Законник Российской Империи. Том 3

— Поместье было построено в конце прошлого века, — начал свой рассказ Савин. — Архитектор черпал вдохновение в классических образцах русского зодчества, но при этом не забывал о современных удобствах.

Мы подошли к главному дому. Это было двухэтажное здание из красного кирпича, с белыми колоннами и широкой верандой. Несмотря на внушительные размеры, дом не выглядел громоздким или неуютным.

— Внутри вы найдете все необходимое для комфортной жизни, — продолжал Савин, открывая входную дверь. — Гостиная, столовая, библиотека, кабинет — все оформлено в классическом стиле, но с учетом современных требований.

Мы прошли через просторный холл, и я не мог не отметить качество отделки. Паркет из дорогих пород дерева, лепнина на потолках, изящные люстры — все говорило о вкусе и состоятельности прежних владельцев.

— А это, — Савин открыл дверь в одну из комнат, — библиотека. Предыдущий хозяин был большим любителем книг, так что коллекция здесь весьма впечатляющая. Она, естественно, входит в цену.

Я осмотрел ряды книжных полок, заполненных томами в кожаных переплетах. Это не будет лишним. Правда, далеко не факт, что тут сплошь полезная для изучения литература.

— Теперь давайте взглянем на территорию, — предложил Савин, и мы вышли через заднюю дверь.

Перед нами раскинулся сад, даже зимой выглядевший ухоженным и живописным. Извилистые дорожки вели к беседкам и скульптурам, скрытым под снежными шапками.

Я подошел ближе к берегу, любуясь видом. Озеро было достаточно большим, чтобы создать ощущение простора, но не настолько, чтобы чувствовать себя затерянным.

— Что насчет хозяйственных построек? — спросил я, вспомнив о практической стороне вопроса.

— О, конечно, — кивнул Савин. — У нас есть отдельное крыло для прислуги, конюшни, оранжерея и даже небольшая баня. Все в отличном состоянии и готово к использованию.

Мы обошли территорию, и я не мог не отметить, как грамотно все было спланировано. Каждое здание, каждый элемент ландшафта словно дополнял друг друга, создавая гармоничный ансамбль.

— Ну что ж, — сказал я, когда мы вернулись к главному дому, — должен признать, это место впечатляет.

Савин улыбнулся, явно довольный моей реакцией.

— Рад это слышать. Так что вы думаете?

— Я беру его, — твердо сказал я. — Это именно то, что я искал.

— Отлично! — воскликнул Савин. — Я подготовлю все необходимые документы. Уверен, вы не пожалеете о своем выборе.

В этот момент я заметил приближающуюся фигуру. Это был Виктор, и что-то в его походке заставило меня насторожиться.

— А вот и ты, — сказал я, когда он подошел ближе. Мой сопровождающий благоразумно оставил нас двоих. — Опаздываешь, между прочим. Пропустил отличную экскурсию.

Но Виктор, казалось, не слышал моих слов. Его лицо было бледным, а глаза лихорадочно блестели. Он схватил меня за плечи, его пальцы впились в меня с такой силой, что я невольно поморщился.

— Тоня и Катя, — выдохнул он, его голос дрожал. — Их нет! Моих жену и дочь похитили!

Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Виктор, всегда такой спокойный и собранный, сейчас выглядел совершенно растерянным.

— Что произошло? — спросил я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все клокотало от ярости.

— Вчера вечером я не получил обычной весточки от Антонины, — начал рассказывать Виктор, его голос срывался. — Я решил проверить и… Дома хаос, все перевернуто, их нигде нет!

Я никогда не видел его таким. Виктор, хладнокровный и крепкий мужчина, буквально дрожал, его глаза были полны боли и ярости.

— Я найду их! — прорычал он, сжимая кулаки. — И убью каждого, кто посмел их тронуть! Они умрут самой жестокой и болезненной смертью!

Я положил руку ему на плечо, пытаясь успокоить.

— Мы найдем их, Виктор, — твердо сказал я. — Вместе. У тебя есть идеи, кто мог это сделать?

Виктор отрицательно покачал головой, но затем вытащил из кармана смятый клочок бумаги.

— Вот, — сказал он, протягивая его мне. — Это было на столе.

Я развернул записку. На ней был написан адрес и время, а внизу стояла короткая, но зловещая подпись: «Приведи сюда Темникова, иначе твоя семья умрет. Никакой помощи, никакого Бюро. Мы следим».

Я почувствовал, как руки сжимаются от злости. Семью Виктора похитили из-за меня. Это я был причиной их страданий. И все же… Виктор не сказал мне ни слова упрека. Он не обвинил меня, хотя имел на это полное право.

Я посмотрел на своего телохранителя, на человека, которого уже начал считать другом. В его глазах я не видел ни капли обвинения, а только первобытную ярость человека, который готов убивать за родных.

И в этот момент я поклялся себе, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы вернуть Тоню и Катю живыми и невредимыми. А тех, кто стоял за этим похищением, ждала страшная расплата.

Я смотрел на Виктора, чье лицо было искажено болью и яростью. Зимний воздух, еще недавно казавшийся свежим и бодрящим, теперь словно застыл вокруг нас, наполнившись тяжестью нависшей угрозы. Солнце, отражавшееся в снегу, больше не казалось таким ярким — мир словно потускнел в одно мгновение.

— Мы пойдем в место, указанное в записке, — сказал я твердо, не отводя взгляда от Виктора.

Его глаза расширились от удивления.

— Нет, это чистой воды самоубийство! — воскликнул он, его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — Я не буду менять твою жизнь на жизнь моей семьи, Максим. Это неправильно.

Я покачал головой. Ситуация была опасной, но я не мог позволить страху взять верх.

— Нет, ты не понимаешь, — ответил я. — Мы не собираемся слепо идти в ловушку. Мы оценим обстановку, посмотрим, кто и зачем хочет меня видеть. Нужно убедиться, что твоя семья в порядке. Пока мы в неведении, мы обязаны играть по их правилам.

Виктор смотрел на меня, и я видел, как в его глазах борются страх за семью и профессиональная осторожность.

— Я скажу тебе только одно, Виктор, — продолжил я, понизив голос до почти шепота. — Будь готов к бою. Не знаю, как оно там все обернется, но если понадобится…

— Если понадобится, я их всех поубиваю, — прорычал Виктор, его кулаки сжались так сильно, что костяшки побелели. — Кроме моей семьи у меня…

Я прервал его, не дав закончить фразу. В его глазах читалось отчаяние человека, готового на все, ради своих близких. Я понимал это чувство, и оно пугало меня. Отчаяние могло толкнуть даже самого хладнокровного человека на необдуманные поступки.