Заложники

Инспектор выдержал паузу для солидности, у понурого бродяги навернулись на глаза слезы, он хлюпнул носом и утерся рукавом.

– Во что был одет тот парень?
– возобновил расспросы Рэйхен.

– Да я ж его не разглядывал, начальник... Парень как парень, молоденький, крепкий. А я бабой залюбовался, извиняюсь, уж больно форсистая...

– Может, вспомнишь хотя бы, какого цвета у него была одежда?
– настаивал полицейский.

– Хоть убейте, не помню. То ли синяя, то ли еще какая, только не светлая.

– Ладно, едем дальше. Куда ты дел оберточную бумагу?

– Запихнул в мусорник. На кой она мне нужна...

– В какой мусорник, где?
– попытался уточнить раздосадованный Рэйхен.

– Тоже не помню. Там, на бульваре, их много. Разволновался шибко на радостях, сами понимаете... Недолго радоваться пришлось. Эх!..

– Из какого магазина была упаковка-то?

– Поди знай. На ней вроде как было сплошь пропечатано название, только мелкими буковками, а глаза у меня уже не те, не молодые... А потом эти все магазины мне по фигу, я извиняюсь, начальник.

Бродяга умолк. Инспектор задумчиво побарабанил пальцами по столу, отодвинул в сторону трехногую стойку микрофона и занялся компьютером. Спустя несколько минут заурчал принтер, на его лоток начали бойко выскакивать листки с аккуратно отпечатанным протоколом допроса.

– Прочитай и распишись на каждом листе, - велел полицейский, вручая бродяге обгрызанную дешевенькую самописку.

Тот извлек из-за пазухи очки с толстыми надтреснутыми стеклами, водрузил их на нос, прочел протокол от первой до последней строки, старательно вывел внизу каждого листка распечатки прихотливую закорючку.

– Может, лучше отпустите меня, начальник?
– просительно заговорил он, сняв очки.
– А то ходят тут всякие, костюмами швыряются. Им ничего, а меня сразу хватъ за шкирку и в полицию. Значит, раз богатый, ему можно с жиру беситься, а вот простому бедному человеку нигде ходу не дают, ну прямо хоть в петлю полезай...

Инспектор посмотрел на Букстена, тот жестом дал понять, что не имеет к бродяге вопросов.

– Ладно, иди, гуляй пока, - пробурчал Рэйхен, в свою очередь, подписав пропуск на выход из комиссариата полиции и протянув его старику вместе с разлохмаченным засаленным паспортом.

– А костюмчик-то мне вернут?
– озабоченно поинтересовался тот, встав со стула и засовывая бумаги в задний карман обтерханных брюк.

– Иди-иди, свободен.

– Но я же его не стибрил, почему вы его отобрали? По закону так не полагается.

– Слушай, дед, хватит борзеть, - осерчал Рэйхен.
– Давай-ка топай отсюда, пока я добрый. А то возьму и привлеку тебя за бродяжничество и незаконную торговлю.

Бродяга попятился к двери, но покидать кабинет не спешил.

– Извиняюсь, начальник, а может, вы хоть пожрать дадите, пока я арестованный? С утра крошки во рту не было, - пожаловался он.

– Ты уже не арестованный, - возразил полицейский.
– Брысь отсюда, некогда мне с тобой цацкаться.

– Погодите, - вмешался Букстен, вынул портмоне и протянул старику пятиимпериаловую ассигнацию.

– Это вам за беспокойство, - пояснил он.

– Премного благодарен вашему высокородию, - изумленно пролепетал бродяга и, опасливо покосившись на Рэйхена, взял деньги.
– Дай вам Боженька здоровья и всяческого благополучия... Так я пойду?

– Сколько можно повторять? Иди!

– проворчал инспектор.

Бродяга прижал к груди кулак с крепко зажатой в нем банкнотой, в пояс поклонился Букстену и поспешил скрыться за дверью.

– Я отдам его на анализ микрочастиц, - задумчиво сказал полицейский, взвешивая на руке прозрачный мешок с костюмом.
– Может быть, найдется хоть какая-то зацепка.

– Мы не знаем теперь, как он одет, - отойдя к окну и закрывая фрамугу, сказал контр-адмирал.
– Вот что плохо.

– Попробуем выяснить,где он купил одежду на смену, - пообещал Рэйхен. Вряд ли он долго таскал с собой ненужный пакет, хотя кто его знает. Но в тех краях чертова уйма разных магазинов одежды, и это не радует. Я пошлю ребят, пускай опросят продавцов.

– Разумно, - одобрил Букстен.

– Между прочим, от места, где он избавился от пакета, рукой подать до Княжеского переулка, - заметил инспектор, убирая протокол допроса в пухлую канцелярскую папку, на которой размашисто, крупными буквами было начертано: "Оборотень".

– Да, я знаю.
– Оставив неподатливую оконную защелку в покое, контр-адмирал смотрел, как между многоэтажных утесов мегаполиса рдеют озаренные закатным солнцем облака.

– Все-таки нашлась еще одна зацепка, - рассуждал вслух полицейский. Теперь мы знаем, что у него есть сообщница. Вряд ли это случайная знакомая.

– Я тоже так думаю, - с похоронным видом согласился Букстен.

Отделываясь односложными репликами, контр-адмирал о чем-то напряженно размышлял. Инспектор с нескрываемым любопытством смерил его взглядом.

– Насколько я понял, вам известно, кто эта женщина, не так ли?
– как бы мимоходом поинтересовался он.

– Еще как известно, - подтвердил Букстен, встряхнувшись.
– Да, все сходится, будь она трижды проклята! Мне нужно срочно связаться с маршалом Нельдом. Разрешите, я воспользуюсь вашим компьютером?

– Пожалуйста.
– Рэйхен встал, уступая контр-адмиралу место за своим столом.

Тот уселся, придвинул интерфейсную панель и вышел в глобальную сеть, затем, набрав серию паролей, подключился к секретной сети контрразведывательного отдела.

Маршал откликнулся на его вызов практически без промедления. Спаренная с монитором видеокамера зажгла зеленый огонек под объективом, по экрану компьютера заструилась радужная рябь, затем на нем появилось крупным планом лицо Нельда.

– А, это вы, Букстен, - молвил он.
– Все еще торчите в полиции?

– Так точно, ваше высокопревосходительство.

– Ну, что нового?

– Плохие новости, ваше высокопревосходительство, хуже некуда, - начал доклад контр-адмирал.
– Вне всякого сомнения, разгром засады в Княжеском переулке учинил Юнец. Он сменил одежду, а сверток со старым костюмом оставил на Птичьем бульваре, в двух шагах от квартиры Гинбара.

– Так-так...
– пробормотал маршал.
– Я и не сомневался, что это его работа. Но с какой стати он вообще туда сунулся?

– Мне и тут удалось достичь некоторой ясности. Нашелся свидетель, который видел его идущим по бульвару вместе с женщиной. По всем приметам это была Делия Прохановска.