Законник Российской Империи. Том 4

— Видите ли, Максим Николаевич, моя сильная сторона — это война. Открытый бой, стратегия, тактика — вот где я как рыба в воде. Но эти интриги, шпионские игры… — он покачал головой. — Здесь нужен кто-то с острым умом и… нестандартным подходом. А никого крепче и умнее вас, признаю, я не встречал.

Он посмотрел мне прямо в глаза с какой-то искренней надеждой.

— Я доверяю вам, Максим. Поэтому прошу: окажите мне услугу, займитесь этим расследованием.

Я почувствовал, как внутри меня борются противоречивые чувства. С одной стороны, я понимал важность этого дела. С другой — у меня были свои обязательства, свои задачи в Санкт-Петербурге.

— Ваше Высочество, — начал я, — я польщен вашим доверием, но у меня есть другие…

— Я знаю, — перебил меня принц, — знаю о ваших обязанностях в Судебном Бюро, о вашей роли в недавних событиях в Польше. Но поймите, Максим, сейчас речь идет о безопасности нашей границы. О жизнях наших людей. Я оповещу отца, а с отчетами Вяземский справится, он в этом деле тертый калач. Хотите, пошлю с ним пару ребят, просто чтобы понимал, что врать в отчете не стоит.

Я видел искренность в его глазах, и это подкупало. Михаил Алексеевич не был искусным политиком или дипломатом, но его прямота и честность всегда вызывали уважение.

— Хорошо, — сказал я наконец. — Я возьмусь за это дело. Но мне понадобится помощь. А Вяземского можете не трогать, думаю, он знает, что делать.

— Вот и прекрасно! Я выделю вам небольшой отряд проверенных людей, которым можно доверять. И, конечно, вашему телохранителю, — он кивнул в сторону Виктора, — будет обеспечен полный доступ ко всем объектам.

Я кивнул, чувствуя, как в голове уже начинает формироваться план действий.

— С чего бы вы посоветовали начать, Ваше Высочество?

— Я бы начал с проверки финансовых отчетов и учетных книг. Знаете, даже в армии все крутится вокруг денег.

— Вы читаете мои мысли, Ваше Высочество. Именно с этого я и планировал начать.

— Вот почему я и выбрал вас, Максим, — рассмеялся Михаил Алексеевич. — У вас голова работает в правильном направлении. Я бы действовал слишком прямолинейно, так что…

* * *

Следующие несколько дней я провел, погрузившись в море бумаг и цифр. Виктор, как всегда, был рядом, обеспечивая мою безопасность и помогая с анализом информации. Все же порой взгляд со стороны мог подметить то, что замыленный глаз попросту пропускал.

Постепенно картина начала складываться. Странные списания, поддельные отчеты, нехватка припасов там, где по документам все должно было быть в порядке — все это указывало на системную коррупцию.

— Смотри, — сказал я Виктору, указывая на очередной документ, — здесь отчет о поставке провианта на пятьсот человек, а по штатному расписанию в этом лагере всего триста солдат.

— Думаешь, кто-то наживается на разнице?

— Не просто наживается, — покачал я головой. — Эти излишки могут идти на снабжение тех самых наемников, которые устраивают набеги.

Чем глубже мы копали, тем яснее становилось, что за всем этим стоит кто-то из высокопоставленных военных чинов. Кто-то, кто имел доступ к секретной информации и мог манипулировать отчетностью.

Я решил действовать быстро и жестко. С отрядом, выделенным принцем, мы начали проводить внезапные проверки в приграничных городах. Результаты не заставили себя ждать.

В одном из городков мы обнаружили склад с оружием и припасами, которых там не должно было быть. Местный чиновник, ответственный за снабжение, пытался отпираться, но перед лицом неопровержимых доказательств быстро сдался.

— Я… я просто выполнял приказы, — лепетал он, когда мы вели его на допрос.

— Чьи приказы? — спросил я, чувствуя, как мы приближаемся к разгадке.

Но чиновник лишь покачал головой, его глаза были полны страха.

— Вы не понимаете… Если я скажу, меня убьют.

Я понял, что нам предстоит долгая работа с дознавателями, чтобы выяснить всю цепочку.

Наше расследование не осталось незамеченным. Вскоре я столкнулся с сопротивлением со стороны некоторых магов-аристократов, которые, очевидно, были замешаны в этой схеме.

Один из них, барон Стрельский, попытался запугать меня, используя свое положение и связи.

— Вы не понимаете, во что вмешиваетесь, Темников, — прошипел он, когда я пришел с проверкой в его поместье. — У вас нет полномочий…

— Боюсь, что вы ошибаетесь, — я спокойно достал документ с печатью второго принца. — У меня есть все необходимые полномочия. А теперь, будьте любезны, покажите мне ваши учетные книги.

Стрельский побледнел, но продолжал сопротивляться. В какой-то момент он даже попытался применить магию, создав вокруг себя защитный барьер.

Я вздохнул, понимая, что придется действовать более решительно.

— Разрушь, — произнес я, активируя заклинание.

Барьер Стрельского рассыпался, словно стеклянная ваза, разбитая о камень. Барон в шоке уставился на меня.

— Что за дьявольщина!

— Послушайте, — сказал я, чувствуя, как во мне нарастает раздражение, — я здесь не для того, чтобы демонстрировать свои магические способности. Я здесь, чтобы расследовать преступления против Империи. И сейчас вы серьезно мешаете мне выполнять долг и затягиваете выполнение задачи.

После этого инцидента сопротивление со стороны местной знати значительно уменьшилось. Весть о том, как я справился со Стрельским, быстро разлетелась по округе, создав мне репутацию непримиримого блюстителя закона.

За пару недель нам удалось арестовать нескольких высокопоставленных чиновников и военных, причастных к коррупционной схеме. Каждый новый арест приводил к новым ниточкам, новым зацепкам.

Однажды вечером, когда мы с Виктором обсуждали результаты очередного допроса, я почувствовал, что мы близки к разгадке. Но в то же время я понимал, что корни этого заговора уходят гораздо глубже, чем мы предполагали изначально.

— Знаешь, Виктор, — сказал я, глядя на карту, где были отмечены все места наших «успехов», — у меня такое чувство, что мы только поскребли поверхность. Что за всем этим стоит кто-то гораздо более влиятельный.

— Я тоже это чувствую. Но кто бы это ни был, мы его найдем.

— Да, найдем. И когда найдем, у него будет очень много объяснений для второго принца. И для меня. Но не все сразу, нам тоже нужен отдых. Во всяком случае, я думаю, что пора снова…

Мои глаза расширились.