Замок лорда Валентина

Он вышел на небольшую пыльную площадь, на которой стоял его дом. Узкие кривые улочки района двора Гуаделума, где прошла его жизнь, разбегались в разные стороны, а по бокам виднелись скособочившиеся от старости, ветхие тысячелетние здания, составляющие границу мира. При резком, слишком ярком свете — таким светом, столь не похожим на мягкое золотисто-зеленое солнце, лучи которого никогда не достигали подземелья, был залит весь этот уровень Лабиринта — выщербленная серая кладка древних зданий словно кричала о страшной усталости, об изношенности камня. Хиссун попробовал вспомнить, замечал ли он когда-нибудь раньше, насколько тут убого и уныло.

На площади было полно народу. Мало кто из обитателей двора Гуаделума испытывал желание сидеть вечерами в четырех стенах своих полутемных клетушек; они собрались здесь, чтобы послоняться по какой-нибудь аллее. Хиссуну казалось, что все, кого он когда-либо знал, вышли на улицы поглазеть на его блистательные новые одежды, завистливо похихикать и позлословить. Он увидел Ванимуна, родившегося с ним в один день и час и ставшего когда-то чуть ли не братом, и стройную, с глазами-миндалинами младшую сестру Ванимуна, которая уже подросла, и Хойлана с тремя его кряжистыми братьями, и Никкилона, и маленького с угловатым лицом Гизнета, и продававшего сладкие корешки гумбы врууна с глазами-бусинками, и Конфалюма-кар-манника, и трех старых сестер-гэйрогов, которых в открытую называли метаморфами, чему Хиссун никогда не верил, и еще кого-то, и еще… И все смотрят, и у всех в глазах молчаливый вопрос: почему ты так вырядился, Хиссун, к чему эта пышность, зачем эта роскошь?

Он торопливо шел через площадь, и на душе было неспокойно: банкет вот-вот начнется, а идти еще далеко. Знакомые без конца преграждали ему путь.

— Куда собрался, Хиссун? На маскарад? — первым подал голос Ванимун.

— Он на Остров направился, с Повелительницей Снов в бирюльки играть!

— Да нет же, он собирается охотиться с понтифексом на морских драконов!

— Дайте пройти,— спокойно попросил Хиссун, видя, что толпа становится все плотнее.

— Дайте пройти! Пропустите его! — весело закричали вокруг, но и не подумали расступиться.

— Где же ты раздобыл эту клоунскую хламиду, Хиссун? поинтересовался Гизнет.

— Взял напрокат,— откликнулся Хойлан.

— Спер, наверное,— с издевкой предположил один из его братьев.

— Нашел подвыпившего рыцаря в темной аллее и обобрал его как липку!

— Прочь с дороги! — воскликнул Хиссун, которому все труднее становилось сохранять спокойствие.— У меня важное дело.

— Важное дело! Важное дело!

— Он идет на прием к понтифексу!

— Понтифекс хочет сделать Хиссуна герцогом!

— Герцог Хиссун! Принц Хиссун!

— А почему бы не лорд Хиссун?

— Лорд Хиссун! Лорд Хиссун!

В их голосах слышалось что-то недоброе. Десять или двенадцать человек окружили Хиссуна плотной стеной. Сейчас ими двигали обида и зависть. Его пышный наряд, наплечная цепь, эполет, башмаки, плащ…— слишком уж, на их взгляд, вызывающий, слишком высокомерный способ подчеркнуть открывшуюся между ними пропасть. Мгновение спустя чьи-то руки принялись дергать его за камзол, тянуть за цепь. Хиссуну стало страшно. Уговаривать их бесполезно, пробиться силой — попросту безрассудно, а ожидать, что вот-вот появится патруль прокторов,— безнадежно. Он предоставлен самому себе.

Стоявший ближе всех Ванимун потянулся к плечу Хиссуна, словно намереваясь его толкнуть. Хиссун отстранился, но Ванимун успел оставить грязный след на светло-зеленой ткани плаща. Внезапно Хиссуна охватила бешеная ярость.

— Не смейте прикасаться ко мне! — заорал он, рисуя в воздухе знак морского дракона.

Издевательски посмеиваясь, Ванимун вцепился в него второй раз. Хиссун перехватил его запястье и стиснул так, что наглец побледнел.

— Ой! Отпусти! — простонал Ванимун.

Хиссун дернул его руку вверх и назад, грубо развернув противника к себе спиной. Особыми бойцовскими качествами Хиссун никогда не отличался — для этого он был слишком маленьким и хрупким — и полагался обычно на быстроту и смекалку, но в гневе не давал спуску никому. И сейчас, чувствуя, как его переполняет ненависть, низким, напряженным голосом он процедил:

— Если надо будет, я сломаю тебе руку, Ванимун. Не желаю, чтобы меня кто-то трогал!

— Больно!

— Будешь еще руки распускать?

— Уж и пошутить нельзя…

Хиссун до предела вывернул руку бывшего приятеля.

— Я тебе пошучу.

— От-т-пу-у-у-сти-и-и…

— Если будешь держаться от меня подальше.

— Ладно… Ладно!

Хиссун отпустил Ванимуна и отдышался. Сердце бешено колотилось, он весь покрылся потом, но не хотел даже думать о том, как сейчас выглядит. А Эйлимур так старалась…

Его противник отступил назад, с угрюмым видом потирая запястье.

— Он боится, видите ли, что я испачкаю такой шикарный наряд. Не хочет, чтобы простые люди его замарали.

— Именно так. А теперь — прочь с дороги. Я уже опаздываю.

— Надо думать, на банкет к короналю?

— Совершенно верно. Опаздываю на банкет к короналю.

Ванимун и остальные так и остались стоять с широко раскрытыми от удивления глазами; их лица выражали нечто среднее между презрением и почтительностью. Хиссун растолкал их и зашагал через площадь. У него мелькнула мысль, что вечер начинается не слишком удачно.

Глава 3

В один прекрасный день, в разгар лета, когда солнце неподвижно висело над Замковой горой, корональ лорд Валентин с легким сердцем выехал на усыпанные цветами луга у подножия левого крыла Замка.

Он отправился один, не взяв с собой даже супругу, леди Карабеллу. Советники не одобряли его стремление отказываться от сопровождения охраны даже на территории Замка, не говоря уж о риске, которому он подвергался за пределами обширных королевских владений. И всегда, когда возникал этот вопрос, Элидат досадливо бил кулаком по ладони, Тунигорн выпрямлялся во весь рост, как бы желая закрыть своим телом дорогу Валентину, а у маленького Слита просто лицо чернело от ярости, и он напоминал короналю о том, что врагам однажды уже удалось свергнуть его, и они способны повторить попытку.

— Но ведь в любом месте Замковой горы я наверняка буду в полной безопасности,— возражал Валентин.

Однако до сих пор им всегда удавалось настоять на своем под предлогом, что безопасность короналя Маджипура превыше всего. Поэтому, когда лорд Валентин выезжал куда-нибудь, его обязательно сопровождали Элидат, Тунигорн или, иногда, Стазилейн, точно так же, как в детстве. А позади, на почтительном расстоянии, незаметно следовали личные охранники короналя.

Но на этот раз Валентин каким-то образом улизнул, не попавшись никому на глаза. Он и сам удивлялся, как это ему удалось. Утром Валентина охватило непреодолимое желание прогуляться; он направился в конюшни южного крыла, без помощи конюха оседлал любимого скакуна и поехал по зеленому фарфору необычно пустынной площади Дизимаула, стремительно миновал огромную арку и очутился на великолепных полях, примыкавших к Большому Калинтэйнскому тракту. Никто не остановил его. Никто не окликнул. Казалось, благодаря каким-то чарам он стал невидимым.

Свободен! Пусть всего лишь на пару часов — но свободен! Корональ откинул голову и расхохотался, а затем подстегнул скакуна и пустил его галопом по лугам. Копыта огромного пурпурного животного словно парили над ковром из бесчисленного множества цветов. Эх, вот это жизнь!

Фантастическая громада Замка за спиной быстро уменьшалась в размерах. Но даже на таком расстоянии состоявший примерно из сорока тысяч помещений Замок поражал величиной: он загораживал полгоризонта и походил на некое гигантское чудовище, вцепившееся в вершину Горы, навалившееся на нее всем своим гигантским весом. Валентин не мог вспомнить ни единого случая после реставрации, когда он покидал Замок без охраны. Ни единого!