Заманчивое предложение мистера Чета
Шрифт:
– Настоящие, в ужасных образах.
– Как полтергейст?
– И это тоже было.
– Бедная девочка! И кто ж тебе такое сделал?
– Сама себе такое сделала. Колдовала.
– Ну, вот! Так я и знала! А все родители виноваты, не воспитывали дочь духовно, отправили ее в город без всякой защиты.
– Теть Даша, это я виновата…
– Но и ты, понятно. Че сидим? Надо идти каяться не откладывая. А то может ты уже бесноватая, приступ начнется.
– Какой приступ?
– Что не видела ни разу? Я вот была в городе, такого насмотрелась! И все из-за ворожбы.
Тетя
Они вернулись в храм, где все еще тянулась очередь кающихся, которой не было конца. Оставив Маргариту, Дарья пробралась в голову очереди, где батюшка как раз читал разрешительную молитву. Когда человек был отпущен, она ринулась к священнику, выставив перед собой сложенные лодочкой руки. И поцеловав благословившую ее десницу, что-то зашептала ему на ухо. Батюшка согласно закивал и покосился в сторону Марго. Затем, повелев стоявшему перед ним старичку ожидать, поманил ее. Марго послушно подошла и нырнула под поднятую для нее епитрахиль.
С минуту они молчали. Марго вдыхала запах сырости и гадала. От чего так тянет мышами, от батюшкиной бороды, епитрахили или от стен храма? Догадавшись, что имеет дело с новичком, священник прокашлялся и спросил:
– Как имя твое?
– Маргарита.
– Нет, не то. Каким именем тебя крестили?
– Я не помню.
– Понятное дело, не помнишь. А никогда у родителей не спрашивала?
– Нет.
– А как причащалась?
– Дедушка называл мое имя сам. Кажется, Рита.
– Нет, не Рита.
– Нет-нет, я припоминаю точно - Рита. Разве так нельзя?
– Можно и так. Но вряд ли так и было. Просто традиция такая на Руси крестить именами святых, а святой Риты не было. К счастью, ты была одна в нашем селе Маргарита, и крестил тебя я, поэтому делу могу помочь. Окрестили тебя Мариной, точно помню. В честь святой Маргариты Антиохийской, которая крестилась Мариной.
– Вы меня, что младенцем помните?- удивилась Марго.
– Конечно, помню. Это совсем недавно было. Всего лет двадцать с лишком. В тот год тогда матушка моя померла. Как вчера, еще и не оплакал. Да что я о себе? О тебе побеседовать нужно.
Марго украдкой оглянулась и увидела, что очередь за ними не рассасывается. Люди терпеливо стоят.
– Батюшка. Мне неудобно как-то. Люди ждут. Может в следующий раз?
– Вот когда так говорят, я точно знаю, что откладывать исповедь нельзя. По опыту. Не переживай, я не спешу. Литургию завершим, когда закончим с людьми. У меня, бывает, до трех затягивается. Матушка к обеду не ждет, так что я весь к услугам чад.
Давай помогу тебе начать. Дарья сказала, что ты страдаешь чем-то вроде беснования?
– Что вы!- Марго поперхнулась от возмущения. Я по полу не валяюсь, и пена у меня не идет.
– Значит, нет эпилепсии?- улыбнулся батюшка.
– И ее тоже нет.
– А как на святыни реагируешь?
– Прекрасно реагирую. Только святыни меня и защищают.
– От чего.
– От злых духов.
– Они всех нас защищают.
– Да,- вздохнула Марго, - но у меня особый случай. Я их вижу.
– Как это? Во плоти?
–
Во плоти. И разговариваю с ними.– И какие они?
– Ужасные и отвратительные.
– Ну, это понятно. С ногами, руками? С лицом?
– По-разному.
– Мда. А ты уверена, что не привиделось? С врачом об этом не говорила?
Марго взглянула из-под епитрахили на священника. Уж не издевается ли? Его лицо выражало тревогу и казалось искренним.
– Батюшка, я здорова. Неужели вы не верите в темных духов?
– Как же не верить, верю. Только они чаще являются либо людям с очень больным самомнением, либо святым, либо людям с больной психикой. В последнем случае, трудно ручаться за реальность таких явлений.
– У меня есть два свидетеля реальности этих явлений. Я звала на помощь сначала девушку, а потом мужчину, и оба видели то же что и я.
– И чем ты заслужила такое?
– Вот об этом-то я и пришла рассказать,- тяжко вздохнула Марго,- я много колдовала за деньги, а потом продала душу дьяволу.
Марго почувствовала, как рука священника дрогнула при этих словах. Он снова сухо прокашлялся, присел на скамейку, указав рукой на половичек перед ней. Марго почему-то сразу догадалась, что нужно стать на колени. Священник плотно накрыл ее голову епитрахилью, наклонился ближе и повелел:
– Рассказывай!
Через час Марго выпорхнула из церкви. Она не только исповедалась, батюшка даже счел необходимым ее причастить.
«Теперь все будет хорошо!»- твердила она по дороге домой. Правда, отец Павел предупредил, что в церковь ей придется теперь ходить чаще, чем есть, но это, конечно, аллегория. Теперь все будет хорошо! И хотя она влетела в дом в преотличном настроении, как весенняя птичка, мама при виде дочки всплеснула руками и воскликнула:
– Риточка! Да ты совсем зеленая! Ты что заболела?
Глава 20.
Марго призналась, что рассталась со своим босом и женихом по совместительству. Так что одновременно осталась без любимого, работы и квартиры. Это могло объяснить болезненный вид девушки.
– Зря говорят, что от любви вылечить нельзя,- говорила мама, как в детстве расчесывая длинные локоны Марго,- конечно консервативного средства от нее не придумали, но как от вируса тут помогают две вещи: время и симптоматическое лечение.
Узнав о намерении дочки поселиться в деревне, и открыть свое дело, мама только похихикала, и посоветовала сначала как следует отдохнуть «чтоб мозги на место встали».
Папа как всегда держался чуть в стороне, выполняя мелкие поручения, и поддакивая, когда речь заходила о Марго. Родители имели привычку разговаривать при дочери так, как будто она младенец, либо не слышит, либо не понимает.
– Я вчера не на шутку испугалась, когда влетает наша девочка в хату…лицо зеленое, на голове какая-то тряпка, глаза горят… говорит: «Мама! Пойдем в церковь, там праздник, батюшка всех нас к столу пригласил». У меня тахикардия началась. Думала, обезумело наше единственное дитя!- жаловалась мама.