Заложник должен молчать

Смысла идти «вслепую» было немного, но все же, прежде чем окончательно остановиться, я еще пару сотен метров двигался по хребту, рассчитывая обнаружить хоть какие-то следы передвижения людей. К сожалению, до индейского следопыта мне оказалось далеко. Так что и вероятность того, что «мое сусанинство» ведет группу правильно, склонялась в сторону минус бесконечности. Поэтому, не к месту помянув дьявола, я остановился и, укрывшись за толстенным деревом, стал поджидать все еще ползущего где-то там за спиной ротного.

– Где Шадрин? – прошипел Вадим, и я, продолжая пялиться в глубину леса, пожал плечами. – Потерял? – Сухой вопрос без какого-либо намека на осуждение.

– Я его и не видел, ушел раньше, чем я смог продолжить движение.

– Куда, зачем? – Продолжая пытать меня, ротный присел на корточки, а затем и вовсе опустился задницей на коврик.

– Судя по всему, за пришедшими на встречу со связником «чехами».

– Ты уверен?

– Почти на сто процентов. – Конечно, я не индейский следопыт, но не заметить притоптанную траву в том месте, где пришедшие поджидали связного, не мог. – Приходило их сюда, по крайней мере, двое. Стояли, толклись, ждали. Пошли по хребту в этом направлении.

– А мы тогда чего стоим? – Гордеев спросил, нет, скорее отдал команду на выдвижение. Сам, впрочем, на ноги подниматься не спешил и правильно делал.

– Куда? – не выпуская оружия, изобразил я движение рук в стороны. – Они то ли свернули, то ли пошли поаккуратнее.

– Ясно, – грустно кивнул ротный, заниматься нравоучением он не собирался, тем более что и причин на то особо не было.

К нам подтянулись наши контрактники. Молча и без всяких команд они разошлись в стороны и исчезли среди деревьев и кустарников. Можно было не сомневаться – наши тылы надежно прикрыты. Нам тоже ничего другого не оставалось, как рассредоточиться и, замаскировавшись, ждать возвращения Виталика.

Часы тикали. Бежали секунды, превращаясь в минуты, минуты сливались в часы – один, два, три, четыре, пять… Я начинал понемножку нервничать – но ни выхода в эфир (это в самый крайний случай), ни самого Шадрина не было. Конечно, база могла располагаться как угодно далеко, но логика подсказывала, что это не так. Связного ждали? Ждали! Следов ночевки я не увидел, значит, «чехи» появились утром. В то, что они шли всю ночь, пусть даже подсвечивая себе фонариком, мне не очень верилось. Во всяком случае, идея, что от села до места встречи и от места встречи до базы приблизительно одинаковое расстояние, мне нравилась больше. Впрочем, даже это время еще не вышло, нервничать было рано, и все же в душе сгущался туман беспокойства.

Подполковник Шипунов

Всю оставшуюся ночь комбату снились кошмары, он то носился по горам в попытках кого-то догнать и уничтожить, то совершал прыжки с парашютом прямо с борта космического корабля, а то вдруг осознал себя сидящим в мрачном сыром подвале, израненным и избитым. Причем в роли тюремщиков выступали наши же российские менты. Ближе к утру Шипунов в этом уже был не так уверен. Возможно, в милицейской форме расхаживали переодетые бандиты или же это были бандиты, сдавшиеся властям и ставшие милиционерами. Как бы там ни было, но из застенков ему удалось вырваться. И вот он уже идет на выполнение очередного специального (и исключительно секретного – правительственной важности) задания. В милицейской форме, снятой с одного из убитых (менты все же оказались переодетыми бандитами), с «ПКМ» в руках он врывается на вражеские позиции и начинает тотальное уничтожение противника. Меняя очередную ленту, подполковник с удивлением замечает, что его окружает пустыня и валяющиеся вокруг трупы одеты не во что иное, как в американскую военную форму. Трупов было много, очень много, чадящими факелами горела боевая американская техника. От нещадно палящего солнца болела голова и саднило пересохшее горло, хотелось пить. Как назло, в собственной фляге воды не оказалось. Подполковник уже было вознамерился дотянуться до фляжки, висевшей на поясе одного из трупов, как откуда-то со стороны (вероятно, из зависшего над пустыней одинокого облачка) раздался громоподобный голос:

– Шипунов, тебе что сказали сделать?

– Скрытно произвести диверсию и отойти.

– А ты? – Голос сделался еще строже.

– А я, вот, – растерянно развел руками боевой подполковник и в нарушение всех норм поведения все же дотянулся до вожделенной фляги. Вот только она была тоже пуста.

– Вы превысили свои полномочия, вы предстанете перед судом… – рыкнули из поднебесья, но подполковник даже не поморщился.

– Да пошел ты… – как-то вяло отмахнулся Шипунов и побрел вдоль трупов, внимательно осматривая их пояса на предмет наличия фляжек… Увы, столь ценного сейчас предмета ни у одного из убитых негров не оказалось…

– Товарищ подполковник, товарищ подполковник! – Входная дверь скрипнула и слегка приоткрылась. – Товарищ подполковник! – снова позвал заглянувший в палатку посыльный. – Вас к телефону.

– Иду… – едва ворочая языком, брякнул Шипунов и, даже не поинтересовавшись, кто его вызывает, начал подниматься с постели.

– О, мифическая сила! – выругался он, поняв, что опереться на затекшую за ночь правую руку не получится. Кое-как сев, подполковник прислушался к своим ощущениям – к удивлению, голова практически не болела, зато сушняк в горле стоял еще тот. Если бы не баклажка минералки, оставшаяся на столе со вчерашнего вечера, он бы, наверное, тут же и умер от терзавшей его жажды. Но повезло. Скрутив пробку, Шипунов надолго приник к горлышку… Напившись, встал, расправил на себе так и не снятую на ночь форму и, придав лицу задумчиво-сосредоточенное выражение, двинулся в сторону палатки Центра боевого управления.

Звонил, как оказалось, отрядный направленец – майор Иванков. Беседа длилась не слишком долго, на все про все ушло минут пять-семь.

«Так, ни о чем», – мысленно прокомментировав подобным образом общее содержание разговора, командир отряда отправился совершать утренний «моцион».

Информация о ночном сне полностью выпала из его памяти.

Старший прапорщик Ефимов

Мелькнувшее в глубине леса движение теней привлекло мое внимание, я вгляделся: тень мелькнула снова и внезапно на мгновение сгустилась, проступив контурными очертаниями человеческой фигуры. К нам кто-то приближался. Увы, рассмотреть идущего за переплетениями ветвей было совершенно невозможно. Фигура то появлялась, то снова на какое-то время исчезала, размазывалась среди полутеней-полутонов леса. Наконец человек на какое-то время полностью оказался в поле моего зрения.

– Уф, – выдохнул Гордеев, и я вместе с ним тоже облегченно перевел дух – в приближающейся фигуре мы с Вадимом безошибочно определили старшего сержанта Шадрина.

– Свои, – поднялся на ноги я.

Виталик дернулся, вскидывая автомат, но, опознав нас, прибавил скорость.

– Химическая сила! – Зайдя за облюбованный мной куст, старший сержант повалился на землю. – Думал, все, кранты! И о, блин, свезло! – Виталик взял протянутую мной бутылку минералки и надолго прилабунился к ее горлышку. После чего откинулся на спину и блаженно раскинул руки.

– База? – Можно было, конечно, посочувствовать и дать ему наслаждаться моментом до бесконечности, но лично для нас неопределенность еще не закончилась.

– Да. – Шадрину пришлось вернуться к действительности. А благополучное возращение напомнило ему о чувстве голода. – Командир, тушняк есть?

– Естественно. – Я полез в РР и вытащил из его чрева банку тушеной говядины. – Держи!

– О, живем! – Довольно потирая руки, Шадрин вытащил из разгрузки нож, взял банку, вскрыл ее, следом, к моему удивлению, вытащил все из той же разгрузки ложку и, даже не попросив галет, принялся есть.