, что много лет назад после первого Выброса аномальной энергии из недр Саркофага в Зоне отчуждения нашли первые артефакты. Предметы с фантастическими свойствами, которые очень быстро стали стоить фантастических денег. Но как правильно применять эти предметы – а главное, какие будут последствия после того применения, – никто не знал.

И тогда местные власти обратили внимание на весьма талантливого ученого, который долгое время работал в Чернобыльской особо охраняемой зоне еще до того, как она стала Зоной отчуждения, и знал ее досконально.

Конечно, тот ученый согласился сотрудничать, и под его исследования немедленно было выделено здание оборонного значения неподалеку от Зоны, которое немедленно начали переоборудовать в научно-исследовательский институт. А также в самой Зоне в ускоренном темпе принялись возводить научный комплекс, который и был построен в самые сжатые сроки и набит самым современным на тот момент оборудованием. Когда дело пахнет не просто большими, а очень большими деньгами, серьезные люди порой проявляют неслыханную щедрость.

И дело пошло!

Ученый немедленно начал оправдывать оказанное ему доверие. В чернобыльский Институт аномальных зон пошли доклады о работе научного центра в Зоне, а также бесценные образцы артефактов с досконально изученными на практике положительными и отрицательными свойствами. На ком или на чем проводились испытания, никого не интересовало, главное было – получить результат.

Так продолжалось пару-тройку лет, пока серьезные люди наверху не начали замечать, что отчеты об исследованиях приходят в Институт все реже, а ручеек редких образцов артефактов, поступающих из научного центра в Зоне, и вовсе иссяк. Одновременно поползли слухи, что талантливый ученый забил на высоких покровителей и решил работать на себя, торгуя и дарами Зоны, и сведениями о них, которые зачастую дороже самих дорогих артефактов.

Ученого попытались образумить – сначала по-хорошему, потом угрозами, потом в один прекрасный день обрубили финансирование научного центра, поставив ученому жесткий ультиматум… на который он положил так же, как и на покровителей, перестав вообще выходить на связь с кураторами.

Разумеется, наверху не стали ждать, пока ученый образумится, и послали в Зону войска с совершенно четким заданием: привезти ослушника в наручниках.

Но задание провалилось.

Две роты спецназа просто сгинули в Зоне, словно их и не было никогда. В какой-то момент связь с командирами подразделений прервалась, и больше никто никогда не слышал ни про тех командиров, ни про их подразделения.

Разумеется, потом были еще рейды в район озера Куписта, где на государственные деньги был отстроен роскошный и хорошо защищенный исследовательский комплекс, – но все те рейды заканчивались одинаково, после чего наверху иногда случались перестановки – летели чьи-то головы, менялись представители власти, в результате чего промежутки между такими рейдами становились все реже и реже. Никому неохота было рисковать головой, посылая военных на верную смерть…

Но в то же время новые хозяева старых кабинетов не могли устоять перед искушением еще разок попробовать решить многолетнюю проблему со строптивым ученым, который, по слухам, так разбогател на торговле артефактами и информацией о них, что мог уже купить себе небольшое государство.