Заметки забияки или На пути из физиков в маги

Вот тут-то мне и стоило насторожиться. Ан нет…

Я пожала плечами, и двинулась к выходу из начальской избушки. В Дереве, вопреки моим ожиданиям, старшего друида не оказалось, зато Антон подозрительно оглядел наш тандем с начальством. Мы прошли мимо него, и двинулись в сторону лестницы.

– Куда это вы? – догнал меня товарищ.

– В дупло, – ответила я. – То есть, в карцер.

– Ты что, с ума сошла?! – загородил товарищ путь наверх. – Не смей этого делать!

– Антон, не мешай, – с нажимом произнес мой провожатый, друид непонимающе моргнул, тупо посмотрел на меня, себе под ноги, пожал плечами, и ушел.

– Что встала? – окликнул меня Борис Иванович. – Пошли.

– А это не опасно? – впервые усомнилась я.

– Не ты первая, – махнул рукой босс. – Ты идешь, или как? Вон оно, уже близко.

Через минуту мы дошли до квадратной площадки. Начальство щелкнуло пальцами, и в стене открылось круглое дупло.

– Полезай, – велел он.

– А как я оттуда выберусь? – запоздало сообразила я. – Сколько мне сидеть-то?

– Вот как с Деревом договоришься, так и вылезешь. Ну?

Я глубоко вздохнула, и полезла. Когда я оказалась внутри, свет медленно стал меркнуть, и я постаралась поскорее обернуться, чтобы увидеть выход.

– Зря я это сделала, – сказала я самой себе.

Голос вяз в окутавшей меня абсолютной темноте.

***

После я узнала, что из-за меня Начальник поссорился со старшим друидом и «мадам Жириновской». Оказалось, что наружу из дупла можно было вылезти и через год, и через два. А, случалось, оно само открывалось, и оттуда выносили претендента на высокое звание мага. Ногами вперед.

Но я, разумеется, ничего этого не знала, да было мне не до того – пыталась определить на ощупь, куда это я угодила. Дупло было небольшим, по форме напоминало яйцо. Встать в полный рост я не могла, ноги тоже вытянуть было невозможно. Поневоле пришлось принять позу зародыша. Температура была вполне комфортная, замерзнуть было проблематично. Как выяснилось позже, Дерево само обеспечивало меня всем необходимым во время сна, так что смерть от голода и жажды мне не грозила. Даже сливное отверстие внизу находилось. Пока я гадала, нужно ли мне оставаться в одежде, сверху полилась тепленькая водичка, и промочила меня насквозь.

– Черт! – выругалась я. – Мало того, что темно, как у негра в попе, так теперь еще и мокро!

В ответ подул теплый сухой ветерок.

– Ого! – развеселилась я. – Оно еще и с сушкой! Классно!

Короче, живи себе, да радуйся… Кабы не одно обстоятельство: моей деятельной натуре требовалась точка приложения сил. Сначала я вспомнила байки про «подвижников духа», и попыталась медитировать. Но мысли, вместо того, чтобы исчезнуть вместе со светом, наоборот, обложили меня со всех сторон, словно люди искусства богатого купца, известного своим меценатством. Я боролась с мыслями, как могла, пока меня не срубил сон…

Когда я проснулась, то не сразу поняла, где я, что я, почему мое тело в скрюченном положении, и, как следствие, затекшем состоянии, и, наконец почему я НИЧЕГО не вижу. То есть, абсолютно ничего. Но постепенно я вспомнила и подъем по лестнице, и неудавшуюся попытку молодого друида остановить меня, и то, как залезала в дупло.

– Ну я и дура! – дошло до меня, как до жирафа. – Это же надо было на такое подписаться!

И я сделала первое, что пришло мне в голову – попробовала проскрестись наружу. Занялась этим достойным делом с энтузиазмом, но потом поняла, что мое чувство направления отказало вместе с исчезновением света. Сунула я тогда в рот окровавленные пальцы, и, поскольку заняться по-прежнему было решительно нечем, принялась ругать начальство на чем свет стоит. Перебрав все известные мне нецензурные выражения, я принялась костерить себя – за глупость и излишнюю доверчивость. Так я и заснула – злая на себя, на Дерево, на весь свет. Во сне мне снились мои тренировки, и я была счастлива – просто от того, что двигаюсь. Когда же я проснулась, то не смогла найти ни рук, ни ног – с непривычки у меня одеревенело все тело.

Вот тогда-то мне впотьмах и показалось, что если я не приму прямое положение, то так и останусь скрюченная до конца дней своих. Я вертелась волчком, пытаясь принять привычное мне вытянутое положение, и не могла. Меня охватила паника – я поняла, что могу и не выбраться отсюда никогда.

Как-как он там сказал? Дерево само меня выпустит? Но как? Что я должна для этого сделать?! Опомнилась я от осознания того, что, у меня саднило все лицо. Оказывается, я, раздирая в кровь губы, грызла ставший ненавистным ствол исполина. По подбородку текли теплые струйки, из глаз тоже сочилась влага. Было понятно, что наружу не выбраться. Я прекратила бесполезные попытки пробиться наружу, скрючилась на дне дупла. Меня охватила апатия.

Так потянулось время. Сколько его прошло, я не знала. Равно как и того, день сейчас, или ночь. Поначалу я надеялась, что меня выпустят. Потом, по прошествии нескольких циклов сон – ожидание освобождения – сон – ожидание, с трудом, но осознала, что надеяться не на кого. Меня бросили! Оставили! Забыли!!!

Очередная истерика чуть было не закончилась плачевно – наревевшись от души, я со всей дури принялась пинать головой стенку своей тюрьмы. Чтобы умереть и не мучиться. Коварное Дерево раскусило мои планы, и выстлало стенки толстенным мягким мхом. Я усмехнулась:

– Понятно… Собаки на сене хреновы! И жить не дадут по-человечески, и умереть, как полагается. Ладно. Ваша взяла. Буду отсюда конструктивно выбираться.

После принятия решения я совсем успокоилась. Начала вспоминать, чему меня учили в последнее время. Конечно же, с самого начала я попыталась войти в контакт с Деревом. Естественно, у меня ничего не вышло – объект был явно не по моим зубам. Я-то привыкла управлять растениями. А тут – поди, поуправляй исполином! Тогда-то я и вспомнила лекции начальства – в конце концов, оно же меня сюда засунуло, значит, копать надо было в этом месте. Кажется, босс хотел, чтобы я поняла, что такое «магия»…

Судя по словам учителя, мои собственные магические способности (и не маленькие) не использовались мною с самого младенчества. Я обросла ментальной оболочкой чужих разношерстных сведений об этом мире («смотри, это человек, а у него два глазика, видишь, два, да смотри же, дубина стоеросовая, два глазика!!!»), и, судя по всему, мне предстояла работа счистке оной. И дупло как нельзя лучше подходило для этой цели. Раскусив замысел начальства, я повеселела.

Затем я задалась вопросом – а чего это я, собственно, поддаюсь на провокацию со стороны окружающих? Вот как сейчас, с дуплом этим замечательным? Да и вообще, по жизни. Не сразу, но до меня дошло, что главная моя беда состояла в том, что я (порой) была слишком общительна по натуре. Нет-нет, да накатывало на меня желание почувствовать с кем-то единение, в то время, как людям не было до меня никакого дела. Бабушка гнала меня к маме, мама к сестре, сестра и вовсе норовила пнуть посильнее – она была старше и тяжелее. Когда же на меня, наконец, обращали позитивное внимание, радости моей не было предела, и я была готова на многое, лишь бы продлить моменты дружбы и близости. Вот так и набралась я посторонних оценок и мнений во имя единства, блин!

Теперь же мне предстояло нырнуть в тотальное одиночество. О, как же это было сложно! Казалось бы, я и так сижу в полной изоляции. Но в то же время удерживаю около себя образы родственников-близких-знакомых, и упорно за них цепляюсь. Наконец, я решилась отпустить всех. И осталась одна.

Это было ничуть не страшно, но, наоборот, абсолютно весело и познавательно. Меня теперь окружала не темнота и безысходность, но нечто поистине безграничное, прозрачное, невесомое, и почему-то красноватого цвета. Не могу иначе сказать, не передается это словами. Я подумала, что неплохо было бы зажечь огонь. И вот он, тут как тут, уютный такой, чуть ли не пушистый комочек у меня в ладошке. Я рассмеялась – настолько все оказалось просто!

Мне было жаль расставаться с огоньком, и я захотела, чтобы он побыл со мной еще немного. Огонек подмигнул(!), и, отделившись от моей руки, поплыл к центру дупла.

«Я не люблю огонь», – послышалось отовсюду.

Вроде бы и русским языком было сказано, а все равно – понятнее некуда.

– А? – завертела я головой по сторонам.

Огонек замерцал, и потух. Я немедленно создала новый.

«В руках – держи, а на волю – не пускай».

– ДЕРЕВО? Ты, что ли?

«А кто же еще-то?»