Замок храпящей красавицы

Шумаков отсоединился, я повертела в руках план дома и уверенно пошла во владения Леонида.

На сей раз единственный сын Верещагина сидел в кресле с книгой в руках. Увидев меня, отложил томик. Я привычно взглянула на название и очень удивилась. «Психология маньяка» – не лучшее чтение на сон грядущий, на мой взгляд, уместнее полистать детектив Милады Смоляковой, сказки для взрослых с легким криминальным привкусом, а не изучать труд, посвященный серийным убийцам.

– Хотите стать следователем? – спросила я. – Или подумываете об адвокатской карьере?

– Учусь на экономическом, – вяло ответил Леня, – просто интересуюсь психологией, это мое хобби.

Я решила не давать парню возможности расслабиться.

– Вы ходите по дому в тапках?

Леонид положил ногу на ногу.

– Интересное начало беседы. Уж точно не в унтах!

– Но, выходя к гостям, вы переобуваетесь? – продолжала я. – Можете показать, в чем вы были сегодня вечером? Наверное, костюм, рубашка, галстук, но меня в первую очередь интересует обувь. Если сейчас мне откажете, я пойду к вашему отцу с этой же просьбой.

Лицо Леонида слегка вытянулось, но он не стал спорить, молча встал, поманил меня пальцем, пересек кабинет, толкнул дверь между книжными шкафами и вошел в соседнее помещение. Я, не теряя времени, поспешила за ним и очутилась в такой же огромной комнате.

Справа громоздилась двуспальная кровать под балдахином. Перед ней расстилался большой ковер, на нем стояла тумбочка с бронзовой лампой под розовым абажуром. На стене висела лазерная панель, ее окаймляли полки, на которых стояли солдатики, игрушечные машинки, паровозики, вагончики. Похоже, Алексей никак не мог вырасти из детских штанишек. И набор литературы в большом стеллаже, вблизи которого я находилась, оказался весьма странным. Комиксы, книги про животных, тома Жюля Верна и Майн Рида соседствовали с изданиями по психологии и медицине. Причем последние книги были не научно‑популярной литературой, а учебниками для студентов, аспирантов и ординаторов. Впечатлял и подбор дисков в высокой подставке. Классика российских и зарубежных мультфильмов, ленты про разбойников, ковбоев и пиратские издания «Казни», «Пытки». Мало найдется людей, способных наслаждаться зрелищем человеческих мучений.

Слева располагалась огромная, утопленная в полу ванна, на ее бортике теснилось такое количество гелей, шампуней, кремов, лосьонов, что с лихвой могло хватить для салона красоты. И вообще, я впервые видела санузел, который был ничем не отгорожен от спальни, правда ни раковины, ни унитаза тут не имелось. Очевидно, туалет находился за одной из дверей, которые темнели между полками с игрушками.

Леонид взялся за ручку одной створки, открыл ее, я поняла, что там скрывается гардеробная.

– Сейчас принесу ботинки, а ты пока угощайся! – неожиданно радушно предложил младший Верещагин и показал на стол, который громоздился между кроватью и ванной, потом зашел в хранилище одежды. До моего слуха донеслось шуршание.

Я увидела на круглой столешнице вазу с виноградом и поняла, что проголодалась. Вот только совершенно не люблю «дамские пальчики», меня больше привлекло содержимое большого подноса, который чьи‑то заботливые руки поместили на бортик мини‑бассейна. Там лежали невероятной красоты абрикосы, персики и непонятные круглые фрукты.

Я покосилась на дверь гардеробной. Перед тем как отправиться на поиск ботинок, Леонид радушно сказал: «Угощайся». Он ведь не уточнил: «Ешь исключительно виноград».

Я подошла к ванне и вдохнула аромат фруктов. В богатстве есть свои преимущества. Думаю, очень приятно лежать в пене и лакомиться плодами, запах от персиков и абрикосов исходит умопомрачительный, именно так они пахли в детстве. Один раз Раисе удалось отправить меня в пионерлагерь в Феодосию. Море не произвело на меня особого впечатления, просто много‑много воды, к тому же грязной. У берега плавали щепки, водоросли, умершие медузы, на пляже валялись окурки, словом, мне там не понравилось. Но еда! Огромные красные помидоры, свежий инжир, слива. Никогда я не пробовала такой вкуснотищи. Ну согласитесь, сейчас в магазинах даже зимой можно купить клубнику, малину, дыни, экзотику вроде личи или маракуйи, но особого вкуса у фруктов нет. Если стоите возле прилавка с оранжерейными, выросшими на гидропонике фруктами, запах не вскружит вам голову. Персики и абрикосы в спальне Леонида, наверное, доставили самолетом из Узбекистана прямо сегодня. Интересно, в этой стране уже появился новый урожай или там умеют замечательно сохранять прошлогодний?

Не в силах более сопротивляться соблазну, я взяла персик, впилась в него зубами и запоздало пожалела, что не запаслась салфеткой: сейчас по щекам и подбородку потечет сладкий сок. Но, вопреки ожиданиям, мякоть оказалась похожей на крем, а кожица была более плотной, чем обычно. Я с интересом осмотрела плод. Это десерт! Умелый кондитер непостижимым образом смог чулком снять с фрукта кожу, пропитал ее каким‑то сиропом, мякоть взбил со сливками и наполнил пустую шкурку. Вкусно до обморока, ни в одном ресторане в меню нет подобного лакомства. Во всяком случае, нам с Юрой еще не довелось его попробовать.

Я в секунду проглотила персик, затем слопала абрикос и поняла, что десерт жирноват, еще один фрукт брать не стоит. Жаль, что Шумакова нет рядом, он большой охотник до оригинальных кондитерских штучек. Принято считать, что мужчины предпочитают мясо, и мой любимый никогда не откажется от хорошего куска вырезки, но он обожает и желе‑муссы‑самбук.

Я поколебалась секунду, потом взяла персик и абрикос и положила в свою вечернюю атласную торбочку. Не очень‑то прилично вести себя подобным образом, но так хочется угостить Юру. На подносе полно фруктов, ну какая разница, кто насладится едой – я или Юра? Испытывая смущение, я отошла к столу с виноградом, села в кресло и прислушалась к звукам из гардеробной.

– Извини, – крикнул Леонид, – помню, что надевал к костюму вечернюю обувь, но из головы выскочило, какую пару. С двумя дырочками для шнурков? Четырьмя? С языком? Или с боковой «молнией»?

Я встала и пошла к Лене. Он стоял возле специальных стеллажей с колодками.

– Вроде брал туфли с этой полки, – сказал он.

Я взяла один ботинок, перевернула его и с удовлетворением произнесла:

– Вы любите туфли от Альберти?

Леонид кивнул.

– У меня из‑за больных почек раньше сильно распухали ноги. Не знал, какую обувь носить. Если я в тонусе, то годятся штиблеты сорок второго размера. Чуть понервничаю или диету нарушу – в сорок четвертый не влезаю. Случайно набрел на Альберти. Гениальные башмаки он делает, мягкие, растягиваются, если ступня увеличивается, и сжимаются, когда она принимает прежние размеры. За пошив штиблет Альберти надо Нобелевскую премию вручить. Думаю, ему благодарны все инвалиды мира и каждый спешит в его фирменный магазин.

Я почесала бровь. Мало найдется людей с физическими увечьями, которые могут выложить пару тысяч евро за туфли из особым образом обработанной кожи ягненка. Да и среди здоровых индивидуумов большинство вздрогнет при виде их цены. Не каждому повезло родиться сыном Филиппа Леонидовича.

– Теперь я ношу исключительно Альберти, – вещал Леня, – даже вьетнамки от него есть и кеды. Жаль, что он женские модели не производит, тебе бы понравились. Еще он выпускает аксессуары: ремни, перчатки – все удивительного качества! Но вот моему отцу они совершенно не по вкусу, говорит, его знак на подошве раздражает. А мне он как раз кажется клевым.

Поскольку Леня обращался ко мне на «ты», я решила тоже особо не церемониться.

– Значит, в доме ты один носишь туфли от Альберти? – уточнила я. – На дам фирма не работает, Филиппу Леонидовичу претит этот вензель. А как насчет Корсаковых, Владимира и Михаила Степановича?

– У них совсем нет вкуса, – скривился Леня, – оба предпочитают отвратительные дерьмоходы. Дяде Мише простительно, он пожилой человек от сохи, а Володе стыдно. Я отцу говорил: «Сделай замечание охраннику, он постоянно при тебе, еще люди подумают, что ты не платишь прислуге». Правда, в последнее время Владимир стал за собой следить, я прямо поразился! Костюмами обзавелся вполне приличными, рубашек накупил фирменных, но с обувью по‑прежнему вопрос не решен.