Замок (др. изд.)

Но отец спокойно выдержал этот взгляд. Он снова заговорил на каком-то непонятном ей языке. Она увидела в темноте, как леденящая душу улыбка исчезла с мертвенно-бледного лица и тонкие губы стали еще тоньше, страшные глаза сузились, словно чудовище обдумывало слова отца.

Магда молча смотрела на это лицо, не в силах пошевелиться. Она увидела, как тонкие губы чуть искривились в улыбке.

Затем последовал легкий кивок, почти незаметный. Решение было принято.

Ветер пропал, как и не было. Лицо растворилось во тьме.

Наступила тишина.

Магда с отцом неподвижно глядели друг на друга, по-прежнему находясь в центре комнаты, а тьма и холод тем временем медленно исчезали. В камине с треском вспыхнуло пламя, и Магда рухнула бы на пол от страха, если бы не успела ухватиться за ручку коляски.

— С тобой все в порядке? — спросил отец, глядя мимо нее. Он пытался пошевелить пальцами.

— Да-да, все в порядке. — Она постепенно приходила в себя после пережитых событий. — Что это было? Господи, что это было?!

Отец не слушал.

— Я их не чувствую. Совсем не чувствую.

Он начал стягивать перчатки.

Его жалоба придала Магде сил. Она выпрямилась и покатила коляску к огню, который уже полыхал вовсю. После пережитого Магда все еще чувствовала страшную слабость, но какое это сейчас имело значение? А как же она? Почему она всегда на втором месте? Почему всегда должна быть сильной? Хоть бы потерять сознание, чтобы кто-нибудь о ней позаботился, стал бы за ней ухаживать, помогать… Усилием воли она прогнала эти мысли. Дочь не должна так думать, когда отец нуждается в помощи.

— Вытяни руки, папа! Здесь нет горячей воды, поэтому придется воспользоваться теплом от камина.

При свете огня Магда видела, что руки отца стали мертвенно-белыми, как у этого… этой твари. Кисти напоминали обрубки с жесткой грубой кожей и кривыми ногтями. На подушечке каждого пальца виднелись следы гангрены. Неужели это руки отца? Магда помнила, какими изящными они были, живыми, с длинными ловкими пальцами. Руки ученого. Руки музыканта. Казалось, они жили своей жизнью. А теперь превратились в мумифицированную карикатуру.

Согревать руки надо было постепенно. Дома на этот случай у нее всегда был припасен горшок с горячей водой. Резкое падение температуры вызывало у отца спазм кровеносных сосудов в пальцах. Доктора называли это феноменом Рейно. А поскольку действие никотина было таким же, старику пришлось отказаться от любимых сигар. Если же ткани были слишком долго лишены кислорода, если приступы учащались, начиналась гангрена. До сих пор отцу везло: очаги поражения были незначительными, и с гангреной врачи справлялись. Но так не могло продолжаться вечно.

Она наблюдала, как отец, протянув руки к огню, вращает кистями медленно, насколько позволяют больные суставы. Сейчас отец ничего не чувствует — настолько сильно руки замерзли и одеревенели. Но как только восстановится кровообращение, он ощутит нестерпимую боль, как от ожогов.

— Посмотри, что они с тобой сделали! — гневно вскричала Магда, глядя, как пальцы отца постепенно из белых становятся синими.

Отец вопросительно глянул на нее.

— Бывало и хуже.

— Знаю! Но этого не должно было быть вовсе! Что они пытаются с нами сделать?

— Они?

— Нацисты! Они играют с нами! Экспериментируют над нами! Я не знаю, что здесь произошло на самом деле… Все выглядело весьма реалистично, хотя казалось нереальным. Не могло быть реальным! Они загипнотизировали нас, одурманили наркотиками, играли со светом…

— Все это было на самом деле, Магда, — мягко возразил отец с некоторым изумлением, поскольку не сомневался в том, что в глубине души Магда и сама в это верила, только не хотела признаться. — Все это так же реально, как запрещенные книги. Я знаю…

Он скрипнул зубами — кровообращение восстановилось, и пальцы стали пунцовыми. Изголодавшиеся по кислороду ткани теперь наказывали отца страшной болью, выбрасывая скопившиеся в них токсины. Магде казалось, что она тоже ощущает эту дикую боль, настолько часто ей приходилось видеть отца в таком состоянии.

Когда боль немного утихла, профессор снова заговорил, с придыханием, словно выбрасывая слова:

— Я говорил с ним на старославянском… сказал, что мы не враги… сказал, чтобы он нас оставил в покое… и он ушел.

Он поморщился от боли, затем пристально посмотрел на Магду. Голос его звучал тихо и хрипло:

— Это он, Магда! Я знаю! Это он!

Магда не ответила. Она тоже знала.

Глава 15

Замок

Среда, 30 апреля

06 ч 22 мин

Капитан Ворманн решил бодрствовать всю ночь напролет, но не выдержал. Он сел к окну, выходящему на двор, с «люгером» на коленях, хотя очень сомневался, что девятимиллиметровый парабеллум поможет при встрече с тем существом, которое обитало в замке. Однако бессонные ночи, компенсированные лишь кратким дневным сном, подточили силы, и он уснул.

Внезапно капитан проснулся, как от толчка, и не сразу сообразил, где находится. На мгновение ему показалось, что он в Ратенау и сейчас Хельга внизу готовит на кухне яичницу с колбасой, а мальчики уже давно встали и пошли доить коров. Но это был всего лишь сон.

Увидев, что небо светлеет, Ворманн вскочил со стула. Очередная ночь миновала, а он жив. Он пережил еще одну ночь. Однако радость была недолгой. Значит, умер кто-то другой. Где-то на территории замка лежит окровавленный труп, и теперь остается лишь его найти.

Засунув «люгер» в кобуру, он вышел из комнаты. Все тихо. Ворманн сбежал вниз по лестнице, потирая на бегу глаза и похлопывая себя по пухлым щекам, чтобы окончательно проснуться. Едва он спустился на первый этаж, как открылась дверь в комнату, где находились евреи, и в коридор вышла девушка.

Капитана она не замечала. С озабоченным лицом она несла куда-то металлический горшок. В глубокой задумчивости прошла мимо капитана во двор и свернула к подвалу. Ворманн сперва насторожился, но тут же сообразил, что в подвале стоят цистерны со свежей водой и девушка, уже бывавшая здесь не раз, это знает.