Законы войны

— Всем, оказывающим сопротивление, предлагаем сдаться. Бросайте оружие, ложитесь на землю и вас не тронут! В противном случае будет открыт огонь!

Дальше пошла трансляция на дари, потом должна была быть на пушту — но до этого не дошло. Откуда-то со стороны многоэтажек в сторону вертолета полетела ракета — и тут же туда ударил своей пушкой «В-80». Душманы слов не понимали…

Юсеф лежал на спине, точнее — на руках, которые у него были связаны, одна ступня превратилась в мясную котлету после того, как по ней проехал «Интер», но умер он совсем не из-за этого. Пуля ударила его в левую часть затылка, выйдя из носа и превратив все лицо в кровавое месиво. Зубы были оскалены в жутковатой ухмылке, рот полон крови.

Надо отдать ему должное — он ничего не сказал. Он так ничего и не сказал нам…

Я совершил вуду. Символическое омовение руками… наверное, я был грязен для того, чтобы совершить поминальную молитву, точнее даже нечист — но вряд ли кто-то сделает это еще. А без Фатихи мусульманину на том свете тяжело будет.

Бисмилляхи-р-Рахмани-р-Рахим

Альхамдулилляхи раббиль 'алямин

Ар-Рахмани-р-Рахим

Малики яумиддин

Иййака на’буду ва иййака наста’ин

Ихдина ссыраталь мустак’ыим

Сыратал лязиина ан’амта 'аляйхим, гайриль магдуби аляйхим ва лядолин.

Араб молча стоял рядом. Он знает ислам лучше, чем я, и может даже совершить полный намаз, не запнувшись ни в едином слове, но он читать фатиху не станет. Потому что он сын казака, и он просто ненавидит их. Простое и страшное, не оставляющее двояких толкований чувство — мы или они. А я, дворянин и сын дворянина, потомственный дворянин, пытаюсь их понять. Возможно, напрасно. Если сравнивать меня и Араба — то он охотник, я — скорее врач-исследователь.

Прощай, Юсеф. На том свете тебе воздастся по делам твоим — и за доброе, и за дурное. Прощай. Я надеюсь, что твои добрые дела все же перевесят, что ты успел совершить и их достаточно, будучи полицейским и защищая и оберегая людей. Ты был достойным врагом и настоящим мужчиной. И я постараюсь сделать все, чтобы твои дети выросли в лучшем мире, чем тот, который ты покинул. В мире, в котором не будет места лжи и ненависти. По крайней мере — не в таком количестве…

— Господин адмирал…

— Сифонит, господин ротмистр? — не оборачиваясь, спросил я.

Я обратился к нему — потому что больше было не к кому. Но, не доверяя ему, я попросил лично обязанного мне человека с Баграма выделить вертолеты. Он и выделил — ударный вертолет и еще один, с группой спецназа ВВС, занимающейся поиском и спасением. Это их снайпер работал по площади. И я ничего и никому не сказал об этом.

Но я все же поставил в машину камеру от обычного автоматического видеорегистратора. И вывел сигнал от нее на ноутбук, который передал ротмистру. Так что он видел и записывал все. И вооруженных людей в полицейской форме, прибывших на обмен заложниками, — тоже.

— Я бы хотел… просить извинения.

Я повернулся:

— Кто?

Ротмистр опустил голову:

— Мой подсоветный. Его уже задержали, попытался скрыться…

— Он был в машине?

— Да, он. Тварь, змея подколодная. Прошу простить за сказанное днем ранее. Вы делаете нужную работу и вносите вклад в наше общее дело.

— Я принимаю ваши извинения, ротмистр. И выше голову. В конце концов — вы тоже вносите свой вклад, и он — не менее весом. Правда за нами. И рано или поздно мы победим.

— Честь имею, господин адмирал, — бывший морской пехотинец отсалютовал мне полным салютом.

— Честь имею, господин ротмистр…

Морской пехотинец, ставший жандармским офицером, русский человек, которому бы стоило выбрать другую работу, но он выбрал эту и делал ее с честью — по-уставному повернулся и пошел к полицейским машинам.

Мы молчали.

— Беда… — первым выразил свои мысли Араб, — никогда такого не было.

— Беда, — согласился я, — руки как?

— Да заживают. Есть тут у меня такая штука… ее мне друг прислал. С Сокотры [91] . Кровь семи братьев называется…

— Ладно нам, татарам. Аскер звонил — ты уверен, что это он?

— Вот вам крест, — по-старинному забожился Араб.

— А телефон?

— Левый какой-то.

— О чем говорил?

— Что жив. На полпути. Сейчас перезвоню…

Араб достал телефон — и в этот момент, там, в той стороне, куда ушел ротмистр, в трех десятках метров от нас глухо громыхнул взрыв, и ударная волна свалила нас на землю…

91

На Сокотре, стратегически важном острове на входе в Красное море — находилась база ВВС России и катерная база ВМФ России, это была крайняя точка присутствия в регионе, дальше уже присутствовала Священная Римская Империя.

В себя я пришел через несколько секунд — все-таки мы были достаточно далеко от эпицентра, и нас прикрыла стоящая между нами и местом взрыва полицейская машина — пикап с высокими, бронированными бортами. Но шибануло все же сильно…

Я начал подниматься… руки дрожали, все тело было как чужое, налитое водой. Пикап, который прикрыл нас, устоял — но рядом лежал навзничь полицейский, а чуть дальше стояла еще одна полицейская машина, в которой не было ни единого целого окна, у которой был оторван багажник, и рядом, через медленно оседающую на землю, поднятую взрывом дымную мглу были видны куски тел и что-то горело.

Килограммов пять, не меньше…

Мне удалось встать на колени… рядом зашевелился Араб. Я помог ему повернуться, он закашлялся, сплюнул. Все было покрыто мелкой, серой пылью, как пеплом. Выли сигналки — но их звук раздавался как за километр. Криков людей и вовсе не было слышно.

Я потряс Араба за плечо.

— Цел?

— Да! — крикнул в ответ он. Он смешно разевал рот, а слышно его было совсем плохо.

— Уходим отсюда! Уходим!

Помогая друг другу, мы поднялись на ноги и побрели прочь…

Вечером Радио Кабула сообщило о том, что во время полицейских учений в толпу удалось проникнуть смертнику, который подорвал взрывное устройство. В результате этого погибли шестнадцать полицейских и сорок гражданских лиц. Случившееся назвали самым кровавым терактом в Кабуле за последние три года. Среди погибших оказался начальник пятого отдела в кабульском полицейском управлении, полковник Ага со своим советником, ротмистром жандармской службы Балуевским.