Законник Российской Империи. Том 4

Катарина благодарно сжала руку сестры.

— Спасибо, Карина. Твоя поддержка для меня бесценна, — внезапно девушка хитро улыбнулась и посмотрела на сестру. — Кстати, о поддержке… Кажется, твои объятия с Максимом Николаевичем были далеко не дружескими! Не думала, что ты так просто падешь перед очарованием мужчины. Хотя признаю, он весьма хорош собой, образован, быстро принимает решение.

Щеки Карины слегка порозовели, но она быстро это скрыла, поскольку такой жест был явно не для нее.

— Он уехал обратно в Россию. У него там свои обязанности. Мы из разных миров так-то!

— О, я заметила, как ты на него смотрела во время прощания, — поддразнила правительница Польши. — Не думала ли ты предложить ему остаться? В качестве, скажем, придворного поэта?

— Ой ли! Согласился бы он, ага. У него там в России, наверное, есть уже женщина.

— Вообще, я навела справки: никто ему не обещан, так что он полностью свободен, — продолжала давить на сестру Катарина, и, судя по всему, наслаждалась моментом и смущением столь боевитой родственницы. — Представляешь, какой это был бы дипломатический ход? Русский дипломат при польском дворе. А потом, того и гляди, сын министра финансов Российской империи и сестра королевы Царства Польского. Союз, который укрепит два государства и…

— Помнишь я говорила, что я твой меч? Забудь! Еще хоть слово, и я стану Цареубийцей! — воскликнула Карина, окончательно заливаясь краской.

— Ладно-ладно, — Катарина подняла руки в притворной капитуляции. — Но признай, он тебе понравился.

Девушка открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент в дверь постучали. Карина, воспользовавшись моментом, быстро выскользнула из комнаты, бросив на ходу:

— Я тебя оставлю с твоими королевскими обязанностями, сестрица!

Катарина покачала головой, глядя вслед убегающей сестре. Затем, собравшись с мыслями, она произнесла:

— Войдите.

В комнату вошел слуга с большой стопкой документов в руках.

— Ваше Высочество, — он поклонился, — эти документы требуют вашей подписи.

Катарина кивнула, принимая бумаги. Когда слуга удалился, она на мгновение прикрыла глаза, вспоминая слова Максима о важности каждого решения правителя. Затем, глубоко вздохнув, она открыла первый документ.

Начиналась новая глава в истории Польши, и Катарина была полна решимости сделать все возможное, чтобы эта глава стала одной из лучших. И где-то в глубине души она была благодарна судьбе за встречу с русским дипломатом, чьи слова и поступки помогли ей обрести уверенность в своем праве на трон.

* * *

Наше путешествие обратно в Санкт-Петербург подходило к концу. Я чувствовал, как с каждым километром, приближающим нас к границе Российской Империи, напряжение в нашей делегации спадает. Даже Вяземский, казалось, начал дышать свободнее, его вечно напряженные плечи немного расслабились.

Однако судьба, как всегда, приготовила для меня очередной сюрприз. Когда мы едва преодолели пограничный пункт, наш путь преградил отряд солдат в имперской форме. Их выправка и снаряжение сразу выдавали в них элитное подразделение.

— Господин Темников? — обратился ко мне офицер, возглавлявший отряд. — Прошу вас проследовать с нами. Его Высочество второй принц Михаил Алексеевич желает с вами побеседовать.

Я почувствовал, как Виктор напрягся рядом со мной.

— А это не может подождать до нашего возвращения в столицу? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие. Все же с дипломатической миссии возвращаемся. Без сна и отдыха.

— Боюсь, что нет, сударь. Приказ Его Высочества был весьма недвусмысленным.

Я обменялся взглядами с Вяземским. Старый дипломат выглядел обеспокоенным, но и он понимал, что приказ члена императорской семьи нельзя игнорировать.

— Что ж, — вздохнул я, — полагаю, у меня нет выбора. Виктор, ты со мной.

Мой верный телохранитель кивнул, не сводя глаз с имперских солдат.

Мы пересели в экипаж, предоставленный отрядом принца, и отправились в путь. Дорога петляла между холмов, поросших густым лесом. Я не мог не отметить, насколько уязвимы мы были в этот момент. Если бы кто-то захотел устроить засаду, лучшего места было не найти.

Наконец, мы прибыли в военный лагерь, раскинувшийся на большой поляне. Палатки, выстроенные ровными рядами, флаги, развевающиеся на ветру, часовые на постах — все говорило о железной дисциплине, царившей здесь.

Нас провели в центральный шатер, где нас уже ждал второй принц Михаил Алексеевич. Он стоял над большим столом, на котором была разложена карта приграничных территорий. Увидев нас, принц выпрямился и широко улыбнулся.

— А, Максим Николаевич! — воскликнул он, делая шаг нам навстречу. — Рад вас видеть. Надеюсь, я не причинил вам больших неудобств столь срочной встречей.

— Ваше Высочество, — я склонил голову в легком поклоне, — признаюсь, ваше приглашение застало меня врасплох.

Михаил Алексеевич рассмеялся, хлопнув меня по плечу.

— Ох уж эти дипломатические обороты! Давайте без церемоний, Максим. У нас мало времени, а дело серьезное.

Я кивнул, чувствуя, как напряжение немного отпускает. Второй принц всегда славился своей прямолинейностью, и сейчас это качество мне импонировало.

— Что ж, Ваше Высочество, я весь внимание.

Принц вернулся к столу с картой, жестом приглашая меня подойти ближе.

— После смены власти в Польше у нас тут начался настоящий бедлам, — начал он, указывая на приграничные районы. — Все эти военные движения на границах финансировались союзниками свергнутого правителя. Теперь, когда денежный поток иссяк, наемники остались не у дел. И, как вы понимаете, они не горят желанием просто разойтись по домам.

Я внимательно изучал карту, отмечая про себя места, отмеченные красными флажками — очевидно, точки наибольшего напряжения.

— Набеги? Диверсии? — предположил я.

— В точку, — кивнул принц. — Но это еще не все. Самое паршивое в том, что среди наших собственных людей оказались предатели. Часть диверсий была проведена теми, кого мы считали своими.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ситуация была серьезнее, чем я предполагал.

— Ваше Высочество, — осторожно начал я, — не поймите меня неправильно, но почему вы обратились именно ко мне? У вас ведь есть целый штаб опытных офицеров.

Михаил Алексеевич тяжело вздохнул, и в этот момент я увидел в нем не грозного военачальника, а человека, обремененного тяжелой ношей.