Заметки на полях пиджака

Впрочем, эти самые периоды длительными кажутся лишь самим студентам. Обычно они не длятся дольше двух или трёх недель. Многие студенты проводят на вписках все выходные. Для таких периоды ожидания сокращаются до жалких пяти дней.

Не секрет, что среди представителей поколения Z очень много чрезмерно стеснительных юношей и девушек. Много зажатых. Много закомплексованных. Таких, кому трудно установить прочный контакт со сверстниками. Таких, кто не может подчас найти себе пару даже для единичного полового сношения.

Для таких есть порнография.

На самом деле в наше время почти все студенты одурманивают себя пошлыми картинками. Исключения (а они есть) здесь настолько редки, что о них можно было и вовсе не упоминать.

Абсолютное большинство студентов – патологические эротоманы. Многие из них ко всему прочему страдают различными (в диапазоне от фетишизма до зоофилии) расстройствами сексуального поведения.

«Что делает студентов маньяками?» – спросите вы.

Ответ прост и удручающе банален: общественная среда.

К сожалению, Интернет сделал порнографию слишком доступной для нашего юношества.

Обычно те, кто в будущем становятся извращенцами, начинают взрослеть довольно рано.

Уже в 10-11 лет (а некоторые и раньше) они начинают рассматривают похабные изображения на соответствующих сайтах.

Сначала подростка (или даже ещё ребёнка) радуют новые впечатления, получаемые им от сенсуального возбуждения. Ему приятно, ему интересно. Он думает, что достиг нирваны.

Однако примитивные удовольствия, к числу коих несомненно относится порнография, имеют свойства быстро приедаться.

Проходит совсем немного времени, и простые картинки уже не возбуждают юношу. Теперь ему необходимо что-то «погорячее». Постепенно молодой человек переходит сначала ко всё более жёсткой, а затем и напрямую извращённой порнографии.

Есть у меня один знакомый. В возрасте одиннадцати лет он начал просматривать фотографии полуголых дамочек в Интернете. Большая часть подобных картинок едва тянула даже на лёгкую эротику, не то что на порнографию. Однако парень быстро наращивал обороты. Он быстро перешёл от относительно невинных фото сначала к настоящей эротике, а затем и к порнографии. Далее он двигался в направлении всё более суровых извращений.

Короче, к восемнадцати годам молодой человек уже был законченным педофилом, зоофилом и некрофилом. Несколько раз он попадал в дурдом, а затем и вовсе угодил под суд по статье 134 УК РФ (растление малолетних).

К слову, парень был не виноват. Точнее, единственная его вина была в том, что он был крайне неразборчив в выборе друзей.

Короче, его оклеветал один его товарищ.

К слову, этот его товарищ уже к шестнадцати годам успел стать конченым маньяком. В отличии от некоторых, он к тому времени уже успел испробовать (и далеко не только в своих мечтах) все мыслимые и немыслимые извращения, – от секса с живым конём до соития с выкопанным на старом деревенском кладбище трупом.

Кстати, тот молодой человек, которого едва не посадили в итоге по 134-й статье, – был студентом небезызвестной «Синергии».

Это камень вам в огород, эмгэушники! Будете знать, какие люди в «Синергии» учатся!

А, точно! Забыл вам сказать. Тот парень, который занимался сексом с конями и мертвецами, – сейчас обучается в одном педагогическом вузе на педагогическом же направлении. После универса собирается работать в школе.

И да, вы правильно подумали: этот юный клеветник ко всему прочему ещё и педофил. И в школу он идёт работать с твёрдой целью реализовать некоторые свои специфические потребности.

Впрочем, такие вот яркие примеры встречаются относительно нечасто.

Гораздо чаще попадаются другие типы, – предельно закомплексованные молодые люди, зависимые от порнографию и страдающие целым комплексом расстройств сексуального поведения.

Тему порнографии можно было бы продолжить. Однако мы этого делать не будем.

В принципе, всё, что мы уже сказали здесь по поводу наркотиков, – можно было бы отнести и к порнографии.

В некотором роде порнография – это и есть наркотик. Только это наркотик не химический, а информационный.

Итак, жизнь российского студента мы в общих чертах описали. Конечно, это описание можно было бы дополнить ещё множеством смачных дополнений.

К сожалению, сейчас это сделать не представляется возможным: мы всё-таки ограничены рамками статьи.

Некоторые люди зададутся вопросом: как так получилось, что в нашей стране вдруг выросло целое поколение таких студентов?

Краткий ответ на этот вопрос вы уже знаете, – во всём виновата среда.

Ответ развёрнутый должен быть несколько конкретнее.

Вспомним парижских бунтарей 1968-го года.

Что это были за люди? Кто их воспитывал и в каких условиях?

Восставшие в мае 1968-го парижские студенты были людьми послевоенного поколения. Они родились либо на исходе войны, либо вскоре после её окончания. Соответственно, их родители принадлежали к поколению 1920-1930-х годов.

У большинства парижских бунтарей отцы и деды (а нередко и матери с бабушками) сражались в рядах французского Сопротивления.

Французское же Сопротивление, как известно, по сути своей было очень левым. Ключевую роль играли там коммунисты. Многие из тех, чьи дети впоследствии поднимут студенческое восстание в Париже, – сами состояли в Компартии или сочувствовали левым идеям.

Эти люди состояли имели за плечами опыт подпольной вооружённой борьбы, в том числе и партизанской. Разумеется, этот опыт они во многом передали своим детям.

Итак, родители восставших студентов не были простыми обывателями. Но были революционерами.

Да, к шестидесятыми годам многие из них состарились, разочаровались в просоветской Коммунистической партии, ушли в частную жизнь.

Конечно, за это отцов подвергли беспощадной критике их собственные дети. Парижские студенты были недовольны своими родителями, сложившими оружие, отказавшимися когда-то от борьбы, удовлетворившись безопасным обывательским существованием.