Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры

Сувраель лежал подобно сверкающему мечу поперек южного горизонта — стальная полоса тускло-красного цвета, — мерцая и пульсируя от жары. Деккерет, стоявший на носу грузового судна, на котором совершил долгое и утомительное путешествие через море, ощутил, как кровь быстрее заструилась в жилах. Наконец-то Сувраель! Страшное место, отвратительный континент, бесплодная и жалкая земля, до которой осталось еще несколько дней плавания, — кто знает, какие ужасы ждут его там? Но он готов. Деккерет верил, что в Сувраеле, как и в Замке Горы, что бы ни произошло, все к лучшему. Ему двадцать лет, он высок, полноват, с короткой шеей и невероятно широкими плечами. Шло второе лето славного царствования Властителя Престимиона при великом Понтифике Конфалуме.

Предпринятое путешествие к пылающим водам бесплодного Сувраеля было для Деккерета актом искупления. Он, поначалу едва ли осознав весь позор случившегося, совершил серьезный проступок, когда охотился в Болотах Кантора в далеком северном краю, и какое-то искупление казалось ему необходимым. Он понимал, что жест сей романтический, на публику, но не мог ни простить себя, ни преодолеть. И если не впасть в романтику в двадцать лет, то когда? Конечно, не через десять-пятнадцать лет, прикованным к колеснице судьбы, уютно устроившись при дворе властителя Престимиона, где ждет его неизбежная и легкая карьера. Нет, именно теперь должен Сувраель очистить его душу, и плевать на последствия!

Его друг, наставник и товарищ по охоте в Канторе Акбалик так и не смог понять, впрочем, Акбалик, конечно, не романтик, да и староват. Как-то ночью, ранней весной, в неприглядной горной таверне, после нескольких фляжек золотистого вина Деккерет объявил о своем решении, и Акбалик разразился грубым фыркающим хохотом:

— Сувраель? Ты осудил себя слишком сурово. Нет вообще такого вонючего греха, который заслуживал бы прогулки на Сувраель!

Но Деккерет, уязвленный снисходительностью приятеля, медленно покачал головой:

— Зло пятном лежит на мне. Я сниму его с души жарким солнцем.

— Лучше отправляйся в паломничество на Остров Снов, попроси Властительницу исцелить твою душу.

— Нет, только Сувраель.

— Почему?

— Хочу убраться подальше от наслаждений Замка Горы, — объяснил Деккерет, — хочу сменить самое приятное место Маджипуры на мрачную и отвратительную пустыню бешеных ветров. Умерщвление плоти, Акбалик, поможет мне искренне раскаяться. Я хочу прочувствовать боль — понимаешь? — до тех пор, пока сам не прощу себя. Вот так.

— Вот так. Но коли ты собрался умерщвлять плоть, умерщвляй до конца; советую не снимать ее, пока будешь слоняться под сувраельским солнцем. — Ухмыляющийся Акбалик ткнул пальцем в плотную мантию из черного меха канторов, которую носил Деккерет.

Деккерет расхохотался:

— В умерщвлении тоже не стоит преступать границ, — и потянулся за вином.

Акбалик был вдвое старше Деккерета и, разумеется, находил его желание смешным, даже пьяный не отступил.

— Может, я попробую тебя отговорить?

— Бесполезно.

— Ведь это пустая трата времени, — тем не менее продолжал Акбалик. — Перед тобой карьера. Имя твое сейчас часто повторяется в Замке Горы. Властитель Престимион отзывается о тебе в наилучших выражениях, как о многообещающем молодом человеке, обладающем характером и обязанным подниматься по служебной лестнице — все черты самого Престимиона в юности: правит-то он давно. Потому-то и привечает тебя. А ты тут, среди полей Кантора… Забудь о Сувраеле, Деккерет, и возвращайся со мной в Замок. Венценосец устроит твое будущее. На Маджипуре сейчас доброе царствование, и приятно будет провести молодость среди сильных мира сего. Кой демон несет тебя на Сувраель? Ведь никто не знает о… э… твоем грехе?

— Я знаю.

— Ну, пообещай никогда больше не повторять его, и все.

— Не так-то все просто, — возразил Деккерет.

— Потратить впустую год-два жизни, если вообще не потерять ее — бессмысленное и безумное путешествие…

— Не бессмысленное. И не бесполезное. Все не так, Акбалик. Я связался с людьми Первосвященного и получил официальное назначение. Мне поручено навести кое-какие справки. Не звучит, правда? Последнее время Сувраель не поставляет ни скот, ни квоты мяса, и Понтифик хочет знать, почему. Понимаешь? Карьера моя не прервется даже теперь, хоть ты и считаешь эту поездку глупостью.

— Значит, ты все уже решил?

— На следующий Четвертый день отплываю. — Деккерет протянул товарищу руку. — Уезжаю по меньшей мере года на два. Встретимся после на Горе, скажем, года через два на играх в День Зимы в Верхнем Морпине, а?

Спокойные серые глаза Акбалика с минуту смотрели прямо в глаза Деккерета.

— Я буду там, — медленно произнес он. — Обещаю.

Разговор состоялся всего несколько месяцев назад, но Деккерету, ощущавшему знойное дыхание южного континента докатывающееся поверх бледно-зеленых вод Внутреннего Моря, казалось, что это было невероятно давно, а поездка тянется нескончаемо долго.

Путешествие начиналось довольно приятно — спуск по горам к большой провинциальной столице Ни-мои, затем поездка на речной барже вниз по Зимру до Пилиплока на восточном побережье материка. Там он поднялся на борт грузового судна, самого дешевого, какое сумел найти, приписанного к сувраельскому городу Толигаю, и все лето на юг, на юг, на юг в душной маленькой клетушке, расположенной прямо под сложенными в кипы высушенными детенышами морских драконов.

Когда корабль вошел в тропики, дни преподнесли такую жару, какой он в жизни не видел, ночи были не намного легче, а команда — в большинстве лохматые скандары — посмеивалась и советовала наслаждаться прохладой, пока можно, потому что настоящая жара начнется в Сувраеле. Но он жаждал страдания, и хотя желание это было уже с лихвой удовлетворено, покорно ждал худшего.

Деккерет не роптал, хотя жизнь в комфорте среди юных рыцарей Замка Горы не подготовила его ни к бессонным ночам с вонью от туш морских драконов, ножом режущей ноздри, ни к одуряющей жаре, поглотившей корабль через несколько недель после выхода из Пилиплока, ни к невыносимой скуке неменяющегося морского пейзажа.

Маджипура так невероятно велика, что уже одним этим доставляла трудности.

Деккерет словно плыл из ниоткуда в никуда. Проехать по родному Альханроелю и добраться до западного берега Зимроеля — уже большое путешествие: баркой от Алэйсора на Горе, потом морем до Пилиплока и вверх по реке до горных болот. Но то было время, когда рядом находился Акбалик, когда Деккеретом владело возбуждение от первого большого путешествия, от новых мест, новой пищи, непривычного говора. От предвкушения охотничьих забав. А тут? Тюремная клетка на борту грязного скрипучего судна, загаженного сушеным мясом с резким запахом.

Нескончаемая череда пустых дней без друзей, без обязанностей, без умных собеседников. Хоть бы какой-нибудь чудовищный морской дракон появился, думал он, и оживил плавание. Но нет, нет, нет — миграция драконов осуществляется где угодно, только не здесь.

Одно огромное стадо, говорили, находится сейчас в западных водах у Нарабала, а другое между Пилиплоком и Родамаунтским Архипелагом, и Деккерету так и не удалось увидеть морского дракона.

О Дивине, что делать со скукой?

Он страдал, это правда, и страдания бальзамом лились на рану, все равно осознание чудовищного поступка, который он совершил в горах, совсем не облегчало.