Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры

В эту ночь Валентайн увидел во сне, что входит в Лабиринт для совещания с Понтификом.

Сон был резкий, до боли отчетливый.

Валентайн стоял под ярким зимним солнцем на голой равнине и смотрел на лежавший перед ним храм без крыши с белыми стенами. С ним были Карабелла, урун и Лизамона — все почему-то в темных очках. Но когда Валентайн ступил на порог храма, он был уже один. Дорогу ему преградило существо непонятной формы жизни — неописуемо зловещего вида. Ни гайрог, ни лимен, ни урун, ни скандар, ни хьерт, ни су-сухирис — мускулистое существо с толстыми руками и красной кожей, купол головы, сверкающие желтые глаза, злобные. Низким рычащим голосом существо спросило у Валентайна, какое у него дело к Понтифику.

— Нужно починить мост Кинтора, — ответил Валентайн. — Заниматься такими делами — древняя обязанность Понтифика.

Желтоглазое создание засмеялось.

— Ты думаешь, Понтифика это интересует?

— Я должен попросить его помощи.

— Ладно, иди.

Страж вынужденно поклонился и посторонился, пропуская посетителя. Валентайн прошел границу портала, существо за его спиной рыкнуло и закрыло скрипящие ворота. Назад ходу не было.

Перед Валентайном открылся змеящийся коридор, залитый слепящим светом.

Несколько часов он шел по нему. Затем стены коридора расширились, гость Лабиринта очутился в бескрышном храме из белого же камня и снова дорогу ему преградило краснокожее существо и прорычало:

— Вот Понтифик.

Дверь в темную комнату, трон и имперский правитель Маджипуры на нем — черная и алая одежда, драгоценная тиара на голове.

Многорукое чудовище с человеческим лицом! Драконьи крылья за спиной! Чудовище, сидя на троне, ревело и визжало, как безумное, свист срывался с его губ, и несло от Понтифика ужасающей вонью, и черные кожистые крылья обдавали просителя могильным холодом.

— Ваше величество, — попытался перекрыть рев чудовища Валентайн. Он поклонился. Поправился — Ваше лордство!

Правитель вдруг захохотал, потянулся к посетителю, схватил его, подтянул к себе. Валентайн оказался на троне, а Понтифик, все так же безумно хохоча, полетел в ярко освещенный коридор и исчез и нем. Еще некоторое время Валентайн слышал верещание чудовища и хлопание крыльев.

Он проснулся мокрый от пота. Карабелла, она была рядом с ним в эту ночь, испуганно смотрела на него. В ее глазах светилось понимание — словно и она видела этот ужасный сон. Рука девушки гладила плечо возлюбленного.

— Ты кричал во сне! — сказала она.

— Бывают, наверно, такие случаи, — ответил он, — когда во сне узнают больше, чем наяву.

Он протянул руку к бокалу с вином, оставшимся с вечера.

— Мои сны — тяжелый труд, Карабелла.

— Слишком многое в твоей душе ищет выхода, милорд.

Он положил голову к ней на грудь.

— Я молюсь о том, чтобы стать мудрее.

В Кинторе Залзан Кавол купил места для труппы на речном судне, идущем в Ни-мою и Пилиплок. Первой остановкой должен был стать город Вирф, граница страны метаморфов.

Валентайну не хотелось сходить здесь на берег — корабль шел дальше, в Пилиплок, стоило разориться на десятъ-пятнадцать роалов и он был бы там, а оттуда рукой подать до Острова Снов. Что ему метаморфы, когда его на Острове ждет Леди, у которой он, может быть, узнает все, о чем так загадочно говорят ночные видения!

С судьбой не поспоришь, думал Валентайн. У событий своя естественная скорость, они идут к конечной, трудно нами понимаемой цели… Он был уже не тем человеком, каким помнил себя в Пидруде — простым, как новорожденный, но не знал, и кем должен стать, кем постепенно становится — ясного ощущения перехода от одного к другому у него не было, хотя границы падали и не возникали вновь. Он видел себя актером в какой-то длинной и запутанной драме, завершающие сцены которой еще далеко, далеко.

Речное судно, на которое они сели, было по виду самым фантастическим, впрочем, не лишенным своеобразной красоты. Океанские корабли, которые он видел в Пидруде, отличались изяществом и логичностью всех линий — их ждали трудные мили океанских дорог, это же было приземистым, широким, напоминающим, скорее, паром, чем корабль. Как бы для того, чтобы компенсировать его неуклюжесть, строители украсили его парящим над палубой мостиком и тремя носовыми фигурами, в центре же палубы размещалась огромная прогулочная площадка со статуями по краям, павильонами и игорными заведениями. На корме они поместили трехэтажную надстройку, где жили пассажиры. На нижних палубах были грузовые камеры, обеденные залы, каюты третьего класса и команды, а еще ниже — машинное отделение, откуда шли две гигантские дымовые трубы, вверху превращающиеся в подобие рогов. Корабль был деревянным, — на Маджипуре мало металла, — и плотники изощрялись чуть ли не на каждом футе поверхности, украшая ее резьбой, панелями и скульптурами.

В ожидании отплытия Валентайн, Карабелла и Делиамбер обошли всю палубу и насмотрелись на пассажиров. Они были из всех областей: гайроги в пышных одеждах, жители влажных южных стран, одетые в белые прохладные материи, путешественники из западного Альханроеля, предпочитавшие красные и зеленые цвета одеяний… Вездесущие лимены торговали, как и везде, сосисками, хьерты в судовой униформе важно расхаживали среди публики, давая информацию обо всем и советы тем, кто их просил и тем, кто не просил.

Бросалась в глаза семья су-сухирисов в золотых плащах, двухголовых, надменных. Они проплывали сквозь толпы как призраки из сна — все расступались перед ними. И была здесь еще группа метаморфов.

Первым их увидел Делиамбер. Колдун щелкнул клювом и коснулся руки Валентайна.

— Посмотри! Будем надеяться, что Слит их не видит.

— Где? Где они?

— У поручней. Стоят отдельно от всех. Они в своей естественной форме.

У поручней стояло пятеро — мужчина, женщина и трое детей.

Это были стройные длинноногие существа. Взрослые — выше Валентайна — выглядели хрупкими, какими-то непрочными, с зеленовато-желтой кожей, лица их были похожи на человеческие, но с острыми скулами, губы были только намечены, а косо поставленные глаза, длинные и узкие, не имели зрачков.

Валентайн не мог понять, как держат себя метаморфы — надменно, скромно ли, но одно было видно: они чувствуют себя на враждебной им территории. Метаморфы были аборигенами Маджипуры, они владели планетой до прихода других рас, первых поселенцев планеты, четырнадцать тысяч лет назад. Он не мог отвесть от них глаз.

— А как они меняют форму? — спросил он.

— Кости у них соединяются иначе, чем у всех, — сказал Делиамбер. — Под давлением мускулов они сдвигаются и образуют новый рисунок. Кроме того, в их коже есть особые клетки, меняющие и цвет, и текстуру. Существуют и другие приспособления менять внешность. Взрослый метаморф изменяется почти мгновенно.

— А зачем им это?

— Кто знает! Возможно, даже им это неизвестно, как неизвестно, зачем произведены на свет расы, не умеющие менять внешность. Может быть, это и имеет свою цель, скрытую от нас.