Залив ангелов

Она толкнула отделанные позолотой двойные двери, и передо мной предстал самый большой стол из всех, что мне доводилось видеть. В свете горящих на десятке канделябров свечей сверкало стекло и серебро, а на столе во множестве расположились разнообразные потрясающие блюда: заливное из лосося на блюде в форме лосося, холодные цыплята, перепела, огромное ассорти из устриц, креветок и клешней омара, всевозможные салаты, фрукты и сыр. Все это было так красиво сервировано, что я едва ли решилась бы коснуться хоть чего-нибудь. На одном конце стола стояла громадная миска с персиками.

— Персики в это время года?! — выпалила я.

— Они из нашей теплицы. Разумеется, парниковые. Но Франсуа любит фрукты. — Мэри сунула мне в руки тарелку. — Угощайтесь на здоровье, не стесняйтесь.

Я ничего не ела после нашего похода в кафе, а омлет, пусть и очень вкусный, — еда не слишком сытная. Когда я поинтересовалась в отеле насчет питания поваров, мне сказали, что, пока мы не запустили свою кухню, французские коллеги будут рады, если мы составим им компанию, но они не едят, пока не обслужат постояльцев, а происходит это обычно часам к десяти вечера.

Мэри снова положила руку мне на плечо:

— Я пока вас оставлю.

Несмотря на сильный голод, нарушать красоту прекрасной сервировки мне не хотелось, поэтому я положила себе немного салата, клешней омара с креветками и кусочек холодной курятины. Потом меня одолело искушение, и я взяла один персик.

— Вижу, веселье в разгаре, вы согласны? — раздался у меня за спиной чей-то голос.

Я обернулась к говорившему. Он оказался молод, вероятно, ненамного старше меня, худой, со светлыми, чуть в рыжину, волосами, и вообще выглядел типичным англичанином. Из-за довольно сильно отросших волос и жабо с оборками на шее он производил впечатление романтического поэта.

— Все просто великолепно, — ответила я.

— О, благодарение небесам, вы говорите по-английски! — обрадовался он, смущенно улыбаясь. — Мой французский ужасен, и мой наставник от меня в отчаянии. Я пытался убедить отца отправить меня на несколько месяцев в Париж, чтобы я мог поработать над произношением, но, думаю, он заподозрил, что я найду там себе куда менее достойные занятия.

— Даже в самых недостойных местах вы все равно совершенствовали бы свой французский, — ответила я, и он расхохотался.

— И правда, клянусь королем Георгом! Какая вы замечательная девушка! Как вышло, что я никогда не видел вас раньше? Или вы только недавно приехали?

— Да, совсем недавно. Сегодня.

— С кем вы тут поселились: с родителями или с друзьями?

— Ни с теми, ни с другими. Я из свиты королевы. Нас послали вперед, убедиться, что все сделано как она хочет.

— Ух, какая ужасная ответственность! Королева действительно такая мегера, как о ней говорят?

— У нее очень точные представления насчет того, что ей нравится, а что нет, — совершенно честно ответила я.

— Не хотел бы я быть на вашем месте. — Он скорчил гримасу.

— А вы где остановились? — спросила я.

— На вилле в Вильфранш-сюр-Мер, это неподалеку от Ниццы, если ехать по дороге, которая называется Корниш. Там гораздо лучше, и пляж хороший, без всяких камней. С моим отцом случился сильный приступ подагры, и он решил, что нам нужен более теплый климат. Но позвольте, мне следует представиться. С манерами у меня неважно. Меня зовут Джайлс Уэверли.

У меня перехватило дыхание: я разговаривала с собственным кузеном! Мне припомнилось, как отец упоминал Джайлса. Ну что же, он хотя бы не двоюродный брат, родство более дальнее. Мой отец был единственным сыном своих родителей, значит, братьями были наши дедушки. Выходило, что Джайлс мне троюродный.

Пока я быстро производила в голове эти расчеты, он спросил:

— А как зовут вас? Если, конечно, вы не путешествуете инкогнито по королевскому поручению.

Разве не замечательно было бы сказать ему, что я его кузина, Изабелла Уэверли? Я колебалась, взвешивая все за и против. В голове замелькали картинки: я возвращаюсь в лоно семьи и на свое законное место в этом мире, свободно вращаясь среди людей, которые присутствуют сейчас на этой вечеринке. Но тут я вспомнила, что отцу было отказано в помощи, когда он так в ней нуждался. В нашей семье явно произошел какой-то ужасный раскол, к тому же, сказав правду, я поставила бы под угрозу свою работу при дворе.

Я перевела дух и сказала:

— Очень приятно, мистер Уэверли. Я — Хелен Бартон.

— Хелен. — Он пожал мне руку. — Слишком строгое имя для такой очаровательной особы, как вы. Нет ли у вас какого-нибудь уменьшительного, домашнего имени? Я стал бы называть вас им, если, конечно, оно не совсем уж глупое, вроде Доди или Банникинс, или еще чего-нибудь в таком же роде.

— На самом деле, дома меня звали Беллой, — сказала я. — Но мои родители умерли.

— Белла! Замечательное имя и вполне вам подходит! Так и буду вас звать. Но я оторвал вас от трапезы. Пожалуйста, сядьте и наслаждайтесь ею. — Он сделал жест в сторону стоявших вдоль стены стульев, и я опустилась на один из них. — Я тоже могу к вам присоединиться, пока вся шайка не набежала сюда.

И он взял тарелку, но Мэри тут же просунула голову в дверь:

— Виконт Февершем, что это вы пытаетесь в такую рань пристроиться к ужину? Эта юная леди должна перекусить, потому что позже мне понадобятся ее услуги, но вам, милый мальчик, придется подождать, пока не пригласят к столу.

— Ну, леди Крузье, скажу я вам, вы отравили мне все удовольствие! Я просто умираю от голода, и к тому же только что познакомился с прелестной барышней.

— Эта прелестная барышня нуждается в том, чтобы спокойно поесть, — сказала Мэри и взяла его под руку, а потом повернулась ко мне и улыбнулась: — Не верьте ничему, что говорит вам этот человек.

Джайлс Уэверли тоже улыбнулся мне и с надеждой в голосе спросил:

— Я ведь вас еще увижу, не правда ли?

— Возможно, — сказала я. — Но, когда прибудет королева, я окажусь в полном ее распоряжении, так что свободного времени у меня будет мало.

— Мы непременно найдем время, — заверил он. — Прочь отсюда, — весело произнесла Мэри. — Бедная девушка должна поесть перед тем, как мы устроим всем маленький сюрприз. — И она выпроводила Джайлса из комнаты.

После их ухода мне кусок в горло не лез. Виконт Февеншем! Не просто мой кузен, а виконт! «Ну конечно, — думала я, — брат моего деда унаследовал графство!» Я не раз слышала о графе Олтрингеме и его поместье в Кингсбери, где гуляют стада оленей. А моего деда отправили в колонии, как обычно и поступают с младшими сыновьями. Отец родился в Индии, детство провел в Англии, учился в Итоне и Оксфорде, как и подобает молодому человеку из хорошей семьи, потом, закончив образование, вернулся в Индию и там поступил в бенгальские уланы. В каком же странном мире мы живем! В нем очередность рождения детей определяет, что им суждено — изобилие или прозябание.

В любом случае, встреча с кузеном меня взволновала, а то, что я оказалась на светском soiree, где мной всерьез заинтересовался графский сын, просто повергло в ступор. «Интересно, — подумала я, — появится ли возможность увидеться с ним после нашей живой картины?» Потом мне пришлось строго напомнить себе, что я — Хелен Бартон, младшая повариха, и я не вращаюсь в тех же кругах общества, что и виконт. Да и гардероб, необходимый, чтобы там бывать (даже если бы мне удалось время от времени уклоняться от исполнения своих обязанностей), у меня отсутствует.