Заманчивые обещания
Шрифт:
Адам щелкнул выключателем. Несколько мгновений он молча лежал в темноте, а затем шепотом произнес:
— Да благословит тебя Господь, Кора.
— Будь ты проклята, Кора.
Это несправедливо. У нее всегда все было, а ему вечно чего-то недоставало.
Слишком часто.
Старой перечнице надо было всего лишь внести небольшие изменения в свою последнюю волю. Но она не сочла нужным оставить ему то, что причиталось ему по праву.
И как будто этого ей было мало, она своей смертью еще и нарушила его планы. Если бы только у него было больше времени…
Он негромко чертыхнулся и сделал еще глоток
Прошлой ночью он был в саду Грантвуда — он провел там не одну ночь, делая то, что обязан был делать — и видел эту пару в беседке.
Минуту-другую, а может, и больше он гадал, не собирается ли Трейс Баллинджер овладеть ею прямо здесь, в саду, где кто угодно мог их увидеть. Его ладони покрылись испариной, и ему пришлось обтереть их о брюки. В предвкушении он облизнул губы, размышляя, стоит ли ему подойти ближе, чтобы лучше видеть происходящее. Но они, видимо, передумали и вернулись обратно в дом.
С возвращением Шайлер Грант обстоятельства, в которых ему приходилось действовать, намного усложнились. Но он не дурак; ему не раз удавалось справляться с трудностями и оборачивать их себе во благо. Где хотенье — там и уменье.
И вдруг его осенило. Возможно, всего лишь возможно, возвращение Шайлер в Грантвуд — замаскированная удача. Она может отвлечь на себя внимание и стать для него прикрытием.
Теперь он знал, что ему делать… если только хватит духу.
И он решился.
Глава 12
Джонни оторвал взгляд от «Уолл-стрит джорнал», лежавшего у него на коленях — он читал уже минут пятнадцать, — и улыбнулся Шайлер.
— А ты, похоже, преуспел, Джонни? — спросила она.
— Да, верно.
Имя Джонатана Тибериуса Гранта упоминалось в связи с любыми деловыми проектами и слияниями компаний. Видимо, ее кузен добился своего: он стал центральной фигурой на всех финансовых рынках.
Шайлер улыбнулась:
— Тебе приходится иметь дело не только с волками, но еще и с быками и медведями [5] .
5
Игра слов: англ, wolf — жестокий, злой человек, хищник; bull — спекулянт, играющий на повышение, bear — спекулянт, играющий на понижение; неотесанный человек.
Джонни отложил газету в сторону, оперся спиной о перила беседки, вытянул ноги, сплел пальцы за головой и удовлетворенно вздохнул:
— Может, я и работаю с волками, однако считаю, что в такой погожий денек, как сегодня, не сыскать места лучше Грантвуда.
Шайлер нечего было ему возразить. Стоял один из тех долгих томных дней, что бывают между весной и ранним летом. Воздух был приятно-теплым. Птицы щебетали на деревьях над их головами. В саду витал стойкий аромат цветов.
То был чудесный день, замечательный день, и все же Шайлер ощущала какое-то беспокойство.
Скрестив ноги и разгладив складки на подоле шелкового платья, она окинула взглядом свое родовое гнездо.
— А помню, раньше ты любил Грантвуд.
Джонни достал дорогие солнечные очки из кармана спортивного пиджака.
— Да, было дело, — согласился он, нацепив
темные очки на нос и вновь приняв расслабленную позу. — Я до сих пор его люблю. Хотя за последние несколько лет я не часто сюда наведывался.— Ты занятой человек.
— Очень занятой. Кроме того, было не так уж весело приезжать в старый дом, когда в нем не было тебя, — заявил он, подставляя свое загорелое лицо лучам полуденного солнца.
— Ты преувеличиваешь.
— Это правда, — произнес Джонни, подняв правую руку, будто давая торжественную клятву.
Шайлер все еще была настроена скептически.
— Ты просто жалеешь меня — ведь ты отлично знаешь, что я была по уши влюблена в тебя, когда мне было тринадцать, а тебе двадцать два.
Джонни улыбнулся — его зубы на фоне загорелого лица казались ослепительно белыми — и стал еще более привлекательным, если это только было возможно.
— Ты была очень славной малышкой, Шайлер, но я думаю, что семья не одобрила бы меня, если бы я занялся растлением малолетних. Меня просто выставили бы за порог.
Она улыбнулась. А затем призналась:
— Когда я была маленькой, я побаивалась этого дома.
Он пристально посмотрел на нее поверх очков:
— Правда?
— Правда.
— Почему?
— Порой он наводил на меня безотчетный ужас. — Это было все, что она смогла сказать.
Джонни несколько изменил направление разговора:
— Поэтому ты решила жить в Париже?
— Это одна из причин.
— Собираешься продавать дом?
Шайлер нахмурилась:
— Продавать?
Джонни выпрямил спину и стряхнул с рукава пиджака упавший листик. За несколько дней общения с ним Шайлер заметила, что на его одежде обычно не бывает ни морщинки. Его ботинки никогда не были грязными — они всегда были начищены до зеркального блеска. Ни одна прядь волос не покидала места, отведенного ей в его прическе. Короче говоря, его внешний вид был безупречен.
— Продать Грантвуд, — наконец уточнил он.
— Я еще не знаю, что я буду делать с Грантвудом. Сначала мне надо заняться другими делами.
Джонни махнул рукой в направлении дома.
— Твой юрист, кажется, слоняется где-то поблизости. Похоже, загородная жизнь кажется Баллинджеру слишком тихой и скучной. Он чувствует себя не в своей тарелке.
У Шайлер были свои соображения на этот счет, но она не собиралась обсуждать Трейса Баллинджера с кем бы то ни было, включая своего кузена.
— Трейсу тоже есть чем заняться.
Красавец мужчина, сидевший рядом с ней, нахмурился:
— А за этим ничего не стоит?
— А что за этим может стоять?
— Ты.
— Я?
Хмурый взгляд несколько искажал совершенные черты Джонатана Гранта.
— И с личной, и с профессиональной точки зрения ты представляешь большой денежный интерес для Трейса Баллинджера.
— Не думаю, что его интересуют деньги. По крайней мере не в том плане, на который та намекаешь.
— Не обманывай себя. Каждый имеет свою цену.
— Разве?
Джонни пояснил:
— Конечно, не всегда дело ограничивается деньгами. Для одних важен успех, для других — положение на социальной лестнице, для третьих — чувство собственного достоинства.
— В этом смысле действительно каждый имеет свою цену, как ты и утверждаешь, — допустила Шайлер.
Когда Джонни пускался в рассуждения, его слова казались вполне обоснованными.
— Интересно, какая цена у тебя, моя дорогая кузина? Может, чувство причастности?
— Причастности?