Законный брак
Шрифт:
Вот такой он был, Кео, юноша двадцати одного года от роду. И именно по этой причине Фелипе в тот день предпочел не ехать со мной на экскурсию вокруг Луангпхабанга – потому что один из его недостатков (не упомянутый в списке) заключается в том, что он терпеть не может, когда серьезные юноши двадцати одного года от роду достают его расспросами о том, сколько пальцев у слона на ногах.
А вот мне Кео понравился. Я вообще симпатизирую таким ребятам, как Кео. Любознательный и открытый от природы, он со снисхождением относился к моей любознательности и энтузиазму. Какие бы вопросы я ни задавала, даже самые идиотские, он всегда пытался на них ответить. Иногда его ответы были продиктованы богатыми познаниями в лаосской истории, а иногда он отвечал кратко. Например, как-то вечером мы ехали по невообразимо нищей горной деревне, где в домах были
– Почему им так важно иметь эти спутниковые тарелки?
Кео пожал плечами и ответил:
– Тут телевизор очень плохо принимает.
Но разумеется, чаще всего я расспрашивала Кео о браке – такая уж у меня была «тема года». И он с радостью разъяснял, как устроен лаосский брак. Он рассказал, что свадьба – самое важное событие в жизни каждого лаосца. Лишь рождение и смерть могут сравниться с ним по важности, но разница в том, что в честь этих событий вечеринку особенно не спланируешь. Поэтому свадьба всегда отмечается пышно. Сам Кео, к примеру, пригласил на свою свадьбу в прошлом году ни много ни мало семьсот человек. И это обычное дело. Как у всякого лаосца, у Кео «полно двоюродных братьев, сестер и друзей, и мы должны приглашать всех».
– И что, все семьсот пришли? – изумилась я.
– О нет, – заверил он меня. – Народу явилось больше тысячи!
Типичная лаосская свадьба – дело такое: все двоюродные братья, сестры и друзья приглашают всех своих двоюродных братьев, сестер и друзей (а те в свою очередь иногда и своих). А поскольку хозяин никогда не имеет права кому-либо отказать, ситуация очень быстро выходит из-под контроля.
– Теперь хотите ли, чтобы я поведал вам факты и интересности о традиционном подарке на традиционную лаосскую свадьбу? – осведомился Кео.
Очень хочу, ответила я, и Кео поведал.
Перед свадьбой лаосская пара рассылает гостям пригласительные открытки. Гости берут эти открытки, на которых написаны их имя и адрес, складывают в форме небольшого конверта и кладут внутрь деньги. В день свадьбы все эти конверты собирают в большой деревянный ящик. Огромная сумма поможет молодоженам начать совместную жизнь. Вот почему Кео и его невеста пригласили так много народу чтобы обеспечить как можно больший приток наличности.
А потом, по окончании свадебного приема, невеста с женихом садятся и всю ночь считают деньги. Точнее, пока жених считает, невеста сидит рядом с блокнотиком и записывает, сколько денег кто подарил. И это не для того, чтобы потом написать подробные письма с благодарностью (как поначалу подумал мой американский мозг), а чтобы эта аккуратная бухгалтерия сохранилась на века. Блокнотик, который на самом деле представляет собой не что иное, как банковский гроссбух, будет храниться в надежном месте, чтобы в последующие годы не раз послужить своего рода справочником. К примеру, когда через пять лет ваш двоюродный брат из Вьентьяна решит жениться, вы достаете блокнот и смотрите, сколько денег он подарил вам на свадьбу. Ровно столько же и вы подарите ему. Точнее, ровно столько же плюс еще немножко.
– С учетом инфляции! – с гордостью пояснил Кео.
Выходит, свадебные деньги – вовсе не подарок, а тщательно каталогизированный кредит, постоянно перетекающий из одних рук в другие, от одной семьи к другой, по мере того как всё новые и новые молодожены начинают совместную жизнь. Вы используете свои свадебные деньги, чтобы встать на ноги, приобрести собственность или начать малый бизнес, а достигнув процветания, постепенно, с годами, возвращаете долг – свадьба за свадьбой.
Эта система превосходно работает в государстве, где царят крайняя нищета и экономический хаос. Лаос десятилетиями страдал от изоляции за самым строгим коммунистическим «бамбуковым занавесом», равных которому не было во всей Азии. Некомпетентные правительства, одно за другим, осуществляли политику финансово «выжженной земли», национальные банки чахли и умирали в коррумпированных и неумелых руках. В ответ люди собирали гроши и превратили свадебную церемонию в реально действующую, эффективную банковскую систему, единственный надежный лаосский народный банк. Этот социальный контракт основан на общем
понимании, что деньги, подаренные на свадьбу, не принадлежат жениху и невесте, – по сути, это общественные деньги, и их нужно вернуть. С процентами. В определенной степени это означает, что и брак не совсем принадлежит вам двоим; он также принадлежит обществу, и общество ждет от него дивидендов. Таким образом, брак превращается в бизнес, долей которого владеют все вокруг.Цена подобного долевого участия открылась мне однажды вечером, когда Кео отвез меня далеко в горы, в маленькую деревню Банпханом в окрестностях Луангпхабанга. В уединенной низинной местности проживали леу, малый народ, несколькими веками ранее бежавший в Лаос из Китая в поисках спасения от предрассудков и преследований. С собой леу привезли лишь шелковичных червей и сельскохозяйственные навыки. Университетская подруга Кео жила в деревне и работала ткачихой, как и все женщины-леу. Девушка и ее мать согласились встретиться со мной и поговорить о браке, а Кео – выступить переводчиком.
Семья подруги Кео жила в чистой квадратной бамбуковой хижине с бетонным полом. Окон не было, чтобы укрыться от беспощадного солнца. В результате, когда вы заходите в дом, возникало впечатление, будто сидишь в огромной плетеной корзинке, – вполне подходящее жилье для представителей культуры одаренных ткачей.
Женщины принесли мне маленькую табуреточку, чтобы я села, и стакан воды. В хижине почти не было мебели, но в гостиной было выставлено самое ценное семейное имущество – в ряд, в порядке важности: новая прялка, новый мотоцикл и новый телевизор.
Подругу Кео звали Джой, а ее маму, красивую полноватую женщину лет сорока пяти, – Тинг. Дочь сидела молча, подшивая шелковую ткань, а мать тем временем весело, не умолкая болтала – поэтому все мои вопросы были обращены к ней.
Я расспросила Тинг о брачных традициях, принятых в деревне, и она ответила, что у них всё очень просто. Если парню нравится девушка и это взаимно, их родители встречаются и вместе составляют план. Если и дальше всё идет хорошо, вскоре обе семьи идут к монаху, который сверяется с буддистским календарем и находит благоприятную дату для свадьбы. Затем жених и невеста женятся, и все жители деревни «одалживают» им деньги. Эти браки длятся всю жизнь, поспешила добавить Тинг, потому что такого понятия, как развод, в деревне Банпханом попросту не существует.
Ну, нечто подобное мне не раз приходилось слышать в путешествиях. И я всегда отношусь к таким замечаниям скептически, потому что нигде в мире нет такого места, где разводов «попросту не существует». Стоит копнуть, и всегда найдется история о неудачном браке – пусть хорошо скрываемая. Всегда. Поверьте. В этой связи вспоминается эпизод из романа Эдит Уортон «Веселый дом», где старая сплетница из высшего общества говорит: «В каждой семье был как минимум один случай аппендицита и один развод». (А под «случаем аппендицита», кстати, деликатные леди эдвардианской эпохи подразумевали аборт – аборты тоже делают везде, поверьте, – даже там, где меньше всего ожидаешь.)
Но, безусловно, есть места, где развод действительно редкость. И клан Тинг был тому примером. Под давлением с моей стороны Тинг призналась, что одной ее подруге детства действительно пришлось переехать в столицу, потому что муж ее бросил, – но за последние пять лет это единственный развод на ее памяти. Есть система, сказала она, не позволяющая бракам распадаться. Как можете себе представить, в маленькой бедной деревушке вроде этой, где жизни людей так сильно взаимозависимы (в том числе и в финансовом отношении), чтобы сохранить целостность семьи, меры предпринимаются крайние. На случай, если у супругов возникают проблемы, пояснила Тинг, общество выработало четырехступенчатый подход. Во-первых, жене в проблемном браке советуют не бунтовать и по возможности подчиняться воле супруга.
– Лучше всего, если в браке всего один капитан, – призналась Тинг. – Проще, если это муж.
Вежливо кивнув, я решила, что лучше ничего не говорить и как можно скорее услышать о второй ступени.
Иногда, объяснила Тинг, даже полное подчинение не способно разрешить все семейные конфликты – в этом случае необходимо прибегнуть к внешнему влиянию. Таким образом, вторая ступень вмешательства – это когда родители мужа и жены вмешиваются, чтобы понять, могут ли они решить проблему. Они советуются с супругами и друг с другом, и все пытаются прийти к общему решению – как одна семья.