Закрученный
Шрифт:
Совесть терзала ее все сильнее.
— Я… мне жаль.
— Жаль? Тебе жаль?! Это все, что ты хочешь мне сказать?
— Пап…
— Нет, замолчи. Ты принимаешь наркотики?
Что он от нее хочет? Молчать или отвечать?
— Нет. Никаких наркотиков.
— Думаешь, я так тебе и поверил?
— Да.
— Нет, я не поверил. Я больше тебя не знаю. Так знаешь что? Мы выясним это вместе. Это не обсуждается.
— Что? Мы едем делать тест?
Молчание. Молчание, которое ножом резало ее секунда за секундой. Он смотрел строго перед собой.
Прекрасно.
Мэри Энн облокотилась на спину своего сиденья. Вновь посмотрела на знак, потом на своего отца. Забыли про ответный игнор.
— Куда мы направляемся?
— Очевидно, сам я тебе помочь не могу. Так что я везу тебя туда, где тебе помогут. Неважно, сколько времени это займет.
Страх накрыл ее с головой, покрывая ее коркой льда.
— О чем это ты таком говоришь?
— Я говорю о психологическом анализе, групповой терапии, лечении препаратами, при необходимости. Я говорю об искоренении твоей проблемы, в чем бы она ни была, и возвращении моей маленькой девочки!
— Пап…
— Нет! Я не хочу ничего слышать. Я был готов слушать днями, потом неделями, но не получил ничего, кроме молчания и седых волос. Я не мог есть, не мог спать, не мог работать. Думал, тебя похитили. Думал, тебя… изнасиловали, пытали. А что оказалось? Ты просто развлекалась сама по себе. Это не ты. С тобой что-то случилось. Что-то, о чем ты не можешь или не хочешь мне говорить. Поэтому я сделаю так, чтобы тебя заставили говорить другие.
Слой льда стал еще толще, еще тверже.
— Пап, не делай этого. Пожалуйста, не делай.
— Уже сделал. Только так я мог вытащить тебя без суда и повесток, сразу же.
Нет, нет, нет, нет.
— Прости, что тебе пришлось столько пережить из-за меня. Мне, правда, жаль, — она не могла сказать ему, что сделала это ради его же блага! Он бы не понял, не принял такого оправдания. Более того, она не могла пообещать ему, что это не повторится. — Но ты должен мне поверить, ладно? Ты должен…
— Поверить? Ох, малышка. Ты, верно, бредишь, если думаешь, что я могу тебе поверить. Доверие нужно заслужить, а ты мое последние недели только топтала.
Она никогда не видела своего отца таким злым, таким разбитым; она не сможет достучаться до него привычными способами.
— Я больше не маленькая девочка. Ты не можешь просто запереть меня без моего на то согласия и думать, что…
— По закону, ты еще несовершеннолетняя, так что да, я могу делать все, что сочту нужным. Ты чуть было не завалила одиннадцатый класс. И все из-за чего? Потому что ты связалась с неправильной компанией. Так что я силой изменю твое окружение.
— Папа…
Он не закончил.
— С тех пор как ты подружилась с тем Хейденом Стоуном, ты сильно изменилась. Стала грубой, резкой. Бросила своего парня, чтобы спутаться с бандитом.
Если бы он только знал… Из Такера, парня, которого она бросила, был куда больший бандит, чем когда-либо из Райли. А теперь Такер мертв.
Эта мысль возвращала
ее к давним событиям, и слезы набегали на глаза. Сейчас ничего не изменилось.— Райли — хороший парень, — или был им, пока она не разрушила его жизнь. — Ты не можешь судить его по одному случаю.
— Ты продолжаешь говорить мне, чего я не могу, но ты поймешь. Ох, моя девочка, ты еще все поймешь.
Она стиснула зубы и решила зайти с другой стороны.
— У меня все в порядке с учебой. Я пропустила всего пару недель и легко могу нагнать.
— Да, можешь, но сделаешь это из реабилитационного центра.
— Реабилитационного центра? — она едва не засмеялась. Едва. — Я не принимала наркотиков, говорю же.
— Как я и сказал, мы это выясним.
Внезапно хлынул дождь, заливая лобовое стекло. Заработали дворники, и ее отец немного снизил скорость.
— И что будет, когда ты узнаешь, что я чиста? — с надеждой спросила она. — Ты отвезешь меня домой?
— Нет. Ты останешься там. Это место не только для наркоманов. Это место для всех подростков, которые попали в беду, но сами не могут выбраться. Не без чужой помощи.
Учреждение. Он хотел запереть ее в каком-то учреждении. Шок пронзил ее, присоединившись к страху, эта гремучая смесь обернулась ужасом.
— Пап, ты не можешь…
— Все уже решено, Мэри Энн, — повторил он. — Все решено.
Кислота чуть было не прожгла дыру в ее желудке, обжигала горло.
— Сколько я там проведу? — прохрипела она, подумав: «Райли вытащит меня. Неважно, встречаемся мы или нет, он меня там не бросит».
— Сколько потребуется.
* * *
Райли брел по темным, залитым дождем улицам центра Талсы, убрав руки в карманы. Его кожа почти уже покрылась льдом, волосы приклеились к коже, а дыхание превращалось в дымку перед его лицом. Несколько машин проехали мимо, но по большей части, вокруг никого не было.
Все порядочные, умные люди этого городка уже нашли себе теплое и сухое помещение. Мэри Энн, вероятно, была в тепле и сухости и ехала домой. Как он и хотел.
Он вернул ее отцу.
Он ослушался своего короля, своего друга, и сделал, как, ему казалось, будет лучше. Он не поступал так прежде. Он всегда был хорошим солдатом, делавшим то, что велено, его верность была непоколебима. И уже успел пожалеть о своем поступке. Не потому, что ослушался, а потому что скучал по Мэри Энн. По ее улыбке, ее чувству юмора, ее честности, ее доброму сердцу.
Он хотел ее вернуть.
Но она влюбилась в волка, а он больше не был волком. Она может думать, что ее чувства прежние, несмотря ни на что, может думать, что он все еще ей небезразличен, но постепенно она осознает правду: он был слаб, уязвим и скоро станет изгоем для своих.
Жалел ли он себя? Черт, да. Он больше не знал, кто или что он такое. Знал только, что больше ни на что не годится. Никчемный неудачник.
Он не мог сам защитить Мэри Энн, зато мог сделать так, чтобы ее защитил отец. И он сделает это. Только сначала надо позаботиться кое о чем.