Закрученный

— Так скажи, — прекрасно, в голосе ни намека на внутреннее смятение.

— Не могу, — сам себе противоречит. — Я пытаюсь, часть меня хочет это сказать, но не могу.

Его заявление ее никак не утешало.

— Сможешь ли ты когда-нибудь простить мне то, что я сделала? Что ты просил меня сделать?

Он потянулся и поправил зеркало заднего вида.

— Не в этом дело, Мэри Энн. Если бы я не сделал, то что сделал, ты бы не сделала то, что сделала, и погибла бы. И лучше так — ты жива, а мой зверь мертв, — чем наоборот.

Это могло ее успокоить… Но нет. Внезапно она нырнула с головой в чувство вины и вся горела со стыда.

— Я бы хотела вернуть тебе его, — но она поглотила зверя и, похоже, прожевала каждый кусочек, потому что не ощущала его внутри себя. Никак.

— Ты не можешь, — сказал он, подтверждая то, что она и так уже знала.

— Если дело не в этом, то почему ты так зол на меня?

— Я же сказал. В таком состоянии я не способен тебя защитить.

— Райли, ты мне нравился не из-за того, как хорошо ты меня защищал. Ты мне нравился, потому что ты такой горячий без футболки!

— Очень смешно, — слова были пропитаны сарказмом, но уголки его губ дрогнули, отчего она обрадовалась и ободрилась.

— Но отчасти правда.

Но он быстро вернулся к прежнему настрою.

— Моя стая, вампиры — они все тебя ненавидят, боятся, будут охотиться за твоей кровью.

— Даже если я больше не опустошаю?

— Да. Раньше таких прецедентов не было. Они не поверят, что ты перестала быть угрозой для них.

И, видимо, он тоже не верит.

— Несколько недель назад ты говорил, что они не пойдут за королем-человеком, и смотри, что вышло.

Он бросил на нее взгляд и, наконец, сбавил скорость. Он все еще преодолевал звуковой барьер, но она смогла перевести дух.

— Ты хочешь быть со мной? — спросил Райли. — Потому что я помню только, как ты отталкиваешь меня снова и снова.

Сейчас или никогда. Она готова поставить все на кон, раз уж просит его сделать то же самое.

— Да. Я хочу быть с тобой.

— А если ты вновь начнешь опустошать, то опять сбежишь от меня?

Это не то, что она хотела услышать.

— Я… — черт. У нее не было ответа. Сбежит? Или нет? Она не знала, а потом это перестало иметь значение. Синие и красные огни замерцали за ними. Взвыла сирена. — Похоже, нам придется остановиться.

Райли затормозил, сворачивая к обочине.

Ее охватила паника.

— Они знают, что машина ворованная? Поэтому нас остановили?

— Нет, он бы тогда вытащил пистолет и целился. Просто сохраняй спокойствие и ничего не говори.

Спустя несколько мучительных минут коп стоял у их машины, опираясь локтем на окно, а Мэри Энн боролась с панической атакой.

— Ты знаешь, с какой скоростью вы ехали, сынок?

— Неа, — и, судя по голосу Райли, его это не особо парило.

— Лимит превышен на тридцать пять миль в час.

— Хотите сказать, тот знак был не просто рекомендацией?

Ей хотелось выругаться. Почему он ведет себя на грани хамства?

Сузив глаза, коп взглянул на нее и оскалился.

— Лицензию и регистрацию. Быстро.

— Не могу, — просто ответил Райли. — Это не моя машина.

Ей очень сильно хотелось выругаться. Что он творит? Хочет, чтобы их арестовали?

— Что ты такое говоришь, сынок?

— Что я не знаю, чья эта машина, — ухмыльнулся Райли. — Я… — он показал кавычки пальцами, — «одолжил» ее.

Ииииии… тогда коп достал пистолет.

* * *

Да где же они? Виктория мысленно задала этот вопрос уже в тысячный раз. Выделенные полчаса уже прошли, но Райли и Мэри Энн так и не появились, никак не отписались, не отвечали на звонки и сообщения.

— Может, нам стоит отправиться на их поиски, — предложила она Эйдену. — А потом ты нас телепортируешь куда надо.

У нее ушли годы на то, чтобы переместиться хотя бы на ярд, но даже тогда ее уносило в сторону от пункта назначения. А он перебросил их за несколько миль через город, без промежуточных остановок, чтобы передохнуть или проверить, где они оказались. Она была удивлена и восхищена, но в то же время завидовала ему.

От этой зависти ее терзало чувство вины. Он многим пожертвовал, чтобы быть с ней. Она могла как-то справиться с потерей своих вампирских способностей.

— Да они, скорее всего, поругались и потеряли счет времени, — ответил Эйден. — Пойдем. Мы можем это сделать без них.

— Наверное, ты прав.

Райли всегда без труда получал девчонок, так что упрямство Мэри Энн пойдет ему на пользу. Увидев их вместе, заметив, с какой тоской смотрит на нее Райли, когда думает, что никто не видит, Виктория перестала винить Мэри Энн в том, что случилось ее другом. Они явно не могли друг без друга.

Эйден быстро ее поцеловал и потянул к ступенькам крыльца. Твердо и резко он постучал в переднюю дверь.

Прошло несколько секунд. Виктория ничего не видела и не слышала, но, видимо, Эйден заметил что-то, поскольку сказал:

— Ты откроешь дверь, Тоня, и пригласишь нас войти.

Полированная дверь из вишневого дерева распахнулась. Тоня, с уже остекленевшими глазами, отступила в сторону.

Эйден завел Викторию в гостиную. Мебель была чистой, хоть и явно неновой, цветочная обивка дивана выцвела, на кофейном столике заметны потертости… Виктория пролистала несколько журналов, лежащих на нем. Страницы пожелтели, слегка потрепались, даты стояли семнадцатилетней давности.

Устроившись на диване, Эйден скривил лицо и пробормотал:

— Джулиан буйствует. Он узнает обстановку. Он явно провел больше времени внутри этого дома, чем снаружи.

— Ну, вполне вероятно, что внутри дом выглядит точно так же, как и при его жизни, — она махнула рукой на журналы.

— Ха. Интересно.

Тоня села напротив них.

— Что вы хотите? — слова вырывались резко, словно она пыталась подавить желание вести себя гостеприимно. И эти тени в ее глазах… хаотично метались.

— Для начала я хочу, чтобы вы знали, что я не причиню вам вреда, — сказал Эйден. — Вы меня понимаете?

Она хмурится.

— Да, но я вам не верю.

— Ничего страшного. Я вам это докажу.

— Чего вы хотите? — снова спросила она и — вот удивительно — уже не так враждебно.

— Ответов. Правду о вашем муже и его брате. Расскажите мне то, что я хочу знать, и я оставлю вас в покое.

— Я не люблю говорить о моем дорогом Дэниеле и этой крысе Роберте, — обожание, смешанное с отвращением. Она вновь свела брови вместе, тени стали метаться сильнее. — Я всегда их так называла. И все еще так думаю, правда. Я любила своего мужа и ненавидела его брата, но…